Афина. Голос войны

Старик снова кивнул. Муафир, не удержавшись, сильно сжал кулаки.

– Прибытие, которое сопроводилось валом слухов. Нападение мегалодона, но корабль пришел в порт целым, даже не смешно!.. странное оружие, которым якобы владеют аристократы Паралии... тоже чушь. Будь у них это оружие, они бы давно разобрались с кригерами... и кригерша, которая, по слухам, села на корабль, но не сошла с него. Что из этого правда, кто пускает эти слухи? Отвечай, старик!

– Правда то, что никому из служащих не удалось ничего подслушать, - с достоинством ответил старик.

– Издеваешься?

Старик едва удержал порыв улыбнуться шире — наследник рода Албахрия отличался горячим нравом, не стоило дергать барса за усы.

– Отнюдь, светлый господин. Я говорю правду. Что само по себе нахожу примечательным, нет? Четверо совсем молодых аристократов, у которых есть деньги, отлитые в захваченном городе, и их достаточно, чтобы расплатиться за самую дорогую гостиницу Эрзо, и которые удивительным образом при приближении шпионов начинают обсуждать сорта чая из Оросиры и их отличия от чая из Чаньгши.

Муафир задумался. Высокий, смуглый лоб пересекла вертикальная морщина, и он, не сдержавшись, методично прохрустел каждым суставом на руке.

– Возможно, в тех слухах есть доля правды, - наконец проговорил он.
– Деньги, причем паралийской чеканки, значит, взятые с собой... Либо они ограбили кригеров и бежали, либо с ними изначально была кригерша...

– Правда в том, светлый господин, что доподлинно ничего неизвестно, - стараясь не придать своему голосу наставительных ноток, мягко проговорил старик.
– И, похоже, подслушать ничего не удастся. Но мне известны некоторые их действия — Кассандра Вассиликос готовится к светскому приему. Она недавно переманила портних из самого дорогого ателье города, дав им заказ в обход хозяйки.

– Тажироны не обрадуются, - Муафир зло улыбнулся.

– Или, напротив, разглядят в светлой госпоже дерзость наряду с деловой хваткой, - старик пожал плечами.
– Будущее нам тоже неизвестно.

Муафир вскинулся.

– Пшел прочь, бесполезный старик, - рыкнул он.
– И, если будут новости, в первую очередь неси их мне!

– Как пожелает светлый господин, - старик склонился, скрывая улыбку, выпрямился уже с блаженно-ровным выражением лица и прошествовал прочь из огромной залы, украшенной дорогими коврами, фресками и мозаиками — приемная зала городского особняка Албахрия впечатляла.

«Опоздали, светлый господин», — подумал он, неторопливо спускаясь по винтовым лестницам. — «Вы уже третий в очереди, потребовавший одного и того же».

Старик едва удерживал улыбку уже третий день подряд — третий день подряд он ездил по загородным особнякам знати, вызываемый срочно, и говорил одно и тоже. Подслушать не удалось, важные разговоры стихали при приближении, в комнатах всегда кто-то есть, обыскать вещи не вышло. Деньги паралийской чеканки, значит, покровителя среди местных тоже нет. О чем он умолчал, так это о желании постояльцев съехать — положа руку на сердце, старик их очень хорошо понимал.

«Интересный шторм намечается», — старик чуть прищурился, выйдя на крыльцо и подставив лицо вечернему солнцу.

– Может, спросим брата?
– к Муафиру, наблюдающему за неспешным удалением старика, подошла сестра.

– И он ответит нам правду, - тот скривился.
– Нет, Бахир. Тэйратон никогда не был частью нашей семьи, он не на нашей стороне.

Бахир подцепила крупную виноградину с серебряного блюда.

– Мы делим одну кровь, один город. Мы ближе ему, чем эти чужаки, - проговорила она и отправила ее в рот.
– Подумай. Старик верно говорил — отсутствие новостей тоже новость, любая его реакция сделает ситуацию яснее.

– Интриги у тебя в крови, - фыркнул Муафир и потрепал сестру по голове.

– Прическа!
– вывернувшись из-под тяжелой руки брата.
– Мне ее три часа утром делали! Знаешь, какое мучение, сидеть как статуя и не двигаться?!

– Слава богам, не знаю, - хмыкнул Муафир.
– Брось, она тебе даже не шла.

Бахир фыркнула.

– Поговори с Тэйратоном, - повторила она.
– И не надейся уйти от неудобной темы, братец.

– Братец, - скривился он.
– Сколько раз просил не называть меня так.. по-плебейски.

– Столько же, сколько я просила не трогать мою прическу!

– Ладно, - Муафир вздохнул.
– Ты права. Как бы разговор не повернулся, что-нибудь станет яснее. Пока мы располагаем только исключающими друг друга слухами.

Бахир, кинув угрюмый взгляд на брата, в котором ясно читалось: «А я же говорила», придвинула себе блюдо с виноградом и сочла за лучшее промолчать.

***

Прошло два дня, а Кассандра все еще злилась. На Нику, на Тэйратона, на весь мир. Селена тоже раздражала, но в меньшей степени.

– И чем ты можешь быть полезна?
– наконец-то резко бросила она, пока Селена укладывала ее волосы.
– Говори, что тебе известно про местную знать.

– Известно многое, - помолчав, сказала Селена, едва удержавшись от того, чтобы дернуть прядь Кассандры.
– Но главное остается неизменным. Я здесь несколько лет, и я слышала, как одни члены семьи объединяются с другими, чтобы подставить третьих — а потом места жертв меняются. Тот, кого подставили вчера, находит союзника, может даже из своих врагов, и подставляет в свою очередь. Что интересно — глобально ничего от этого не меняется.

– Даже так, - Кассандра выдохнула.
– И много таких случаев ты знаешь?

– Прилично. Это происходит несколько раз в год, если по-крупному, а по мелочи едва ли не каждый день.

– Ты сказала, что глобально ничего не меняется.

– Да. Кого-то лишают денег и привилегий, потом возвращают. Но все те же лица, которые занимаются все тем же.

– В чем тогда смысл?

– Я не поняла, - Селена завершила сооружать сложную прическу.
– Зачем вам прическа вечером? Вы куда-то собираетесь?

– Не совсем, - Кассандра поднялась и придирчиво рассмотрела прическу.
– Да, делаешь ты их хорошо. Ты видела традиционные прически местных леди?

Селена фыркнула.

– Они не захаживали в бордель. Видела на других.. девушках. У мужчин вопросов не возникало.

Кассандра повернулась к ней.

– Мне нужно будет произвести фурор в местном обществе. Сколько Ника успела тебе рассказать?

– Ничего, - Селена отступила на шаг, чувствуя пристальный взгляд аристократки. Вбитые с детства правила заставили ее опустить голову.