Цена светлой крови

– А ты припомни, - молвил Ират с улыбкой.
– Это только мнится, что все просто. А я вот уверен, что у дейхолов тоже без тайн не обошлось.

Летающий в Пустоту наморщил лоб, задумался, и так прошло какое-то время. Восточный небосклон стал сереть, но, как бывает в высоких широтах, рассвет не торопился - до солнечного восхода оставалось еще не меньше кольца времени. Вспомнив о лизирском воздушном флоте, Ират прислушался, но в небесах ничего не гудело, не рокотало - должно быть, Невара не ошибся в своих расчетах. Целитель собрался было поразмышлять о таинетвенном даре лорда, о загадочных кинну и прочих секретах долгожителей, но Амус вдруг встрепенулся и произнес:

– Ты верно сказать, у дейхол тоже есть непонятное. Давно, триста лет назад, когда Сайберн быть под Асатлом... это их сагамор так думать, что мы под ним... Случиться у дейхол великий вождь Тэб-Тенгри, и такой силы, что десять сеннамит с ним не справиться. Берег наш народ, был драться с аситом за невольник... Жить долго, сыновей родить, старый стать, а сила вся с ним. Не дряхлый, как другой старик. Уметь много - такое, что ни один шаман не сделать. С одной женщина жить, а когда ее не стало, уйти тайга.

– Пилот щелкнул бичом и пояснил: - Такой обычай прежде у дейхол: старик в лес и там умереть, как шо-кам в Куате. Только Тэб-Тенгри вовсе не умереть, люди его видеть. Ходит весь Сайберн, от Черных Песков до тундра, от гор Айрал до океан, чтобы охранять дейхол и изломщик. Ходит как самый большой господин! А когда мы воевать Удей-Улу и гнать аситов, он вдруг из леса - рраз! Совсем ЖИВОЙ, дейхол в помощь. Как такое случиться? Сто лет, как он в лес уходить!

– Возможно, ваш Тэб-Тенгри - светлорожденный?
– сказал Ират.
– Возможно, бродят они по нашему миру не первое столетие, скрываясь под разными именами и личинами? Возможно, то был лорд Невара? Или Джумин?

– На тара Джумина не похож. Старики слышать от своих дедов, а те - от своих, что видом он как дейхол, только глаза зеленый.

Амус хотел добавить что-то еще, но впереди махнули факелом, послышался протяжный зов, и караван остановился. Собаки легли в снег, люди начат и развязывать ремни, крепившие груз к саням, п ночь наполнилась шорохами и негромкими голосами. Спящий с Ножом торопливо приблизился к лорду Не- варе и вытянул руку к темной полоске, едва заметной на фоне сереющего неба.

– Тайранта, брат мой. Тайранта!

Сбросив меховую куртку, Невара повернулся к тайонельскому форту, замер на мгновение и произнес лишь одно слово:

– Вооружайтесь!

Глава 8

Тайранта. Видения.

Джумин спал. Сон его был глубоким и полным странных видений; он то покачивался на палубе корабля, то сидел у водоема рядом с пожилым жрецом, пристально всматриваясь в воду, то шагал впереди шеренги воинов в шлемах и шипастых панцирях, то брел по тропическому болоту, выставив перед собой копье и ожидая нападения какой-то смертоносной твари. Картины сменяли друг друга, мелькали знакомые лица, маршировали армии, плыли корабли, вставали города, и всюду был он, в разных одеяниях, в разных краях и климатах, иногда вооруженный и закованный в броню, иногда в легкой шелковой тупике, или в меховом плаще, или в грубой рубахе из оленьей кожи.

Он бродил по нескончаемому лесу Сайберна, стоял на утесе у прозрачного озера Байхол, пировал в дворцах Лондаха, Росквы и Хайана, слушал, как щебечут птицы в Дельте Матери Вод, изнемогал от жажды в пустынях Бихары, высаживался на берега Лизнра и вел отряд по бесплодным жарким холмам в поисках алмазных россыпей. Многие люди являлись ему, и просыпавшаяся память снова и снова подсказывала их имена: могучий сеннамит с суровым лицом - Грхаб, его телохранитель и наставник в воинеком искусстве; щекастый, полный, с хитрым взглядом - браг Фарасса, коварный и завистливый; мужчина с резкими чертами, напоминающий сокола - другой его брат, велики/! воитель Джиллор; человек в убранетве сагамора - отец Джеданна; жрец, с которым он сидел у водоема - мудрый учитель Унгир-Брен; юный рыжеволосый воин - бритунец Ирас- са; старец на смертном одре - сын Джемпн, которого в Рпкан- не прозвали Строителем... Еще он видел многих женщин, тех, кош любил, и любивших его, видел Чоллу Чантар и Заренку, Иршо Арноло и девушку Мали с берегов Матери Вод, но раньше всех явилась ему красавица с глазами словно темные агаты. Теперь он вспомнил, как ее зовут - Вианна, его милая пчелка-чакчан, погибшая в Фирате... Виаппа, счастье ci о юности! Как в прежних видениях, губы ее шевелились, и он разобрал первые слова: возьми меня с собой... Вианна просила об этом, когда он уходил оборонять Фирату... И еще сказала... сказала...

Воспоминание оборвалось. Теперь привиделась ему Инкала, дворец сагамора Че Чантара и сам владыка Арсоланы, склонившийся над ларцом с яшмовыми шарами. Первый из них раскрылся огромной сферой, являвшей собою мир, его материки и океаны, реки и моря; во втором была заключена тайна с троения материи. То и другое казалось Джумину загадочным и удивительным - тому Джумину, что стоял в покоях сагамора и слушал речи Че Чантара. Но нынешний Джумин не удивлялся, ибо за четыреста с лишним лет, минувших с той поры, мир исходили и облетели от полюса до полюса, и разум человека овладел такими тайнами, что даже Великой Пустоте пришлось немного потесниться. Эта мысль пришла к Джумину в его сонном забытьи, и память тут же откликнулась: он увидел эммелитовый Двор под Росквой, хоган старого Леха Менгича, двух его учеников, хлопочущих над установкой с икс-лучами, и Нево Ах-Хишари, совсем еще юного, с бледным от возбуждения лицом. Миг, и он опять увидел Нево, но уже старика: великий конетруктор стоял на полигоне в россапнекнх лесах, наблюдая, как готовят к полету ракетный корабль. Первый старт в Великую Пустоту...

– вспыхнуло воспоминание. Кораблем управляла машина Ута, по тем временам примитивная, но он вышел на расчетную орбиту, сделал несколько витков и сгорел над Бескрайними Водами. Потом полетели люди. Нево не дожил до итого дня, но он, Джумин, смотрел с замиранием сердца, как три ракеты поднялись на огненных столбах и исчезли в небесной синеве. Три корабля, таких хрупких, таких небольших, что в каждом поместился лишь один пилот... День Ясеня Месяца Плодов, год тысяча девятьсот восьмой от Пришествия Оримби Мооль... Кажется, он плакал от радости и плакала Чени, а потом сказала: милый, мы вместе столько лет, по я впервые вижу твои слезы...

Чени! Сон мгновенно перенес его в Нолан, на холм с дворцами халач-вииика. Приняв обличье старого учителя Баратцу-Има, он сидел в уютном хогане напротив Чени, расказывая ей о странетвии через Бескрайние Воды, свершенном с кейтабцем О’Каймором. Он говорил, она слушала, а в цоланекой гавани дожидался корабль, судно, на котором они уплыли в Сериди. Год тысяча восемьсот тридцать восьмой, - всплыло в памяти, - год, когда он ее нашел, а потом едва не потерял... Но до этого они были вместе долго, так долго, как длится жизнь светлорожденного! Он надеялся, что уйдет в Чак Мооль вместе с Айчени, но ошибся; казалось, пришел ее срок, а сам он не чувствовал даже признаков увядания. И тогда она его покинула... Покинула, хотя клялась никогда не покидать! Ушла ночью, тайком, оставив записку... Только одна фраза была в том письме: не хочу, чтобы ты видел меня старой...

Джумин понимал, что спит, но и во сне давняя боль вцепилась в него когтями ягуара. Наверное, он смог бы разыскать Айчени, но делать этого не стал, не хотел идти против ее желания. Последняя просьба свята... Но расстаться с нею он тоже был не в силах.

Жизнь светлорожденных завершалась не так, как у обычных людей. Они доживали до ста двадцати, иногда - до ста пятидесяти лет, сохраняя энергию молодости, и облик их почти не изменялся; потом, в течение немногих месяцев, они стремительно дряхлели и покидали мир живых. Знаки скорого конца не являлись для них секретом: боль в висках, упадок сил, сохнущая кожа и постоянная жажда, вызванная обезвоживанием тканей. Чени было сто сорок с небольшим, когда начались головные боли, и дожидаться других намеков она не пожелала. Ушла... исчезла... скрылась где-то, чтобы не напоминать ему о прошлых потерях, о Вианне, о Чолле и Джемине, о Заренке и сыновьях, которых та родила... о брате Джиллоре, о матери и отце, о Нево, Грхабе, Ирассе, Унгир-Брене и остальных... Как будто он мог забыть про эту череду ушедших!

Джумин опять терзался прежним своим отчаянием. Прожив так долго, как ни один человек, кроме сагамора Че Чантара, он знал: ничто не заменит ушедшего, ни власть, ни богатство, пи почет и слава, ни чудеса грядущих времен, ни странствия в новых краях - да и оставались ли такие на планете, известной ему не хуже, чем собственная ладонь?.. Только другая любовь, другое чувство способны возместить потерю, ибо нет ничего драгоценнее человеческой близости, участия и тепла, что дарованы лишь любящим. Но искать другую женщину после смерти Айчени мнилось ему кощунством. Он не желал новой любви, даже боялся ее, помня, что приведет она к новым потерям, к тем же горестям, что уже испытаны не раз: близкий уходит, а ты остаешься с незаживающей раной, вносишь новое имя в скорбный список своих бед. Не проще ли потеряться самому?.. Уйти в забвение, беспамятство, в вечный сон...

Но сейчас память возвращалась. Капля за каплей, миг за мигом оживали воспоминания, возвращая Джумина в минувшие дни, к тем именам, которые он носил; их череда начиналась с Дженнака, сына Джеданны, и кончалась Кайном, правнуком Джена Джакарры. Память возвращалась! Были ли повинны в этом контакт с Безымянными Звездами, или зелье из колдовского гриба кичо нгорак, или попытки Топоани сломить его волю, проникнуть в подсознание? Скорее всего, ни то, ни другое, ни третье. Лучший целитель - время, время и встреча с любимой, ее слова, ее лицо; выходит, сроки забвения истекли, приподнялись крышки над запечатанными ларцами, ибо нашелся к ним ключ по имени Айчени. Разве он мог забыть ее? Не узнать при первой встрече - да, возможно... Но совсем позабыть - никогда!

Воспоминание о ней пронзило спящего Джумина - уже не отчаянием, а вспышкой счастья. Чени, Чени!.. Она не умерла, она жива! И Невара, верный друг и спутник, заменивший ему брата, тоже не переселился в Чак Мооль, и это было второй радостью. Он понимал, что это означает. Че Чантар со своим приятелем-сеннамитом, что затворились в Стране Гор, он сам и теперь Айчени и Невара... Пятеро светлорожденных кинну, чей жизненный срок не знали даже мудрецы из Гласа Грома... Они друг друга не потеряют... не потеряют вовек!