Будешь моей женой. Снова

— Святослав Игоревич? — робко постучав, вошла.

— Соберите все вещи Ярины Дмитриевны и сожгите их.

— Что? — изумленно ахнула. — Все?!

— До последней булавки.

— Может, лучше отдать… — заикнулась в смятении. Конечно, в них целое состояние и лучшие наряды со всего мира.

Я обернулся и наградил ее убийственным взглядом.

— Я сказал сжечь!

— А драгоценности? — конечно, экономка в курсе, сколько добра было в запасах хозяйки.

Я задумался, но не из-за их стоимости. Камни помнят все, впитывают энергию, переживают своих хозяев. Пусть останутся для истории.

— Драгоценности пусть лежат здесь. Как закончите с вещами, закройте на ключ спальню и малую гостиную.

Единственные комнаты, которые обставляла Ярина, самые уютные во всем доме.

Я не стал созерцать пожар, который разгорится к ночи. Уехал. Меня ждали другая женщина и другая жизнь…

Глава 10

Глава 10

Два года спустя

Святослав

Хуже свадьбы могли быть только похороны. Проводы одного из самых близких. К сожалению, здоровье деда подкосил последний год, но он держался до последнего и оставался умнейшим человеком и лучшим стратегом. Мне будет не хватать его советов и острого понимающего взгляда: Владислав Нагорный о многом молчал, но ничего не забывал и все знал. Правда, была у него одна слабость, которая бросала ложку дегтя в бочку с медом. Сын. Тот, который мой отец. Дед исключил его из всех сфер бизнеса, но в чужую семью, ячейку общества, мать твою, не лез. Ведь знал же, каков его родной ребенок. Это было то, чего не понять и с чем сложно смириться. И, тем не менее, я скорбел.

На кладбище собралось полгорода: торжественная процессия доставила гроб к месту захоронения, траурный марш настырно давил на виски и… Никто не плакал. Кроме, пожалуй, моей экономки. Дед лично нанимал ее в горничные еще молодой женщиной. Работать в семье Нагорных не зазорно, а жалование больше, чем в пятизвездочной гостинице. Он дал ей, беженке из Абхазии, кров, дом, работу, и я точно знал, что это не за интимные услуги, потому что дед до безумия, буквально одержимо любил жену, первую и единственную, ушедшую раньше него, но не утратившую своего влияния на мужа даже за кромкой бытия.

Я первый отделился от «убитых» горем скорбящих: положил две одинокие розы и бросил горсть земли на крышку гроба. Наблюдать за процессом не стал, отошел к деревьям и закурил.

Выхватил взглядом Снежану и обошел старый дуб, расслабленно опираясь о ствол. Она оглядывалась, видимо, меня искала, а я очень не хотел, чтобы меня нашли. Мы были любовниками непродолжительное время: встречались несколько раз после моего неофициального разрыва с женой. Снежана не была у меня единственной и знала об этом. Но на правах дочери одного из наших партнеров и выгодной партии страстно захотела замуж. Ей двадцать пять, и она вообразила, что просто обязана подарить мне наследника. Я прекратил с ней спать сразу же, но она не оставляла попыток изменить мое решение.

— Святослав Игоревич, примите мои искренние соболезнования, — папочка Кириллов пожаловал.

— Благодарю, Савелий Леонидович, — пожал ему руку. Со скорбных тем быстро перешли на дела рабочие. Тут и Мирослав подтянулся.

— У нас прекрасное партнерство, — продолжал Кириллов. — Я не прочь породниться семьями, — хитро ожидал от меня ответа. Давить на меня не просто бесполезно, а даже опасно, а вот заигрыванием прощупать почву можно.

— Я женат, — ответил без тени улыбки. Да, я давно снял кольцо. Жену не видел два года. И точно знал, что она настойчиво пыталась развестись со мной, но я помнил все, и свое обещание не давать ей свободы. Артур тоже лапу сосал гордым московским голубем.

Я не искал Ярину. Понятия не имел, куда она убежала, но в Петербурге ее точно не было. Я даже не знал, сохранила ли она беременность. Если да, то она уже больше года мама. Я проверял свое семейное положение: никаких детей на меня не записано, но по закону ее нагулыш так же, как и она, принадлежал мне на правах мужа. А отчество у него какое? Артурович?

— Ты долго будешь так? — спросил Мир после ухода Кириллова. — Тебе дети нужны.

Я только хмыкнул и похлопал брата по плечу.

— Я серьезно, Свят. Ты для кого работаешь столько? Деньги для кого зарабатываешь? Тебе нужна семья: жена нормальная, дети. Как бы это банально ни звучало, но наследник нужен. Дом построил…

— Купил, — поправил с иронией. Мирослав махнул рукой.

— Деревья есть, а сына нет.

— У меня есть ты, Мир, а у тебя — сын и дочь. Чем плохи наследники?

— Моим детям будет, чем заняться. Понятно, что это все наше общее, но ты из основной ветки Нагорных… Да, черт, я просто хочу, чтобы ты уже жить начал. Тридцать семь лет, два года ты просто спустил в унитаз. Ты пытаешься наказать ЕЕ, — имени не назвал, — но наказываешь себя.

— Браком хорошее дело не назовут, — спрятал руки в карманы. — Ты и сам знаешь.

Хреново любить женщину, которая не любит тебя, но еще хуже любить двоих, особенно если не подлый по натуре. Бывшая и нынешняя жены. Мирослав не мог выбрать. Как по мне, все очевидно, но к этому он должен прийти сам.

— Поехали. У нас еще поминки.

В ресторане уже не было случайных людей — элита собралась. Приехали они не деда почтить, а высказать свое расположение мне, его наследнику. Все только начиналось с коротких соболезнований, затем исключительно вводная информация: кто, откуда и чем мог быть полезен, ну а женщины… Тут и говорить нечего — блядская клоака. Ладно были бы из глухой деревни, где только самогон и ебля на сеновале, нет же! Элитные частные школы закончили, за границей высшее образование получали, этикет знали, а кроме томных закусываний губ и призывного хлопанья ресницами и предложить ничего не могли. Ну еще свою золотую писечку, куда же без нее!

Я посмотрел на отца. Уже хорошенько поддатый и неуместно веселый. Внешне мы похожи, не копия, но явно в него, только от постоянного пьянства папенька весь заплыл, смотреть противно.

— Да, мой сын молодец, — услышал я. — Мой же! — и громко рассмеялся. Типа гордится мной. Ага, как же!

Я подошел к веселящейся компании. Принял очередную неискреннюю порцию соболезнований. Их почему-то мне, внуку, выказывали в большей степени, чем отцу.

— Можно тебя, папа, — его звание с едкой издевкой.

— Конечно-конечно, сынок! — мы отошли, но он по пути налил еще порцию виски.

— Это ты скорбишь так? — кивнул на стакан.

— А что? — добродушно хмыкнул. — У меня горе: папочка любимый помер, — ни капли сыновьей любви. — Осталось только оглашения завещания дождаться… — мечтательно закатил глаза.

Я криво улыбнулся. Неужели реально думал, что дедушка оставит ему влиятельную часть капиталов? Идиот.

Глаз зацепился за черное платье, в которое мать укуталась как в саван: с головы до пят. Нет, это не горе, это чтобы синяков видно не было.

Честно, задолбался уже реагировать. Если она сама не хочет уходить, что я могу? Насильно забрать их с сестрой из особняка? Причинить им не нужное добро? Бить отца, пока не убью? Может, так и сделать? Убить его нахрен и перевернуть страницу. Для всех нас.

— Бил ее? — повернулся, спрятав сжатые кулаки в карманы. Сорвусь и пиздить его прямо здесь начну.

— А ты спроси у матери. Есть ли у нее проблемы? Анастасия! — позвал маму с демонстративной нежностью. Она двумя ладонями сжала руку возрастной матроны и направилась к нам.