Большие дела

– Какая ещё империя?
– хмурится Роман.

– Неважно, империя зла, - отмахиваюсь я.
– Я слышал, как он разговаривал с этим самым Олегом Вениаминовичем и думаю, что тот координирует его действия.

– Твою мать!
– кривится Куренков.
– Твою мать!

– Олег Вениаминович - это Караваев, скорее всего, - говорит Злобин.
– БХСС

– Надо с Чурбановым связаться, - предлагаю я.
– Судя по всему, в столице тоже хотят что-то сделать. Удар должен быть скоординированным по всем фронтам.

– По Чурбанову бить не станут, - возражает Де Ниро.

– Да, это правда, - соглашаюсь я.
– Значит, по вам хотят долбануть, по Абраму, по Роману Александровичу. Что-то нарыли, кого-то завербовали, пронюхали, не знаю. Просто так бы кипиш поднимать не стали. Хотят разрубить узел, босса вашего, возможно, прихлопнуть. В общем, что-то происходит и нужно очень оперативно реагировать, бить на опережение, выжигая скверну калёным железом или пламенем из огнемёта.

– Возможно, Чурбанова пока дёргать не нужно, - задумчиво говорит Злобин.

– Боюсь, без этого никак не обойтись, - сомневаюсь я.
– Нам надо Большака срочно вытаскивать. С извинениями и гарантией неприкосновенности.

– Вполне возможно, - включается в разговор Куренков, - они этого и добиваются. Хотят, например, Чурбанова или кого-то из его людей скомпрометировать. Либо просто проверяют, как мы будем решать проблему, проводят разведку боем.

– Думаю, - отвечает Злобин, - нужно показать, что проблему мы будем решать радикально, вырубая весь сор под корень. Ладно, попробую сейчас с ним связаться. По телефону обсуждать не буду, придётся встречаться лично, так что вашему Большаку придётся потерпеть немного.

– Хорошо бы выяснить, через кого они подкопались, чтобы эти угрозы тоже устранить. Роман Александрович, думаю, вопрос с комсомольской путёвкой для Снежинского перестаёт быть актуальным. Боюсь, он должен выбыть из игры. Если они зашли через него, значит надо показать на его примере нашу решимость. Пора запускать молот правосудия и безжалостно карать.

Сам себе удивляюсь, вернее словам о безжалостных карах. Всегда остаётся шанс, что человек, на которого указывают все улики, на самом деле невиновный. Это убеждение я личным опытом могу подкрепить. Вот поэтому я не завидую судьям и ни за что судьёй быть не хотел бы. Ни за что…

– Это вы давайте сами там решайте со своими Снежинскими, а я тут займусь.

– Есть идеи?
– спрашивает меня Куренков, когда Злобин отключается.

– К сожалению, не слишком много, - качаю я головой.
– Есть один мент у меня на крючке, я его уже зарядил, чтобы он попытался вынюхать, что к чему.

– Баринов что ли?
– уточняет Роман.

– Нет, не он. Баринов сегодня отправился в командировку в Прокопьевск.

– Интересное совпадение, - хмыкает он.

– Я в совпадения не верю.

– Да и я тоже…

На этом мы разбегаемся.

– Валентина Куренкова звонила, сообщает Игорь.

Я киваю, но перезванивать не планирую. Не сейчас, по крайней мере. Я не планирую, но Валя проявляет настойчивость и звонит сама. Игорь снимает трубку и тотчас передаёт мне.

– Егор!
– пускается она с места в карьер.
– Ну что, тебя во сколько ждать? Ты придёшь вообще?

Блин, Валя, разумеется, твоя выдающаяся попа - это наиболее важная проблема сегодняшнего дня. Самая главная, буквально.

– Валюш, тут у нас небольшой форс-мажорчик. Сейчас всё разрулим, и я сразу приду.

– Что ещё за форс-мажорчик? Это ты так говоришь, что динамишь меня или что?

– Обязательно приду… ну, постараюсь, по крайней мере. Только дела с отцом твоим доделаю и всё.

Поговорив с ней и не развеяв её недовольство, я даю команду ехать домой к дяде Юре, а по пути звоню Суходоеву.

– Есть сведения, - сообщает он скучным голосом.

– Говори.

– Нет, по телефону не буду, - отказывается он.
– Надо лично встретиться.

– Хорошо, давай встретимся, - соглашаюсь я.
– Ты где сейчас?

– Я в отделе, но не здесь, разумеется. А ты где?

– На Орджоникидзе.

– А, понял. Давай тогда в сквере у «Орбиты» минут через двадцать. Только один на один, без свидетелей, да?

– Каких это ты свидетелей боишься? Свидетелей Иеговы что ли?

– Не, - уныло говорит он.
– Мне уже хватит всяких свидетельств. Не хочу, чтобы ты меня снова за одно место ухватил.

– Ну, лады, - соглашаюсь я.
– Чисто по-джентльменски. Давай, через двадцать минут буду.

Мы заезжаем во двор к Платонычу, и я вместе с Игорем выхожу из машины. Поднимаю голову, на кухне у Трыни горит свет.

– Пойдём, осмотримся, - предлагаю я.
– Сейчас Суходоев подъедет, мне надо с ним перетереть будет тет-а-тет, глянем, всё ли там чисто.

У «Орбиты» всё оказывается в порядке. В опустившемся сумраке мы оказываемся совершенно одни рядом с её здоровенной чашей. И пока мы тут играем в шпионов, космические корабли бороздят просторы космоса, а спутники кружатся себе вокруг земли и передают телевизионные волны, или чего они там передают. В эфире программа «Время», или что-нибудь, такое же захватывающее.

К вечеру морозец становится злее и суше, вымораживая дневную слякоть и заставляя её хрустеть под ногами ледяным крошевом.

– Ух ты!
– восклицаю я, чуть поскальзываясь.
– Игорёк, осторожнее, а то мы с тобой сейчас, как на саночках промчимся.

– Нормально, - пожимает он плечами, - у меня не скользят.

У ДК Коксохимзавода останавливается милицейский «Уазик». Через кусты и деревья видно не очень хорошо. Листва давно облетела, но вечером и через чащу голых ветвей ничего не разглядеть.

Игорь отходит в сторону и теряется в кустах. Вскоре появляется человек в тёмном пальто. Кто это? Вроде Суходоев. Чуть приглядевшись, я его узнаю. Да, это он. Подойдя ко мне, он довольно нервно озирается по сторонам.

– Один?
– спрашивает он.

– Ну, видишь же, - пожимаю я плечами.
– Один. А ты?

– Я тоже, - кивает он.
– Ты без записи?

– Без… Узнал что-нибудь? Рассказывай.

– Короче… - начинает он и снова озирается.
– Есть такой мужик, Снежинский. Он бухгалтером на фабрике у тебя работает.