Братчина

— Помогут, — кивнул Петров. — Я уже сказал Сергею. Он тоже человек опытный. Но и ты своих напряги. У тебя сколько человек в отделе?

Кажется, Петров считает, что в приложении «Лира» всем заправляю я. А Кроликов?

— Он в Смоленске, — хмыкнул Михаил. — Кто еще, кроме тебя и Зайчикова?

— Тамара.

— И всё?! — поразился Петров. — А я думал, у вас толпа народу. Надо расширяться.

— Козловского недавно уволили.

— Этого и впрямь надо было метлой гнать. Это он анекдот про Ельцина в Китае рассказывал?

— Он.

— Ну что, китайцы, сощурились? — расхохотался Михаил. — А у меня этих китайцев полредакции. И голос как иерихонская труба. Где ты его раскопал?

— Приятель Кроликова.

— Ах да, Зайончиков... Короче, подумай о кадрах. Нужна хорошая секретарша. Могу свою отдать. — Он подмигнул мне.

Я неопределенно пожал плечами. Хозяйка в редакции действительно нужна, но это дело Кроликова.

— Если что, подключай меня, — отечески потрепал меня по плечу Петров. — Найдем управу и на Кроликова, и на всех этих из Постоянного комитета... Ты туда ходишь?

— Нет.

— И напрасно. Я вот из кабинета в кабинет бегаю, шапку ломаю. Просто так никто ничего не даст.

Между прочим, Кроликов мне не жаловался, что ему чего-то не дают. Откатывает он Рыбину или нет?

— Конечно, откатывает, — откашлялся Петров. — Это я никому ничего не даю. «Литературная жизнь» в стране одна. Нашу газету премьер-министру каждое утро кладут на стол.

— Одну ее?! — поразился я.

— В числе двенадцати центральных газет, — строго посмотрел на меня Михаил. — А могли бы и не класть. Можно сказать, ежедневно принимаю гостей у себя в ресторане.

— В «Харбине»?

— Ну да. Как тебе, кстати, тамошняя кухня? Омаров пробовал?

— Нет, — сказал я. — А кухня, наверно, хорошая.

— Отличная! Я решил отметить там юбилей.

Да, как это я забыл, что у шефа скоро юбилей. Белкин с Ольгой с ног сбились, бегая с этажа на этаж. Подарки прячут?

— И тебя приглашаю, — перебил ход моих мыслей Петров. — Спускайся тринадцатого после работы в ресторан. Будут все свои: Казаков, Сидоров, люди из мэрии и администрации...

— Лужкова пригласил?

Михаил засмеялся. На такие шутки он не обижался. Широкий человек.

— Русский человек и должен быть широким, — кивнул он, — об этом еще Достоевский писал.

Мы обменялись понимающими взглядами. Как и Пушкин, Достоевский в редакции газеты «Литературная жизнь» был нашим всем. Вместе с Толстым, Гоголем, Некрасовым, Гончаровым, далее по списку.

— А мы для того сюда и поставлены, чтоб не забыли, — сказал Петров. — Если все так и будет продолжаться, их всех скоро из школьной программы выкинут, помяни мое слово.

— Иди ты?!

— Сразу видно, что ты не ходишь на Старую площадь. Там ведь одни математики. Считают, а не читают.

— Мы с тобой тоже чукчи писатели, а не читатели.

— Это правда.

7

Тринадцатого числа, в восемнадцать ноль-ноль я спустился в ресторан «Харбин». В руках бутылка армянского коньяка, которую купил по дороге на работу.

В ресторане одни официанты, посетителей почти нет. Неужели я что-то напутал?

— Сюда, — показал на малоприметную дверь один из официантов.

Я поднялся по узкой лестнице и оказался в помещении, посреди которого располагался круглый стол, заставленный яствами.

— Опаздываешь! — крикнул мне Петров. — Садись с краю!

Судя по раскрасневшимся лицам гостей, торжество уже давно началось. Но место с краю было здесь отнюдь не худшим. Особенность круглого стола была в том, что можно было крутить руками столешницу с кушаньями. Понравилась тебе, предположим, утка по-пекински на противоположном конце, ты сделал несколько легких движений — и вот она, прямо перед тобой.

Столешница, кстати, крутилась легко.

Официантка китайской наружности взяла из ведерка бутылку водки и жестом предложила мне. Я кивнул. На юбилее лучше пить водку, тем более под утку. А кроме нее, здесь тьма закусок, и, наверное, не худших.

— Пей! — подбодрил меня Петров. — Мы с Всеволодом Яковлевичем тоже пьем водку.

Казаков величественно кивнул, подтверждая его слова. Сегодня он с народом был прост, даром что долларовый миллионер.

Гостей, кстати, за столом было человек двадцать, и из газеты один я, не считая, конечно, Белкина. Но какое торжество без исполнительного директора? Я же сюда попал исключительно по знакомству.

Официантка подошла к Казакову, наклонила, наливая, бутылку, и пробка, которую она забыла снять, плюхнулась в рюмку.

— Ё-моё! — вскрикнула она.

По лицу олигарха проскользнула тень неудовольствия. Петров заржал. Мы с Белкиным переглянулись.

«А она не китаянка», — подумал я.

Официантка поспешно заменила рюмку и налила сначала олигарху, затем мне. Лицо у нее было белое.

— Говори, — велел Петров.

Я произнес спич, в котором пожелал юбиляру творить и здравствовать во благо русской литературы. Гости, исключая Петрова, слушали мой тост вполуха. Но это и понятно, не одна уж рюмка выпита. Да и тост банальный. А где его взять, оригинальный?

Белкин кивнул мне, одобряя и тост, и скромность, с которой я приступил к закускам. В таких застольях, как наше, лучше не высовываться. Я это знал не хуже его.

Казаков взял со стола белоснежную салфетку и вытер тыльную сторону левой кисти. Вероятно, на нее попали брызги. Серьезное происшествие.

— Директор ресторана здесь? — спросил я Белкина.

— В соседней комнате, — ответил Леша. — Ему уже обо всем доложили.

— Кто? — удивился я.

— Кому надо, тот и доложил, — усмехнулся Алексей. — Закусывайте.

Я послушно положил в рот ломтик отварного языка. Хорошо, самому наливать ничего не надо. Ведь непременно забыл бы снять пробку.

— Не наговаривайте на себя, — сказал Белкин. — Вы у себя в «Лире» пьете аккуратно. А вот отдел литературы...

Да, я уже заметил, что отдел литературы в газете является чем-то вроде раскаленной сковородки. Во-первых, в нем не задерживались надолго заведующие. Во-вторых, какими-то обтёрханными выглядели простые сотрудники. Но если тебя дрючат с утра до вечера, ты и будешь обтёрханным. А Петров только тем и занимался, что дрючил. Конечно, в отделах политики, общества и искусства тоже случались отдельные недостатки, но литература — это святое. Именно в ней Петров бог, царь и герой. Я подозреваю, что меня он приблизил к себе только потому, что приложение «Лира» в газете пятое колесо. Катится где-то рядом, и бог с ним. А вот посмел бы я коснуться современной русской литературы...