Андрей Белый, Алексей Петровский. Переписка

В стих. <^Уставш1е» есть строчка: «И теряли контуры предметы». Кто кого терял? В стиу. «Воспоминан1я» нехороша строка «Гоните прочь воспоминанья — тоска бездонная их дочь». Возникает вопрос: кто, собственно, бездонна — тоска или дочь?

В н-Ькоторых стихотворениях непр1ятна слащавость и затрепанность образов, и эпитетов, как напр.: «Мечта влюбленнаго поэта». «Весенн1й розовый разсвЪт» (стих. «Подснежник»), «Любить я умею безбрежно», «К далекой мечте», «В глубокой тоске» («Картонный Паяц»), «В майском розовом цветеньи весенне-солнечный роман» («В метель») — так писать в наше время давно уже нельзя.

Стихи Жака Нуара засорены банальными, мил-л1оны раз сказанными словами, как «Вечер полон истомы и лени», «Цветом крови пронзенных сердец» (стих. «Розовый Куст»), «Отравить душу слад КИМ ядом» (стих. «Воспоминан1я»), «Свирельный голос», «Любимыя черты» («В отсутств1и»), «В затуманенных страстью глазах», («Кто знает»), «Страсть пьянила, как вино» («Праздник»), «Бо-жественно-ярк1Й экстаз» («Кошка») — все эти пошлости надо похоронить навеки.

Еще худш1е враги Ж. Нуара, сильнейшим образом мешающ1е ему стать лириком (чего он, судя по некоторым стихотворен1ям, очень добивается) — это иностранныя слова и вызванные ими про-заизмы. Напр.: «И был момент», «массивы», «наркоз», «Вы наивно уснули», «виденье парадиза», «Маятник ритмично-примитивный (?)» и т. д. Прозаизмы (уб1Йственное вл1ян1е газет) таковы: «Промелькнула жизнь, как на экране, не оставив яркаго сл*да», «Чтоб в порыве страсти пред'яв-лять права (?!), «И теряют значенье слова», <(.Чув-ствует инстинктом слабаго младенца», «В шальные дни оплеванных идей», «Чувства хрустальнаго (?)

«Балт1йск1й Альманах»

№ 1.

1923

лишены обнищавш1я души», — все это не гЪ, при-дающ1е стиху острую выразительность и нервность, прозаизмы, которыми так великолепно владеет Ахматова, а самая сЬрая, скучная, безнадежная проза.

Есть у Ж. Нуара и несообразности: хорошее стихотворен1е «У забытых м'Ьст», выдержанное в духЪ русскаго пейзажа, начинается строкой: «Высоко плывут гондолы». В другом стихотворен1И русалки ударяют в тимпаны, что до сих пор обычно дЬлали вакханки, и «аллюром» ходит обыкновенно не луна, а лошадь в манежЪ...

Но несмотря на всЬ крупные недостатки книжки, хочется посов-Ьтовать Ж. Нуару работать дальше. Почему? Потому что все это внешнее, все это легко поправимо усиленным трудом; а то внутреннее, главное, без чего писатель — не писатель, у Нуара есть. Есть у него искренняя и простая грусть, есть задушевность и теплота, есть любовь к человеку и землЪ. Об этом достаточ-

но говорят стих. «Д'Ьвочка», «Сад», «Вознесен1е», «Сл'Ьпой», «Учительница», «Алочка». Хороши стихотворен1я «Весною», «У забытых мЪст», «иьсня». В иных стихотворен1ях радуют изр'Ьд-ка мелькающ1е удачные слова и образы, ярк1е эпитеты, напр.: «Шумный март, ликую1ц1й мятежник», «Дрожали звЪзды под водою, как голубые лепестки», «Зовет печаль — мой старый поводырь», «Рыжим замшевым комочком промелькнула мышь», «Перед сном чуть слышно молится полуночная земля», «Мутный день, как часовой, в сыром плащ-Ь и в с-Ьром кепи стоит на грязной мостовой» н др. — все это пластично, в этом есть вкус. Пр1ятны и новыя риемы: «Хлопали - топали», «приколота - золота», «Хераскова - ласково», «спаленках - валенках», «послух - веслах».

Словом, Жаку Нуару предстоит еще немалый труд, но труд не Сизифоз, а облегченный и окрыленный надеждой добиться художественных до-стижен1й.

Берлин, 1923 г.

Эскогор.

№ 1.

1923

«Б а л т 1 й с к 1 й Альманах»

69

лЕтлрпя русской литературы.

I

Что такое литература?

Перед критикой всегда вставал вопрос — дать точное опред-Ьлен1е литературы. И по большей части этот вопрос разр'Ьшался неудачно. Как он был далек от правильнаго разр-Ьшен1Я у нас Б прошлом вЪк* — видно хотя бы из слЪдующаго опредЪле'н1я БЪлинскаго:

«Литературой называется собранге такого рода художественно-словесных произведен1й, которые суть плод свободнаго вдохновен1Я и других (хотя и неусловленных) уснл1й людей, созданных для искусства, дышащих для одного его и уничтожающихся внтЬ его (?), вполн'Ь выражающих и воспроизводящих в своих изящных создан1Ях дух того народа, среди котораго они рождены и воспитаны, жизнью котораго они живут и духом котораго дышат, выражающих в своих творческих произве-ден1ях его внутреннюю жизнь до сокровенных глубин и б1ен1Й».

Не правда ли, в этом мутном потоке слов, гд-Ь мысль окончательно поб^Ьждена риторикой, очень трудно уловить хотя бы эмбр1он точнаго опредЪ-лен1я П0НЯТ1Я литературы?

Но и у новых критиков и историков литературы трудно найти такое опред-Ьлен^е, которое бы точно формулировало и в то же время целиком охватывало область литературы.

Литература есть комплекс художественных про-извеменш, опубликованных и оказавших влЫше на жизнь.

Разберем это опред-Ьлен1е.

Его первый момент — что в состав литературы входят только художественныя произведен1я — теперь уже ник-Ьм серьезно не оспаривается,

В отнощен1и второго момента — что литератур-ныя произведен!я непрем1,нно должны быть опубликованы — для нас вполне убедительным является мнЪн1е покойнаго С. А. Венгерова^), что неопубликованное словесное произведен1е так же мало соответствует своему назначен1ю, как картина, обращенная к стЬнЪ.

Трет1й пункт — вл1ян1е литературы на жизнь, как обязательный признак первой — до сих пор

') Оно высказывалось им в лекщях по истор1н русской литературы в 1917 г. и не знаю, было ли гд*-нибудь зафиксировано.

прочно не установлен. Напротив, шаблонная фраза: «литература — отражен1е жизни» прочно сидела всегда не только в обывательских, но и в литературных кругах. Так, Пыпин в обширном преди-слов1и к своему монументальному труду по истор1и русской литературы неоднократно повторяет это утрамбованное положен1е, как нЪчто несомненное. Вспомните также знаменитую фразу — эпиграф Гоголя: «На зеркало неча пенять, коли рожа крива» (значит, литература — «зеркало»).

Между тем, ничего не может быть нелепее этого мнен1я. Отражен1е всегда призрачно по сравне-н1ю с отражаемым. А литературные образы — Обломов, Платон Каратаев, Передонов — нередко гораздо более отчетливы и реальны, чем живые люди, которые часто в сравнен1и с ними ведут призрачную жизнь, лишены их резких, четких духовных очертан1й. И для меня, например, мой знакомый NN — гораздо более призрачный образ, чем Илья Обломов, отражен1ем котораго, я сказал бы, является мой пр1ятель. Стало быть, наоборот, часто жизнь является отражен1ем литерат>'ры и, во всяком случае, литература — не отражен1е, а творческое преображен1е жизни. И если выраженные в художественной форме идеи Ницше, Ибсена, Толстого, Арцыбашева выросли на почве тех или иных течен1й в обществе, то кто посмеет отрицать, что и они, в свою очередь, оказали глубокое и очень ощутительное вл1ян1е на жизнь, оживив течен1я, из которых они вышли, и вызвав ряд новых.

Здесь надо отметить, что, говоря о вл1ян1и литературных явлен1й на читателей, мы имеем в виду вл1ян1е не только соц1альное, вызванное, напр., «Воскресен1ем» Л. Толстого или «Саниным» (мы не делаем здесь моральной оценки этих явлен1й), но и эстетическое — круговорот читательских интересов, вызванный в соответствующ1я эпохи произведен|ями таких разнородных писателей, как Пушкин, Бальмонт, Северянин, Маяковск1Й. (Под читателями я разумею и критику -— читательск1Й парламент).

Теперь посмотрим, соответствует ли сегодняшнее состоян1е русской литературы установленным нами положен1ям.

Создаются ли у нас художественныя произведе-

Н1Я?

«Балт1йск1Й Альманах»

№ 1.

1923

Да, хотя и в меньшем чнслЬ, чЪм до револющи. Об этом вам скажет каждая книжная витрина.

Доходят ли эти произведен1я до читателей?

Книги недоступны по цЪн'Ь многим. Но издательства, книжные магазины, библ1отеки функц10-нируют — значит, читатели не вывелись.

Наконец, трет1й вопрос — вл1яют ли нын1Ьшн1е писатели на читателей?

Безусловно, н1Ьт. Колеса литературы вертятся в воздух1Ь, стрЪлы ея с роковой неизб-Ьжностью бьют мимо ц'Ьли. Раньше у нас было кип'Ьн1е читательских (и критических) интересов вокруг литературных явлен1й (послЪдн1е запоздалые цвЪты — «Двенадцать» и «Скифы» Блока) — теперь только кип-Ьн1е писательских интересов вокруг литературных течен1й.