Бриллианты Юстэсов

Она написала даже къ дяд? мужа, епископу, приглашая его въ Портрэ. Онъ прі?хать не могъ, но прислалъ дружескій отв?тъ и благодарилъ за память. Она назвала многихъ, будучи ув?рена, что они не прі?дутъ -- но двое-трое приняли ея приглашеніе. Джонъ Юстэсъ об?щалъ прі?хать къ ней на два дня. Когда Фрэнкъ у?халъ, оставивъ ее такимъ образомъ, какъ мы описали, она написала къ нему, приглашая присоединиться къ ея гостямъ. Вотъ ея записка:

"Прі?зжайте ко мн? на нед?лю, писала она: "пока у меня гости, чтобъ я не казалась брошенной. Садитесь на конц? моего стола и будьте для меня братомъ. Я ожидаю этого отъ васъ."

На это онъ отв?тилъ, что прі?детъ въ первыхъ числахъ ноября.

Прі?халъ къ ней пасторъ изъ Лондона, Джозефъ Эмиліусъ, о которомъ говорили, что онъ родился жидомъ въ Венгріи, и звали его Миліусъ. Въ настоящее время онъ считался однимъ изъ краснор?чивыхъ лондонскихъ пропов?дниковъ, и н?которые ув?ряли, что онъ достигъ такого краснор?чія, какого не запомнитъ никто. Относительно декламаціи находили, что со временъ мистрисъ Сидонсъ никто не могъ сравниться съ нимъ. Но онъ былъ не въ ладахъ съ какимъ-то епископомъ и н?которые не знали, была ли на св?т?, или н?тъ мистрисъ Эмиліусъ. Онъ вдругъ явился въ посл?дній сезонъ, и по милости его, ?здить къ об?дни сд?лалось пріятнымъ занятіемъ для Лиззи Юстэсъ.

Въ посл?дній день октября прі?хали Эмиліусъ и Джонъ Юстэсъ, каждый самъ по себ?. Мистрисъ Карбункль и мисъ Ронокъ прі?хали на почтовыхъ изъ Айра -- точно также прі?хали лордъ Джорджъ и сэр-Грифинъ чрезъ часъ посл? нихъ. Фрэнка еще не ожидали. Онъ об?щалъ назначить день и еще не назначилъ.

– - Очень хорошо, очень хорошо, сказалъ Гауранъ, когда ему сообщили о предстоявшихъ событіяхъ и вел?ли сд?лать необходимыя приготовленія:-- конечно, она можетъ д?лать съ своимъ добромъ что хочетъ. Ч?мъ больше льешь, т?мъ меньше останется. Мистеръ Джонъ будетъ? Я радъ вид?ть мистера Джона. Ну да, овса будетъ вдоволь. Еще надо корову? Понадобится еще дв?. О коровахъ я позабочусь.

Анди Гауранъ, несмотря на междоусобную войну, происходившую между нимъ и его госпожой, позаботился о с?н?, о коровахъ, обо всемъ и нанялъ лишнихъ слугъ. Между нимъ и лэди Юстэсъ существовала непріязнь и онъ ее не скрывалъ -- но онъ получалъ отъ нея жалованье и д?лалъ свое д?ло.

Мистрисъ Карбункль была женщина удивительная. Она была женою челов?ка, съ которымъ ее видали очень р?дко, котораго никто не зналъ, который бывалъ гд?-то въ Сити, но какъ-то никогда не усп?валъ добыть денегъ, а между-т?мъ она бывала везд?. По-крайней-м?р? говорили, что она везд? бывала, и д?йствительно она ?здила во многія м?ста.

Ни у Карбункля, ни у ней денегъ не было. Она была дочерью челов?ка, который по?халъ въ Нью-Йоркъ -- и обанкрутился тамъ. О ея родныхъ ничего бол?е не было изв?стно. У ней былъ домъ въ одной изъ очень маленькихъ улицъ Мэйфэра, куда она часто приглашала знакомыхъ на чай къ пяти часамъ.

Другихъ приглашеній она не д?лала никогда. Во время лондонскаго сезона она всегда держала экипажъ, а зимой у ней всегда были охотничьи лошади. Кто платилъ за нихъ, никогда не было изв?стно, и никто не заботился узнать. Костюмъ ея всегда былъ безподобенъ -- относительно моды и того, какъ онъ къ ней шелъ. Относительно же одобренія манеры од?ваться мистрисъ Карбункль -- это былъ вопросъ вкуса. Можно было сказать, что главнымъ правиломъ ея туалета была см?лость -- см?лость не неблагопристойности, которая, что ни говорили бы сатирики, въ Англіи не им?етъ усп?ха, но см?лость въ цв?тахъ, рисункахъ, фасон?. Она разъ?зжала въ парк? въ черной съ желтымъ амазонк? и являлась въ опер? въ б?ломъ бархат? безъ мал?йшаго цв?тного пятнышка.

Хотя ей нав?рно стукнуло тридцать, и по всей в?роятности она приближалась къ сорокал?тцему возрасту, ея черные какъ гагатъ волосы были распущены по спин?, а въ іюн? она разъ?зжала по Лондону въ соломенной круглой шляп?. Но вс? соглашались, что она была хорошо од?та. Потомъ возникалъ вопросъ, кто платилъ по ея счетамъ?

Мистрисъ Карбункль была красивая женщина, съ полнымъ лицомъ, съ см?лыми глазами, съ безподобными черными бровями, широкимъ носомъ красивой формы, съ толстыми губами и ровными зубами. Подбородокъ у нея былъ круглый и короткій, можетъ быть съ легкой наклонностью сд?латься двойнымъ. Но хотя лицо ея было полное и круглое, въ немъ были сила и повелительное выраженіе, хотя можетъ быть трудно было сказать, въ какихъ чертахъ оно преобладало. Но въ сущности душа придаетъ тонъ каждой черт?, а сердце мистрисъ Карбункль стремилось повел?вать.

Но, можетъ быть, удивительн?е всего въ ея лиц? былъ цв?тъ. Т?, которые не знали ее коротко, говорили, что разум?ется она сама себя прикрасила. Но, хотя этотъ слишкомъ яркій румянецъ почти всегда видн?лся на ея лиц?, покрывая щеки, но не касаясь ея лба или шеи, онъ въ изв?стныя минуты изм?нялся и даже пропадалъ. Когда она сердилась, онъ исчезалъ на минуту, а потомъ возвращался ярче прежняго. Притиранія не было на щекахъ мистрисъ Карбункль, а между т?мъ румянецъ былъ такъ блестящъ и такъ прозраченъ, что почти оправдывалъ уб?жденіе, что не могъ быть подлиннымъ. Были люди, ув?рявшіе, будто такого чуднаго румянца никогда не бывало на лиц? другой женщины нын?шняго в?ка, а другіе, напротивъ, называли ее молочницей. Она была высока и походка ея была такова, какъ будто ей принадлежала половина міра.

Ея племянница, миссъ Ронокъ, была такого же роста и такой же красоты, съ т?ми улучшеніями и съ т?ми недостатками, какіе принадлежатъ юности. Ей казалось на видъ двадцать-четыре года, а на самомъ д?л? было не бол?е восемнадцати. Возл? тетки она казалась на половину ниже ея, а между т?мъ ростъ ея былъ не маленькій. Она тоже была высока, какъ будто привыкла повел?вать, и ходила словно юная Юнона. Волосы у ней были очень темные -- почти черные -- и очень густые, глаза большіе и блестящіе, хотя слишкомъ см?лые для такой молоденькой д?вушки, носъ и ротъ точно такіе, какъ у тетки, но подбородокъ ея былъ н?сколько длинн?е, такъ что отнималъ отъ ея лица ту круглоту, которая можетъ быть н?сколько лишала величія наружность мистрисъ Карбункль.

Цв?тъ лица мисъ Ронокъ былъ поистин? чудесенъ. Никто не думалъ, чтобы она притиралась, потому что румянецъ выступалъ, исчезалъ и изм?нялся съ каждымъ словомъ, съ каждой мыслью, но постоянно оставался на ея щекахъ такимъ же яркимъ, какъ у тетки, хотя н?сколько прозрачн?е и съ бол?е деликатнымъ отт?нкомъ, когда яркій цв?тъ бл?дн?лъ и переходилъ почти въ мраморную б?лизну кожи. У мистрисъ Карбункль ни перехода, ни бл?дности не было. Красный и бл?дный цв?тъ граничилъ одинъ съ другимъ на ея щекахъ безъ всякихъ переходовъ, какъ на флаг?.

Лучинда Ронокъ была неоспоримо очень красивая женщина. В?роятно, никому не пришло бы въ голову сказать, что она мила. Съ нея былъ спятъ портретъ прошлой зимой и возбудилъ большое вниманіе на выставк?. Н?которые находили, что она походила на Бренвилье, другіе на Клеопатру, третьи на царицу савскую. Въ глазахъ ея на портрет? не видн?лось, конечно, любви, но сравнивавшіе ее съ египетской царицей Клеопатрой думали, что Клеопатра употребляла свою любовь для честолюбивой ц?ли. Сравнивавшіе ее съ Бренвилье такъ привыкли къ н?жности и лести женщинъ, что привыкли думать, будто женщина молчаливая, надменная и недоступная в?чно замышляетъ убійство. Мн?ніе учениковъ школы савской царицы, составлявшихъ, можетъ быть, бол?е многочисленную партію, происходило отъ величественной осанки Лучинды, скор?е ч?мъ отъ опред?леннаго понятія о той госпож?, которая пос?щала Соломона. Вс?, однако, были согласны въ томъ, что Лучинда Ронокъ очень хороша собой и совс?мъ не такая д?вушка, съ которой мужчина пожелалъ бы побродить подъ отдаленными буковыми деревьями на пикник?.

Она д?йствительно была молчалива, серіозна, и если не надменна по характеру, то выказывала вс? признаки надменности. Она везд? бывала съ теткой и позволяла водить себя въ танцахъ, подъ?зжать къ себ?, катаясь верхомъ, и заговаривать съ собою въ обществ?, но сама не трудилась говорить -- а см?ха, кокетства или ужимокъ отъ нея также мало можно было ожидать, какъ и отъ мраморной Минервы.

Въ посл?днюю зиму она начала ?здить на охоту съ теткой и уже научилась хорошо охотиться. Если оказывалась необходимость въ помощи у калитки или у забора, а слуга, провожавшій об?ихъ дамъ, не находился поблизости, Лучинда принимала эту помощь отъ перваго ближайшаго къ ней мужчины, но почти всегда благодарила однимъ поклономъ, и даже молодые лорды, мастерскіе на?здники и красавцы-полковники, сквайры съ тысячными доходами, съ трудомъ усп?вали завлечь ее въ разговоръ объ охот?.