Большие дела

– Ну а что ты предлагаешь, заламывать руки и рыдать во весь голос? Нужно не паниковать и сохранять трезвый рассудок. Он может понадобиться.

– А если не удастся его оттуда вытащить?

– Удастся, Андрей, не может не удаться. Ты бы знал, какие люди сейчас задействованы в процессе освобождения Платоныча.

– Какие? Чурбанов?

– Да, Чурбанов, совершенно верно.

– И что, - усмехается он.
– Это действительно большая шишка?

– Да, Андрей, очень большая. Он зять Брежнева и заместитель министра внутренних дел.

– И он даст приказ освободить батю?

– Надеюсь, даст. Это и в его интересах тоже. А скажи, пожалуйста. Ты Эдику говорил про то, что мы с батей упоминали этого Чурбанова?

– Чего? Ты совсем что ли?

– Просто один человек, который разговаривал со Снежинским, оказался в курсе, что я имею дела с Чурбановым. Но о моих контактах с Чурбановым почти никто не знал. А человек этот, кстати, и дал приказ арестовать Платоныча. Врубаешься?

– А я-то причём? Я-то откуда знаю про твои дела? Хоть с Чурбановым, хоть не с Чурбановым.

– Ну, мы же от тебя ничего не скрывали, считая тебя частью нашей семьи… то есть нашего братства. Мы тебе полностью доверяли всегда.

– А сейчас, значит, перестали?
– прищуривается Трыня.
– Сейчас перестали доверять?

Я на мгновение теряюсь, задумываясь, как лучше ответить. Лишь на короткое мгновение, но ему этого хватает для того, чтобы дёрнуться.

– Понятно, - хмыкает он.

– Нет, не перестали, - запоздало отвечаю я.
– Не перестали, просто… просто все люди делают ошибки. Я делаю, Платоныч делает и ты можешь сделать. Я тебе доверяю, Андрей, но хочу понимать, сделал ли ты ошибку, приведшую…

– К чему приведшую? К аресту отца?

Он ставит передо мной тарелку.

– Неважно, - трясу я головой, - ты говорил Снежинскому про Чурбанова?

– Смешная фамилия, да?
– вдруг ухмыляется Трыня.
– Как думаешь его в школе звали? Есть предположения?

– Андрей!

– Ты это, - кивает он мне.
– Ешь спокойно, а потом, когда будешь уходить дверь захлопни и всё, ладно? Мне просто с Юлькой надо встретиться. Она там ждёт уже, наверное.

– Погоди, я тебя подвезу, - предлагаю я.

– Не, - машет он головой.
– Это здесь, рядом совсем, не бери в голову.

Он выскакивает из кухни, и я, встав из-за стола, иду за ним, но, выйдя в прихожую, успеваю увидеть только, как захлопывается дверь. Блин! Блин-блин-блин! Какого хрена! Подскакиваю к телефону и набираю номер в машине.

– Алло, - отвечает Игорь.

– Игорёк, тормозни там Трыню, пожалуйста. Он сейчас из подъезда выскакивает.

– Так это… мы не подъехали ещё. Будем минут через пять…

Твою дивизию! Я звоню Юльке. Её номер телефона надёжно сохранён среди остальных важных или ненужных номеров, остающихся в моей памяти.

– Алло, - отвечает Юлька Бондаренко.

– Юль, привет, это Егор. Что-то до Андрюхи не могу дозвониться, не знаешь где он сейчас может быть?

– Не знаю, - говорит она.
– Понятия не имею.

– Ясно… Ну а как дела, вообще-то? Как у вас с Трыней?

– Дела нормально, а с Трыней пока никак. Мы, похоже, слишком разные с ним. Моя мама в кои-то веки права оказалась.

– Мама?
– удивляюсь я.
– Права? То есть вы что… расстались что ли?

– Какие громкие слова, - хмыкает она.

– А из-за чего хоть, Юль? Надеюсь, не из-за глупости какой-нибудь?

– Ладно, Егор, мне идти надо, приятно было поговорить…

Твою ж дивизию… И куда его понесло? Надеюсь, не к «Орбите» и не к… Снежинскому, единственному человеку на земле, способному всё понять и принять…

Я возвращаюсь за стол и со злостью пожираю пельмени, будто это они во всём виноваты и я их за это уничтожаю, перемалывая острыми звериными зубами. Получайте, суки! Вот вам, вот вам! После того, как все враги оказываются поверженными, я заказываю межгород в кредит и жду, когда меня соединят с московским казино.

Приглашаю к телефону Лиду и снова жду, теперь - пока она подойдёт.

– Как там Бакс?
– спрашиваю я.

– Да ничего, уже более-менее нормально, - сообщает она.

– Отлично. Когда его выписывают?

– Ещё, наверное, неделю будет лежать.

– Значит дожидаться не будем. Вот тебе задание. В декабре, во второй половине будем делать новогоднее шоу.

– Какое ещё шоу?

– Яркое, дерзкое, вызывающее, вот какое. Будем делать конкурс красоты.

– Что? Как в Америке что ли?

– Как в Америке?
– переспрашиваю я.
– Нет, гораздо лучше, чем в Америке. Нужны девушки со всего Союза. Пусть присылают фотографии и приезжают на отборочный тур. Посоветуйся с Баксом, как всё обустроить. Считай, что это ударная стройка, потому что времени почти уже не остаётся. Месяц. Так что начинай прямо сегодня, ясно? И всё должно быть на самом высоком уровне, чтобы Америка твоя зарыдала от зависти.

– Поняла. А ты когда приедешь?

– Приеду скоро. Молодец, что поняла. Значит, действуй.

Ночь проходит тревожно. Я постоянно просыпаюсь, а едва заснув оказываюсь погружённым в жуткие кошмары и снова просыпаюсь, обливаясь холодным потом. Под утро раздаётся телефонный звонок. Я подскакиваю, как пружина и в один прыжок оказываюсь у тумбочки.

– Алло.

– Егор, привет, - раздаётся голос Платоныча.
– А где Андрей?

– Не знаю. Тебя отпустили?

– Да, вот только что домой пришёл, а тут никого. Ты его когда последний раз видел или слышал?

– Вчера вечером, - выдыхаю я.
– Сейчас подъеду. Или ты спать будешь?

– Какой сон, шутишь что ли?

Часы показывают без пятнадцати четыре. Я быстро одеваюсь и выхожу из дома. Про «подъеду» я, конечно, погорячился. Машины нет, а зелёный «еразик» у подъезда не в счёт. Да и спят в нём бойцы. Не буду же я их тревожить. Спят охранники, спят бандиты, спят менты и кагэбэшники. Только мы с Платонычем не спим.

Я добегаю до него за десять минут и поднимаюсь на четвёртый этаж.

– Кофе?
– спрашивает он, открывая дверь.

Да, а что нам ещё остаётся этим ранним, чуть морозным почти что утром.