Анна Каренина. Черновые редакции и варианты

— Прикажете до Обираловки? — сказалъ Петръ.

Она хотла было сказать, что не нужно. Но если не хать на дачу къ Графин, надо домой хать. И также трудно. И потомъ, разв не все равно?

— Да, — сказала она ему, подавая кошелекъ съ деньгами и мшочекъ, и, развернувъ пледъ, вышла за нимъ.

Какъ только она ступила на землю, выйдя изъ коляски, эта ясность мысли, освщавшая ей все, опять исчезла. Опять она думала о томъ, какъ она прідетъ къ Графин, о томъ, что она скажетъ ему и какъ жизнь ихъ еще можетъ хорошо устроиться. Она сла на звздообразный диванъ по середи комнаты и, опустивъ свое закрытое вуалемъ лицо, ждала. Раздался звонокъ. Какіе то мущины, молодые и шумные, торопливые, развязные и вмст внимательные къ тому впечатлнію, которое они производятъ, прошли черезъ залу. Петръ въ пелерин прошелъ проводить до вагона. Шумные мущины затихли, когда она проходила мимо ихъ по платформ, и одинъ что то шепнулъ о ней другому. Она поднялась на высокую ступеньку и сла одна въ куп на пружинный грязно блый диванъ. Мшокъ, вздрогнувъ на пружинахъ, улегся, и кондукторъ захлопнулъ дверь и щеколду. Дама въ шляпк и двочка смясь пробжали внизу. «У Катерины Андреевны, все у нея», прокричала двочка. Потомъ все затихло, и на Анну нашелъ ужасъ. Она вскочила и бросилась къ двери, чтобы выскочить, но кондукторъ отворялъ дверь, впуская мужа съ женой — врно, помщиковъ.

— Вамъ выйти угодно?

Анна не отвтила. Кондукторъ и входившіе не замтили подъ вуалью ужаса на ея лиц. Она вернулась въ свой уголокъ и сла. Чета сла съ противоположной стороны [и] съ трудомъ, изъ учтивости, удерживались отъ желанія оглядть ея кружева и платье и вообще выказывавшее принадлежность къ высшему, что они, свту. Мужъ спросилъ, позволитъ ли она курить? Она сказала «да» и рада была, что въ вагон была не одна. Ужасъ ея прошелъ, но тотъ же туманъ былъ въ голов, какъ и дома, какъ и при выход изъ коляски. Мужъ съ женой говорили по французски о томъ, что имъ не нужно было говорить, — для нея. 2-й звонокъ, шумъ, крикъ, смхъ, продвиженье багажа, 3-й звонокъ, свистокъ, визгъ паровика, рванула цпь, и покатился мимо смотритель въ красной шапк, дама въ лиловой шляпк, мужикъ въ ситцевой рубах и уголъ станціи, и плавно, масляно зазвучали по рельсамъ колеса, и чуть выкатились вагоны на свтъ, какъ Анна опять почувствовала присутствіе свта и опять стала думать: «Да, на чемъ я остановилась? Что жизнь наша невозможна, потому что мы идемъ въ разныя стороны, и поправить дло не можетъ ничто. Да и поправлять чувство нельзя. Прежде я говорила себ, что все спасла бы смерть Алекся Александровича, потомъ и этаго не нужно стало, и я говорила себ, да, я помню, когда свча потухла, что моя смерть развязала бы все. Но теперь я вижу, что зачмъ же мн развязывать ихъ. Ихъ нтъ для меня. Я одна есть. И я запутана, я гадка, жалка самой себ».

— Какой ты эгоистъ однако, — сказала по французски дама, особенно грасируя, потому что она думала, что это особенно хорошо. — Ты только для себя, стало быть, хочешь удобства.

И эти слова какъ будто отвтили на мысль Анны. «Да, только для себя, — сказала она себ, — потому что я только себя чувствую». И вмст съ тмъ она, глядя на краснощекаго мужа и жену, поняла, что жена считаетъ себя непонятой женщиной, болзненной, а мужъ обманываетъ ее и поддерживаетъ въ ней это мнніе о себ. Она какъ будто видла ихъ исторію и вс закоулки ихъ души, перенеся свтъ на нихъ. «Да, только для себя. Но я, живая и просящая у него, какъ милости, любви, я противна; но я умершая, сама умершая по своей вол, потому что я поняла ложь своего положенія и не хочу въ ней быть, я прекрасна, я жалка. И надо умереть по своей вол, — совершенно спокойно продолжала она думать. — Свч потухнуть, и отчего же ее не потушить, когда смотрть больше нечего, когда гадко смотрть на все это? Зачмъ этотъ кондукторъ пробжалъ по жердочк? Зачмъ они кричатъ, эти молодые люди, въ томъ вагон? Зачмъ эти все говорятъ? Все неправда, все ложь, все обманъ. Но какъ?»

Когда поздъ подошелъ къ станціи, Анна вышла и подошла къ Начальнику станціи.

— Далеко въ имнія Вронской?

— Близко съ. Вамъ туда угодно? Экипажъ есть. Петровъ, посмотри, есть коляска? Графъ Вронской тутъ сейчасъ были; они опоздали на поздъ въ Москву. Сейчасъ будетъ коляска.

— Благодарю васъ.

Анна вышла на платформу въ то время, какъ поздъ отходилъ дальше. Опять у ней все спуталось въ голов, и она смутно помнила послднюю мысль, на которой она остановилась: «Какъ?» Она, къ удивленію сторожа, прошла платформу впередъ и стала возвращаться. Вдругъ затряслась платформа. Анн показалось, что она детъ опять. Опять все освтилось; подходилъ товарный поздъ. Она быстрымъ, легкимъ шагомъ подошла къ краю платформы, прошла локомотивъ. Машинистъ въ куртк посмотрлъ на нее. Большое колесо ворочало рычагомъ. Она вспомнила первую встрчу съ Вронскимъ и смерть раздавленнаго человка. Она смотрла подъ рельсы. «Туда, и свча потухнетъ, и я прекрасна и жалка».

Первый вагонъ прошелъ, второй только сталъ подходить. Она перекрестилась, нагнулась и упала на колни и поперекъ рельсовъ. Мужичекъ что то длалъ въ желз, приговаривая. Она хотла вскочить, но свча, при которой она читала книгу, исполненную тревогъ, счастья, горя, свча затрещала, стемнла, стала меркнуть, вспыхнула, но темно, и потухла.

* № 186 (рук. № 100).

«Нтъ, я безсмысленно раздражительна, — сказала она себ. — Этаго не будетъ больше. Сейчасъ же я примирюсь съ нимъ». Она надла халатъ и хотла идти къ нему, когда услыхала его приближающіеся шаги. Но какъ только она услыхала его шаги, она уже почувствовала торжество побды и удержала свое чувство. Когда же она увидала его искательный взглядъ, она объяснила себ это тмъ, что онъ былъ виноватъ, а виноватъ онъ могъ быть только тмъ, что онъ не любилъ уже ее, а любилъ другую. И, опять похолодвъ къ нему сердцемъ, она сла у туалета, какъ бы занятая укладываніемъ своихъ колецъ и какъ бы не желая замтить его.

Вронской, уйдя отъ Анны, ходилъ взадъ и впередъ по своей комнат, стараясь утишить свой гнвъ на нее. Жизнь съ ней становилась адомъ. Она длала все, чтобы отравить его жизнь. Она злоупотребляла силою своей слабости. Она знала, что онъ, лишившій ее общественнаго положенія, не броситъ ее, но она злоупотребляла этимъ. Уже давно онъ понялъ все то, что онъ потерялъ этою связью, и готовъ былъ перенести многое; но отдать всю свою свободу, покориться женщин онъ не могъ. Она злоупотребляла той властью, которую она въ минуты нжности имла надъ нимъ. Но она не довольствовалась этимъ. Въ послднее время она стала угрожать чмъ то. Вчера она сказала, что раздоръ между ними страшенъ для меня. Эта неопредленная угроза была такое орудіе, которымъ она могла взять его въ рабство, если онъ только поддастся ему. «Но я не поддамся этой угроз, — думалъ онъ, — я сдлаю все для нея, потому что я чувствую, что я обязанъ не оставить ее, и потому что я люблю ее. Разумется, я люблю ее. Она не можетъ понять того различія любви, когда она была цль моей жизни, и теперь, когда она соединена со мною, и цли у меня другія. Ей тяжело, она одинока, она больна. И о чемъ мы спорили? Ну, я готовъ хать посл завтра. Покорюсь, она оцнитъ это». И въ этомъ расположеніи онъ вошелъ къ ней.

Она сидла, перебирая кольца, и не оглянулась на него, но по лицу ея онъ видлъ, что она страдаетъ, и былъ радъ тому, что она чувствуетъ свою вину.

* № 187 (рук. № 100).

Вронской стоялъ у коляски, въ которой сидла свженькая, вся въ веснушкахъ миловидная двушка, передававшая ему свертокъ чего то (это была воспитанница Графини Вронской), и, улыбаясь, говорилъ съ ней что то.

«Это она», сказала себ Анна, замстивъ то пустое мсто ревности, которое въ ней было, этой воспитанницей, и, когда Вронской пришелъ къ ней, она не сказала того, что хотла, не сдлала даже попытки примиренія, а холодно спросила: [1785]

1785

Зачеркнуто: чтобы сказать что нибудь.

— Кто это? Когда же мы демъ?

— Когда хочешь.

— Кто это былъ?

— Это Лиза зазжала отъ maman звать меня [1786] и привезла шпинату. Maman гордится своимъ садовникомъ.

Она внимательно посмотрла на него. «Неужели онъ ничего больше не иметъ сказать ей?»

Говорить съ нимъ она не могла, она раскаивалась даже за то, что сдлала этотъ вопросъ. Но она ждала отъ него какого нибудь слова, имющаго отношеніе къ происшедшему. Но онъ угрюмо равнодушно лъ свой бифстекъ, не обращая на нее вниманія. Онъ ршилъ себ, что только ршительностью и main de fer [1787] можно положить конецъ этому. Она не могла и ждать. Это было унизительно. Она встала и направилась къ себ.

1786

Зач.: Если хочешь, я не поду.

— О нтъ, позжай.

Вронской увидалъ, что раздраженіе ее не прошло и, ршивъ, что поддаваться этимъ безсмысленнымъ требованіямъ нельзя, ухалъ

1787

[железной рукой]

— Да, кстати, — сказалъ онъ, поднявъ голову отъ тарелки. — Завтра мы демъ, ршительно. Имете вы что нибудь противъ этаго?

— Вы, но не я, — сказала она, останавливаясь въ дверяхъ.

— Анна, этакъ невозможно жить.

Она перебила его:

— Вы, но не я, — повторила она.

Но эта неприличная, какъ онъ находилъ, угроза чего то, которая была въ ея тон, раздражила его.

— Я не знаю и не понимаю и не хочу понимать. Вечеромъ я буду. Прощайте.

Онъ всталъ и вышелъ съ строгимъ и ршительнымъ видомъ.

Какъ только онъ вышелъ, ей стало такъ страшно за себя, что она готова была все въ мір сдлать, чтобы какъ нибудь вернуться къ прежнему, [1788] но идти къ нему или дожидаться его въ столовой, черезъ которую онъ пройдетъ, было невозможно. Она вышла въ свой кабинетъ и сла къ столу, [1789] открывъ тетрадь, въ которой писала свою дтскую повсть. Она перечитывала, перелистывая и жадно прислушиваясь: онъ забылъ перчатки, веллъ отпустить лошадь Воейкову, что то сказалъ, чего не разслышала, и сошелъ внизъ. [1790] Говоръ его голоса, отворенная дверь, грохотъ колесъ, и все затихло.

1788

Зачеркнуто: Новое ея состояніе ныншняго утра было ей страшно.

1789

Зач.: подъ свой портретъ.

1790

Зачеркнуто: шаги его затихли.

* № 188 (рук. № 103).

Она ревновала его не къ какой нибудь женщин, а къ уменьшенію его любви. Не имя еще предмета для ревности, она отъискивала его безпрестанно по малйшему намеку, перенося свою ревность съ одного предмета на другой. То она ревновала его къ тмъ грубымъ женщинамъ, съ которыми, благодаря своимъ холостымъ связямъ, онъ такъ легко могъ войти въ сношенія, то она ревновала его къ свтскимъ женщинамъ, [1791] съ которыми онъ могъ встртиться, то она ревновала его къ двушкамъ, на которыхъ онъ могъ желать жениться. [1792] И эта послдняя воображаемая ревность боле всего мучала ее, въ особенности потому, что она знала, его мать желала этаго. [1793]

1791

Зач.: къ Кити,

1792

Зач.: и чего желала его мать.

1793

Зач.: Она ревновала его и потому обвиняла. Кром того, за любовь его къ ней она пожертвовала всмъ, чмъ можетъ пожертвовать женщина, и потому онъ былъ неправъ, онъ былъ виноватъ за то, что онъ отнялъ у нее часть ея любви, что она любила такой дорогою цною, пожертвовавъ всмъ, чмъ можетъ пожертвовать женщина. И она невольно испытывала за это къ нему чувство гнва. Она знала, что выраженіе этаго гнва можетъ только еще боле охладить его. И потому она удерживалась, чтобы говорить ему про это, и не была съ нимъ естественна. Но не упрекая его словами, она тмъ боле жестоко упрекала его мысленно, оставаясь сама съ собою, и онъ все боле и боле становился виноватъ передъ нею.