А с платформы говорят…
Шрифт:
Этой премудрости меня научила Катерина Михайловна — общаться уважительно со всеми работниками школы, независимо от того, уборщица это или директор, всех выслушить и каждому по возможности стараться помочь. Всяк важен на своем месте, и любая работа не зазорна.
— Да причем тут Вы, Дарья Ивановна, — махнула рукой в перчатке тетя Люба. — А за конфетки спасибо, я чайку с удовольствием. Руки вот только помою. Вот Вы завуч вроде, а со всеми, как с равными…
Спустя полчаса, когда уставшая тетя Люба выдула две чашки свежезаваренной «индюшки», выяснилось следующее: несмотря на то, что весна еще не наступила, школьницы, вошедшие в период пубертата, решили
— Каждый день одно и то же, Дарья Ивановна, — сетовала тетя Люба. — Оттираю, оттираю, а эти… чтоб их, все пишут и пишут! Честное слово, не школа, а дом свиданий какой-то! Я одного не пойму: ну нравится им этот Ваня, Петя или Миша — так с ним бы и целовались да сюсюкались за школой! Так нет же, надо зачем-то зеркала чмокать…
— Может, засаду устроить, да вычислить? — предложила я, не надеясь особо на успех затеи.
— Может, — вздохнула тетя Люба, — да без толку. Один раз «втык» сделаешь, а на следующей день все по-старому. Ладно бы одна какая-нибудь была, а то все же…
— А знаете что? — предложила я техничке. — Девочки, кажется, очень любят языком трепать? Ну вот это мы в своих целях и используем.
— А как это? — оторопела тетя Люба.
— А вот узнаем. Пойдемте-ка, дорогая моя… Скоро станет ясно.
Перемена между четвертым и пятым уроком заканчивалась. Делая вид, что о чем-то беседуем, мы с тетей Любой как бы невзначай прогуливались у туалета. Ожидания оправдались: не прошло и трех минут, как из мужского туалета пулей вылетела стайка девочек лет четырнадцати и хотела было побежать на урок. Однако я вежливо тормознула пионерок.
— Задержитесь на минуточку, — любезно попросила я, аккуратно придержав самую старшую на вид за краешек фартука.
Девчонки сникли и остановились, понимая, что эта встреча явно не сулит им ничего хорошего. Я аккуратно приоткрыла дверь в туалет — там никого не было.
— А что вы в мужском туалете забыли, девочки? — поинтересовалась я. — Ваш, женский, слева.
— Так это… у нас занято, а всем надо… Звонок уже скоро, мы опаздывали, — постаралась выкрутиться старшая.
— Пойдемте-ка снова зайдем, — предложила я всем, включая тетю Любу. — Пойдемте, пойдемте… Ну чего стесняетесь? Вы же только что там были!
Так и есть. В мужском туалете на стекле прямо над раковиной красовалась надпись: «Витя, я тебя люблю! Ты — самый лучший!». Ниже — отпечаток помады. Я пригляделась к девчонкам — губы у всех были чистые. Ага, стерли, значит. Знаю, сама такой была. Девочки выжидающе глядели на меня, переминаясь с ноги на ногу.
— Значит, кому-то из вас очень нравится мальчик по имени Витя? — полюбопытствовала я. Не получив ответа, я продолжала: — А чего засмущались-то? Что здесь плохого? Это же прекрасно! Любовь — это просто здорово! Но ведь как получается? Любовь обычно делает человека лучше. Полюбивший видит мир в других красках, для него все вокруг такое хорошее, красивое, приятное, ему хочется больше следить за собой, делать себя и этот мир чище… А тут что мы видим?
— А что такого? — набравшись смелости, сказала старшая. — Взял да вымыл… Мы же не поцарапали и не разбили…
— Ты эту бредятину нарисовала, а я мой, да? — вмешалась тетя
Люба. — Ишь самая умная нашлась! Поговори у меня тут! Ужо я тебе! А ну карманы выворачивай! Помада там небось?— Погодите, Любовь Андреевна, — жестом остановила я ее. — Это же дети все-таки… Негоже нам обыски устраивать. По карманам шарить неприлично.
Техничка недоумевающе глядела на меня. Я молча взяла швабру, стоящую в углу, окунула ее вместе с тряпкой в унитаз и не спеша вытерла надпись. Девочки вытаращили на меня глаза от изумления.
— Ты права, вымыть зеркало не сложно. Вот так у нас и моют, правда? А ты потом это место целуешь своими девичьими губками… Ну какой мальчик с тобой после этого целоваться станет, сама посуди? Ни Витя, ни Сережа, ни Петя, ни даже Дима… Вот так же, правильно, Любовь Андреевна, Вы зеркала моете?
— Да, да, точно так! — поняв, наконец, к чему я клоню, сказала техничка. — Всякий раз так. Я старая, спина у меня больная, не находишься каждый раз воду-то менять. А тут — раз и все, в унитаз окунула да вымыла.
— Вот видишь, — с удовлетворением констатировала я. — К тому же, как Витя узнает, кому из вас, девочки, он нравится? Никто из вас не подписался, номер телефона не оставил… Вите теперь играть в принца из «Золушки», ходить по школе и отпечатки губ сравнивать? Чьи совпадут, на той и женится?
Самая старшая из девчонок, которая препиралась со мной и тетей Любой, вдруг позеленела, прижала ладонь ко рту и опрометью метнулась налево, в женский туалет. Раздались неприятные звуки. Ее товарки, потупившись, глядели в пол, и лица их выражали полное отвращение…
— Ну вот и разобрались, — подытожила я. — Все хорошо, что хорошо кончается. Передайте, девочки, своей подружке, что начиная с сегодняшнего дня и до конца недели она каждый день после уроков на два часа поступает в распоряжение Любови Андреевны. Еще не все зеркала в школе отмыты от поцелуев… Да и окна неплохо бы на зиму заклеить, да? О! Звонок уже прозвенел, бегите на урок!
Девчонки, обрадованные тем, что расправа лично их не коснулась, убежали вдаль по коридору, забыв про подружку, тетя Люба, напевая, принялась мыть пол в туалете, ну а я вдруг вспомнила, что меня ждет на уроке русского языка и литературы восьмой «Б», где учится мой будущий свекр Костантин…
— Вы умница, Дарья Ивановна! — похвалила меня тетя Люба, когда мы с ней вновь пили чай в учительской спустя неделю. — Как бабка отшептала! Ни одной отметины на зеркале. Чистота и красота! Вы были правы, девки горазды языком трепать, раззвонили всей школе, что у нас якобы водой из унитаза зеркала моют, вот они теперь и побаиваются!
— Прекрасно! — отрезая себе кусок вкуснейшего «тертого» пирога с вареньем, сказала я. Пирог мне в благодарность испекла тетя Люба. — Мастерица Вы печь, Любовь Андреевна, спасибо Вам! И сами-то угощайтесь пирогом, а то я все одна ем!
— Да что вы, ешьте, ешьте, и с собой заверните! — беспечно махнула рукой тетя Люба. — Было бы за что благодарить! Это Вам, дорогая моя, спасибо! Что бы я без Вас делала! И проблему решили, и никого не обидели… У вас прямо талант педагога!
Внезапно в дверь постучали.
— Да-да, входите! — сказала я.
Дверь отворилась, и на пороге появилась весьма эксцентрично одетая дама, от которой уже с порога стало сильно разить ужасными духами «Красный мак». Точно такими же духами душилась Вилена Марковна, которая только-только начала забывать историю с Костиным ухом. У нее еще несколько недель после всех этих событий дергался глаз.