А с платформы говорят…

— Смоляной? — удивилась бабушка. — Так и мы там живем, с сыном и невесткой. У нас квартиры в соседних парадных, рядом. Внучка у меня родилась недавно, Галя, Галочка… Я помогаю по мере сил, на массаж ее вожу. Вот подрастет — и тоже в Вашу школу пойдет…

— Поздравляю! — ответила я, сделав вид, что очень удивлена. — Надо же! Почти соседи! А соседям надо помогать! Не пускают нас с парадного входа, так мы со служебного зайдем… Только мне понадобится Ваша помощь. Вы же не впервые сюда приходите, да?

И, отведя свою новую старую знакомую чуть в сторону, чтобы не слышала вредная служащая регистратуры, я поделилась с ней своим планом. Кажется, пригодятся кое-какие хитрости, которые я освоила за время жизни в общежитии.

* * *

— Как звать Вашу учительницу? — деловито спросила бабушка, шагая рядом со мной по улице к больничному корпусу.

— Власта Матвеевна! — ответила я, не понимая, к чему она клонит.

— Отлично, — обрадовалась бабушка. — Имя не очень распространенное. От имени Ленина, значит, происходит, и фамилии Сталина. Оригинально. Ну значит, быстрее отзовется! Была бы Ваша коллега Машей или Катей — половину больницы подняли бы на уши.

— Может быть, супруга Вашего покричим? — предложила я.

— Без толку! — отмела мое предложение бабушка. — Он глуховат у меня, в детстве менингит был, оглох на одно ухо. Я ему дома по три раза все повторяю. А с улицы он точно ничего не услышит. К тому же имя у него распространенное — Коля. Тут Коль пятьдесят лежит, не меньше. А в какой палате лежит Ваша Власта Матвеевна?

— Я не знаю, — растерянно ответила я. И правда, совсем забыла уточнить, куда именно положили болящую. Знаю только, что лежит она в травматологии. Туда, как выяснилось, положили и дедушку. А бабуля пришла его навестить.

— Ладно, — вздохнула бабушка. — Разберемся. Вряд ли тут каждую вторую женщину Властой зовут. Окна травматологии на эту сторону выходят, я узнала. Давайте кричать! Авось услышит Ваша учительница. А Коля где-нибудь веревку раздобудет… Он у меня проныра тот еще.

Почему дедушка Коля сейчас лежал в больнице с переломом, я тоже знала. Эта история в нашей семье передавалась потом из уст в уста еще много лет. Слушая ее, мне всякий раз хотелось и плакать, и смеяться одновременно.

В начале октября бабушка и дедушка отмечали годовщину свадьбы. В 1975 году они должны были праздновать фарфоровую свадьбу — двадцать лет со дня бракосочетания. Дедушка, признаться, все эти даты никогда не помнил и не любил.

— Фарфоровая, железная, серебряная… — кто их запомнит, свадьбы эти? — ворчал он, занимаясь ремонтом своей «Волги» в гараже вместе с дядей Витей. — Еще бы фаянсовую придумали, и унитазы друг другу дарили. Я ей один раз в ЗАГСе сказал, что я ее люблю, чего она еще-то от меня хочет? Я ж не попугай, чтобы двадцать лет одно и то же повторять. Как-то тухло у нас все последнее время в отношениях… Цветов я ей, дескать, не дарю, подарки не делаю… Я что, студентик прыщавый? Я — здоровенный мужик, на работе вкалываю, всю зарплату в дом, не пью ни грамма, только пару пива в отпуске раз в год. Очередь на румынский гарнитур подошла, холодильник в рассрочку взяли, кооперативную квартиру купили. Что еще надо?

— Не скажи, Коля, — одернул его сосед, дядя Витя, тот самый, что когда-то спас нас от залива соседей. — Женщины любят ушами. А вот если мужик о романтике не забывает, это очень помогает освежить отношения. Ну, если ты понимаешь, о чем я… С годами чувства притупляются, как ни крути. Их румынским гарнитуром не освежить. Поэтому комплименты надо бабе своей говорить, сюрпризы устраивать. Я вот Наташку свою на прошлую годовщину в санаторий вывез, на целых две недели. Речка, природа, тишина, покой… Режим с гигиеной мы там нарушали постоянно… Ну, если ты понимаешь, о чем я…

— Санаторий — для пенсионеров! — не терпящим возражений тоном сказал дедушка. — Зачем он нам? Я лучше свою Клару на дачу вывезу. Там романтики — хоть отбавляй. Целых шесть соток романтики…

— Угу, — скептически возразил дядя Витя. — Чтобы твоя супруга в годовщину свадьбы ведра с водой таскала и печь топила? С ума сошел? Какая дача? Домишко у вас летний, а ночами уже заморозки бывают. Ты ж знаешь, что обычный советский труженик на дачу ездит не отдыхать, а работать. Да и электричества у вас там нет. Хочешь годовщину при керосинке отмечать?

— А что еще надо? — недоумевал дедушка Коля, тогда еще — вполне себе не старый мужчина.

— Ну, нам с Наташкой и санатория достаточно, чтобы освежить отношения, мы люди в возрасте, а ты мужик еще крепкий… Ты, Коля, вот что сделай… Удиви ее! Как в молодости! Вы же на втором этаже живете?

— Ну да, — недоумевающе ответил молодожен.

— Ну и здорово, лезть придется невысоко. Купи цветочки — и вперед, супругу поздравлять. Романтика — великая штука.

— Что? — загрохотал дедушка. — Лезть через окно к собственной жене? Я? Да мне сорок пять на той неделе стукнуло! Я пацан сопливый, что ли? Ну ты даешь, Витя! Это ж курам на смех! Засмеют! Лезть, как вор, в свою квартиру, в которой я каждый гвоздик сам прибил, каждую паркетину сам положил? Щас! Хватит уже, набегался я за Кларой, налазился в окна в женское общежитие… Один раз комендант меня увидел, так прямо за портки с окна сдернул и порвал. Так я с дырой на заднице до самой своей общаги и шел… Хорошо хоть куртка была, повязал на пояс, а так бы и в метро не пустили.

— Помнишь, стало быть? — усмехнулся дядя Витя.

— Конечно, помню! — сердито ответил дедушка. — Штаны эти у меня единственные были. Два дня потом на улицу не выходил, не в чем было. Так и шить научился…

— О том я и говорю! Штаны ты давно новые купил, а воспоминания остались. Согласись?

— Вообще да, — подумав, согласился дедушка. — Воспоминания остались. Мы с Кларой потом первый раз поцеловались. Ну, когда я штаны зашил и к ней снова приехал. Май пятьдесят пятого… А с тех пор Клара мне сама всю одежду чинит — мы спустя месяц после того дня заявление в ЗАГС подали.

— То-то и оно! — глубокомысленно заявил дядя Витя.

— Ладно, — хлопнул ладонью по столу дедушка Коля. — Хочет Клара романтики — будет ей романтика! Я, в конце концов, еще не забыл, где у нас цветочный магазин. Да и подтянуться, чай, пару раз сумею.

Сказано — сделано. В день годовщины дедушка, предусмотрительно взяв бюллетень, с утра дежурно поцеловал бабушку и ушел якобы на работу. Работа бабушки начиналась на час позднее, чем смена на заводе, на котором трудился дедушка, а предприятие, на котором она трудилась, находилось недалеко от дома. Поэтому она и уходила позже.

Погуляв с часок, дедушка вернулся домой, прибрался в квартире, приготовил нехитрый ужин в честь годовщины, решив играть в романтика до конца. Потом он вдоволь посмотрел телевизор, насладился внеплановым выходным и, как только начало темнеть, вышел на улицу и притаился с заранее купленным букетом цветов под домом.

Ровно в семь часов вечера хлопнула входная дверь квартиры — это бабушка вернулась с работы. Настроение в день годовщины свадьбы у нее было хуже некуда: проезжающая мимо поливальная машина окатила ее с головы до ног, и хорошенький бежевый плащ теперь надо было отдавать в химчистку, а голову — срочно мыть. А еще паразит этот, Коля, даже с праздником не поздравил. Клюнул с утра в щеку на прощание перед уходом — и все… Как всегда, просто забыл про годовщину…