Будешь моей женой. Снова

Я просидел в камере предварительного заключения три месяца, пока деду не удалось меня вытащить. Это было непросто: Савицкие вливали кучу денег, чтобы меня держали как можно дольше. Нагорные башляли за мое освобождение.

У Самойлова нет близких людей, только «функции» и «выгода». За что Ярина его полюбила? Я даже брезгливо сплюнул.

— А ты что здесь делаешь? — увидел двоюродного брата. Мирослав курил возле трапа семейного бизнес-джета.

— Ты думал, я отпущу тебя одного в Москву?

Мир был в курсе моих дел. Брат, правая рука, лучший юрист Петербурга. Он был более спокойным и рассудительным, именно поэтому сейчас здесь. Волнуется, чтобы я или меня в Москве не завалили.

Самолет набрал высоту: я тупо пялился на сизые облака внизу и чистое небо над нами.

— Где Ярина? — осторожно поинтересовался Мир. Он знал, что эта девочка меня в бараний рог скрутила своими длинными музыкальными пальцами.

Я усмехнулся. Нет, жестоко оскалился.

— Свят… — протянул, подозревая меня в худшем. Правильно делал.

— Вчера я насиловал ее всю ночь, — делился своими «подвигами». — Снова и снова, — сжал изящный хрустальный бокал до характерного хруста и кровавых порезов. Боль отрезвляла. — Ярина беременна.

— Но как же тогда…

— Не от меня, — добавил, рассматривая свежую кровь. — Ярина — сука и мразь. Не нужно о ней беспокоиться, — пусть знают, что Нагорного не нагнуть. Пусть думают, что я больше ничего не чувствую к собственной жене. Я должен быть сильнее, чем есть на самом деле.

Москва была чужим для нас, Нагорных, городом. Нет, мы вели здесь бизнес: банки, консалтинг, страхование. Несколько заводов и перерабатывающих предприятий. Но если Петербург — это наши люди: стоило свистнуть, и свои уже готовы к любому развитию событий, вплоть до фатального; Москва — чужая вотчина, здесь свои негласные законы.

— Ты выяснил, где он сейчас?

— В ресторане «Консерватория», — Мир сверился с данными в планшете. Центр города, видовое место на Лубянке.

Красиво покушать решил, значит? Это даже хорошо, что не в офисе или дома. Добраться до него полегче будет.

Мы подъехали к гостинице «Арарат» и отправились на террасу ресторана. Естественно, в окружении Самойлова были и наши люди: не сильно близко, но достаточно, чтобы сливать общую информацию. Савицкие тоже своих пристроили ко мне, но они давно вычислены и за определенную линию не пройдут. Кроме одного человека: моей жены. Она на мягких музыкальных пальчиках пробралась в меня, заглянула за самую кромку…

Артур обедал с женщиной. Еще бы! Ярина круглая дура, если думала, что он хранил или будет хранить ей верность!

На столе шампанское, стартеры и фрукты. Самойлов с улыбкой чеширского кота поднял тост.

— Нагорный? — заметил, что я стремительно приближался. Лучше бы ему бежать. Я сжал кулаки и приготовился убивать. Артур поднялся и кивнул девушке, чтобы отошла на безопасное расстояние. Охране тоже приказал оставаться на месте. — Приехал лично сообщить о своем разводе? — довольно выдал. Я ничего не ответил, просто набросился на бывшего товарища и начал пиздить. Как когда-то в Лондоне.

Мои кулаки за последние сутки вспомнили, как по молодости выколачивал дурь из каждого, кто пытался доказать, что он круче, сильнее, важнее. Артур не сопротивлялся, но и пощады не просил.

— Свят, хватит! — меня пытался остановить Мир. Но я уже почуял запах крови: животное во мне требовало убить и сожрать. — Он же пришлет нам иск, брат. Ты забыл, с кем связался? — мой взгляд нашел, затем с презрением взглянул на Самойлова. Да, этот мог. Лицемер, лжец, но не дурак, совсем не дурак.

— Он прав, Нагорный, — Артур сплюнул кровь и пару зубов. Вставит, деньги есть. — А теперь проваливай в свой город на Неве, пока мои псы не порвали вас обоих, — криво усмехнулся и добавил: — Считай, это за Лондон. Я оплатил кровью этот счет.

— Она твоей не будет. Я не позволю, — вытерал кулаки белой крахмальной салфеткой.

Да, никогда Ярина не получит развод! Даже больше: я верну ее, посажу под замок в загородном доме и… Мысль прервал саркастичный смех.

— Ярина и так моя! Она росла для меня! — Артур поднялся. — Мы должны были пожениться. И тут ты: нарисовался, хуй сотрешь! Нет, Святик, тебе она не достанется. Яри меня любит, — и оскалился хищно.

Я снова ринулся на него, но между нами бросилась охрана Самойлова. Ярина его любит. Его, блядь!

— Уверен, она хранит мой подарок на вашу свадьбу, — добивал меня доказательствами измены жены. Нет, даже не так: ее любви не ко мне. Это даже больнее. — Цветок из бриллиантов и сапфиров. Найди его и все поймешь.

Я не помнил такого украшения. Нет его! Или…

Я не поехал домой, когда приземлился самолет. К родителям не поехал тем более. И к Мирославу тоже. Каждая гадкая фраза Артура тушила во мне что-то человеческое: тлевшие угольки большого чувства. Ярость неожиданно сменилась холодным ожесточением. Плохо быть дураком, а безответно влюбленным дураком — еще хуже.

— Бутылку коньяка ко мне, быстро! — стремительно вошел в собственную приемную. Напьюсь. Потом еще напьюсь. И еще. Затем морду вытру и решу, что делать. Сейчас мне нужна анестезия.

Я упал на мягкий диван, напротив которого висела картина: Ярина, грациозно склонив голову, играла на скрипке в концертном зале Мариинского театра. Это был мой подарок на успешную сдачу выпускных экзаменов. Ее фотографировали, а один из снимков положили на холост.

— Пожалуйста, — Анжелика, цокая острыми шпильками, поставила передо мной поднос, изгибаясь так, что узкая юбка буквально очертила ягодицы. — Налить?

Янтарный коньяк в графине, лимон, тяжелые бокалы, лед. Я принял из ее рук стакан на салфетке, выпил залпом и с размаху запустил в прекрасную лживую жену, которая осталась у меня только в качестве портрета.

Секретарша опешила: привыкла к бурным вспышкам настроения, но не в отношении Ярины. А я ведь ей так и не изменил, если не считать поцелуи, петтинг и показной интерес к другим женщинам. Почему бы не начать сегодня? Анжелика — миленькая блондинка с неплохой фигурой и сочным свистком вместо рта.

— Отсоси мне, Анжелика, — взял второй бокал и приложил к губам.

— Что?! — округлила возмущенно глаза, но острый язычок мелькнул красноречиво.

— Я хочу трахнуть тебя в рот. Дашь? — было забавно наблюдать за наигранным набиванием цены. Бабы!

— А что потом? — посмотрела на меня со значением.

— Потом — суп с котом. На колени, — надавил голосом. Она подчинилась немедленно. Почему так? Даешь им выбор: да или нет — мнутся. Приказываешь и грубишь — тут же готовы. Ложное оправдание, что это не она, женщина, слаба на передок, а я, мужчина, злой, сильный, страшный, и отказать мне ну прямо невозможно. Продуманные тупоумные бляди. Все.