Анамнез декадентствующего пессимиста

И хотя ваша жизнь никогда не была особенно радостна, порадуемся всё же ей – дару небесному, дару бесценному, достающемуся человеку лишь раз, и то случайно и нечаянно. Сотри случайные черты – и ты увидишь: мир прекрасен и восхитителен. Новая любовь – новая жизнь – праздник, который всегда с тобой. В жизни каждого дня можно находить самые лучшие и неожиданные упражнения. И каждый умножен и нежен, как баловень бога живого. Жизнь – занятная штука, и умен тот, кто видит ее суть, открывая в ней смешные стороны. На свете много прекрасного и кроме счастья. А смешного в жизни, пожалуй, не меньше, чем печального, право, не меньше. Веселье – недостаточно хорошо понимаемая философия. Баню истопим ещё, да подружек лихих пригласим, чтоб смеялись. Так охлаждает в зной. Само собой, само собой.

Так что впредь нам не следует впускать в свое сознание дисгармоничные и мрачные образы, терзающие нашу душу, будь то страх, тревога, эгоизм, ненависть или зависть, как не пускаем мы вора в собственный дом. Нужно твердо запомнить, что подобные мысли хуже воров, ибо они крадут наш покой, счастье, благополучие. Нам необходимо усвоить, что эти враги не имеют права вторгаться в наше сознание. Обращайтесь с ними, как с правонарушителями, немедленно выбрасывайте их вон.

Родовой человек – это не абсолютный идеал, а скорее идеальный тип, предел желаний и социальных устремлений всякого разумного существа, осознавшего свою ответственность за судьбы мира и окружающих его людей. Поэтому гражданственность личности есть не только высокое нравственное подвижничество, служение всему человечеству, но и готовность удерживать целостность жизни в будничных делах и маленьких поступках, сколь бы незначительными они не казались.

То была пустота, чреватая катастрофами, сулящая приключения, учащая жить на фуфу, рискуя и в риске соревнуясь с бьющими как попало, в орла и в решку, разрядами, прозревая в их вспышках единственный, никем не предусмотренный шанс выйти в люди, встретиться лицом к лицу с неизвестностью, ослепнуть, потребовать ответа, отметиться и, падая, знать, что ты не убит, а найден, взыскан перстом судьбы в вещественное поддержание случая, который уже не пустяк, но сигнал о встрече, о вечности – "бессмертья, может быть, залог".

В приподнятом тоне, усилить ноту бодрости, надежды. Возродиться для новой жизни… – Воистину живу! Гимн о жизни, прежнюю хороня. Воссияет новая заря во все стороны, ибо жизнь есть шведский стол: бери чего и сколько хочешь. Обнаружить себя в философии и философию в себе (как, в определённом смысле, генерализирующий подход). Где мне предстанет поле блеснуть умом и высказать вытверженные мысли, тезисы души. И желание добротворчества будет началом. Поразмыслишь эдак – и ободришься. И, примиряя, оно всегда возвращается в то далёкое прошлое, в тот самый день к завершенью начала…

Поздравления усугубились. Немногорадостный праздник, зато многолюдный. Чудесное, мягкое настроение. Радость заставала меня врасплох. Бестолково радостно. И в силу грусти, а верней, привычки маленькие радости выходного дня приходят нечаянно. На всех углах продают подснежники. И, если хочешь, скажи себе – печаль бедна.

Тогда меня снова захватят дела; снова удивляться жизни, вернее, её продолжению, цепляться за людей, улыбаться знакомцам ежедневно, ставить в актив, покупать презервативы, и любить всё по вечерам. С чем-то покончить и что-то начать. Забыть обиды и сострадать. Все тёмное, что нас ждёт, уже прошло, я ещё ни в чём не виноват, и тебе нечего бояться… Этот день я, не задумываясь, выбрал из предложенного веера, перед тем, как отыгравшую колоду запечатали навсегда. Но я не тороплюсь открывать его.

На другой день перечитал письмо и вижу, что может создаться впечатление, будто я только и делаю, что сижу и вспоминаю всякие грустные вещи и очень себя жалею. На самом же деле я очень счастливый человек и чувствую это. Я собираюсь жениться на прелестной крошке. И в этом мире столько любви, что хватит на всех, надо только уметь искать.

Он живёт в душевном спокойствии, можно сказать достигнутом за пределами отчаяния. Это даже не смирение, но хрупкое и парадоксальное счастье. Ведь только в достаточной мере обесцененная в собственных глазах жизнь приобретает настоящий вкус.

Глава 25. Палиндромия

Но смутно понимая, что страх перед ошибкой сам ошибочен… Он почувствовал некоторое разочарование, как в детстве, когда волшебное слово оказалось всем известным дурацким «пожалуйста». То, что восстаёт во мне и не желает умирать… Уважающий справедливость до конца. Ценность для жизни является последним основанием. Все мы желаем жить, и поэтому неудивительно, что каждый пытается найти оправдание, чтобы не умирать. Преследуемый псами запоздалых сожалений. Времена, года уже вовсе не те, какими были однажды… И время терпит нас, а мы – его. Это время во сне мы раздвинем сильней, чем странная жизни страна.

Но что бы там ни случилось, повернуть назад я уже не мог. Как во сне, где невозможно сделать выбор – нет определяющего принципа. Или же у нас нет альтернатив, чтобы этот принцип установить. Когда фоpма достигает оптимума, альтеpнатива становится бессмысленной.

Эти шары представлялись мне головками марионеток, в которые, правда, не поиграешь. Я думала, что мужчины прокляты, потому что в высшей точке страсти и счастья сладкие женские плоды в их руках неожиданно превращаются в два мешочка с песком… Так, лопнувший ёлочный шар оставляет в уме колючий пустяк, – смешна угроза… Держи их, малютка Рози, ровней и подольше в этой смешной танцевальной позе, забудь, что пахнут газетой.

Рассеялось бы её горе в привычном быту, в откровенностях… Зажить бы чистой жизнью, устроиться поуютнее, воспитывать чувство современности. Желание самого скромного, незаметного существования. Цепкая иллюзия, притаившаяся, затаившаяся. Надежда убивает или наоборот?

Подавив в себе отвращение, запретив себе проклинать… его жизнь стала податливой, по крайней мере, тоска его потеряла свой прежний оттенок угрюмости. Жизнь, как вы знаете, всего-навсего подмостки, на которых каждому предоставляется возможность кривляться, покуда не наскучит. И, если жизнь есть неминуемое приближение к смерти, то лучше эту дорогу (на эшафот?) прошествовать с улыбкой, смеясь, топ-топ. Благородство обнаруживается только в отрицании существования, в улыбке, нависающей над безжизненным ландшафтом. Умиpать нужно весело.

Всё становилось красивее, чем было раньше, что говорить: я избегу тоски грядущей, непосильной, и не завидую не любящему жизнь. Восстановив правильный закон, можно с уверенной радостью увидеть, ощутить, что живёшь правильно.

При свиданиях с ним всегда старалась приводить себя в светлое и радостное настроение, хотя и не имела повода таковое ощущать. Он же бормотал, что всё правильно. Ночные раздумья, эстетические капризы… В такие минуты нападают философские жучки. Он стал сомневаться, так ли это должно было быть. Оснований для веры все-таки было мало. Но вот ведь как: только ставящий всё под сомнение может усомниться и в самом сомнении. Поэтому всё время находился в дурном (ослином) настроении.

Бессвязно и горестно думалось: придётся одному справляться с бесом уныния, которое, может быть, и есть частица истинной жизни, ведь в такие скучные минуты в нас, быть может, и происходит наиважнейшее в жизни.

Им овладевало наступившее безразличное настроение, в какое впадают преступники после сурового приговора. Нетвёрдые желания, безразличие и холодная тоска в этой усталой комнате. Захотелось спать. Мир становится безразличным, водянистым, никчёмным.

Почему ж сволочизм появляется снова? Потому что он спонтанно прёт из твоей инфернальной натуры, не строй на этот счет себе иллюзий, но и кровь себе не порти тоже. Сволочи всегда выживают за счет хороших людей. Всё начинается снова и опять.