Цветок Эридана
Шрифт:
– Вы только что поносили воспитание Евы-Марии, а тут вдруг оно стало превосходным! Чудеса!
– Об этом следует лишь мечтать, потому что Её Величество и хорошие манеры несовместимы, как день с ночью, - злобно процедила Дора Инсара.
– Тогда, выходит, Вы ругаете саму себя. Ах, ворчливая леди, Вы нисколько не изменились!
– Тётушка, Вы не говорили, что Вас воспитывала госпожа Инсара, - вмешалась Ева-Мария, очень довольная, что ей не придётся в одиночку отбиваться от Доры.
– Спаси меня Бог от такого! Кривое дерево прямым не вырастить, - Инсара скорбно поджала губы.
– Конечно, нет, дитя моё. Эта дама появилась в Ахернаре со свитой деллы Тинки, и страдали от неё в основном Ваша мать и её фрейлины, включая Маргариту Бэйсик. Правда,
– Ничто так скверно не отражается на юных душах, как неумение родителей их воспитывать. Образование не принесёт ровно никакой пользы, если они не получат основательного воспитания, а этого трудно ожидать, имея перед глазами столь вопиющий пример, как безнравственная мать. Большинство девушек, лишённых опытных, умных наставниц, имеют ложный взгляд на жизнь и семейные обязанности. Дети перенимают дурные привычки тех, кто даёт им воспитание, и сплошь и рядом в их незрелых душах укореняются недостатки и пороки самого отвратительного свойства. От неправильного воспитания, совершенно противного природе ребёнка, происходят заблудшие, порочные создания, не имеющие нравственных ориентиров в жизни, и никакая строгость впоследствии не исправит ошибки, совершённые их безмозглыми матерями.
Фонтан красноречия Доры Инсары был неиссякаем - впервые за много дней она наконец-то получила возможность выговориться в присутствии большого числа слушателей. Дора вещала и убеждала, потрясала и сокрушала, низвергая на головы грешников каскады проповедей, предназначенных очистить их нравственный облик от скверны и заблуждения. Без сомнения, это была одна из самых затяжных речей в истории гофмейстерины и вообще в истории. Прошёл час, затем второй, и только появление пажа вывело оглушённых придворных из состояния оцепенения. Мальчик робко обратился к королеве, сказав, что Его Величество ожидает её в тронном зале.
Поднялась беготня. Все были так озадачены поиском перчаток для принцессы, что королю Пирании пришлось демонстративно откашляться, прежде чем его заметили в будуаре. Фрейлины и служанки низко склонились, и Ева-Мария тоже присела перед супругом в реверансе. Лорит был сильно раздражён, но прелестная улыбка королевы удержала его от резких слов.
– Доброе утро, сир. Ах, если бы не Вы, парикмахер никогда не закончил бы эту причёску!
– Весьма прискорбно, что кто-то смеет задерживать Вас, в то время как я провёл два часа в безлюдном зале, - дуясь, сказал он.
– А другие гости ещё не спустились?
– Сударыня, Вы прекрасно знаете, что без Вас даже самая людная комната для меня пуста!
– Лорит куртуазно поклонился и приложился губами к её руке.
– А где Ваш свадебный веер, донна?
– пискнула у него за спиной леди Спика.
Ева-Мария в недоумении подняла брови:
– В самом деле, где же он? Мари!
– Ваше Величество, - дрожа, поклонилась распорядительница.
– Простите, ради всего святого, нам никак не удаётся найти его.
– Так подайте другой, - девушка нетерпеливо притопнула ножкой и тут же очаровательно улыбнулась Лориту.
– Сударыня, неужели Вы откажете мне в удовольствии лицезреть мой подарок? Я буду счастлив, если во время завтрака он будет овевать Ваше нежное чело - пусть все видят, как щедро я одариваю свою супругу.
– Какая мелочь! Уж не ждёте ли Вы, что мы будем появляться в свете с одним и тем же аксессуаром?
– фыркнула принцесса, не ведая, что оскорбила короля до глубины души.
– Мадам, я настаиваю!
– с истеричными нотками в голосе возразил Лорит.
– Или Вы недовольны моим подарком, этой, как Вы изволили выразиться, "мелочью", которую я приобрёл для Вас за сто тысяч золотых?!
– У нас имеются и получше, - надменно ответила королева. Дамы не успели вмешаться - король Пирании побледнел от негодования и с размаху швырнул на пол какую-то побрякушку со стола.
– Может быть, это и так, - тонким,
полным злости голосом выкрикнул он, - поскольку Вы, сударыня, привыкли без разбору тратить деньги на безделушки, вследствие чего привели своё королевство к полному краху, от которого Вас удержала только моя спасительная длань. И я имею полное право требовать, чтоб Вы явились завтракать с моим веером в руках!– Найдите его, а мы, так и быть, явимся!
– Что? Вы потеряли веер стоимостью двести тысяч?!
– Лорит задохнулся, его поддержали стоящие рядом вельможи.
Королева Эридана изящно пожала плечиками:
– Подумаете, двести тысяч! Мы уверены, что столь щедрый супруг незамедлительно подарит нам другой.
– Что-что?
– король даже подавился.
– Вы ничего больше не получите, если осмеливаетесь так небрежно обращаться с моими подарками!
– Ваше Величество, не слушайте эту несносную демуазель, - бросилась к нему леди Спика.
– Ваша супруга на редкость избалована и неблагодарна! Кроме того, она лжёт Вам, Ваше Величество!
– В каком смысле?
– с подозрением спросил Лорит.
– Спросите у супруги, сир - может, она выронила веер на свидании и теперь боится признаться?
– дама выпучила глаза и прикрыла рот чёрным креповым платком.
– Как Вы смеете!
– возмутилась девушка.
– Свидание? С кем? Всё это гнусная клевета!
– Вчера вечером Вы были на балконе, - бледнея от ревности, проговорил молодой человек, и его тонкая ладонь легла на рукоять шпаги.
– Хватит, милые господа, - вмешалась делла Келерия, примирительно беря их за руки и соединяя вместе.
– Любовь должна питаться подозрением, но не до такой степени. Извольте спуститься в зал, гости заждались.
Королевская чета направилась завтракать. Потом началась череда затяжных приёмов и поздравлений, во время которых Ева-Мария блистательно играла роль примерной жены, а все втихомолку судачили о том, что она не подпускает короля к брачному ложу; наконец, после ужина объявили бал. Ева-Мария предстала в атласном розовом платье, затканном золотым шитьём. Волосы у неё были убраны в высокую причёску, увенчанную фероньеркой с бриллиантами (подарок жениха) - принцесса весело смеялась и кружилась, но проницательный наблюдатель мог заметить в этой весёлости признаки нарастающей нервозности. Лорит следовал за ней по пятам, не отрывая от красавицы алчущего взгляда, и когда она танцевала с каким-нибудь юношей, бледнел от ревности и устраивал перед своей свитой целый спектакль. Король так извёлся, что церемониймейстеру был дан знак заканчивать бал. Задолго до полуночи был объявлен последний вальс, и лорд Фин, извинившись, забрал Еву-Марию у её кавалера. Подведя девушку к Лориту, советник шепнул:
– Utcumque res ceciderit nulla via rursus est.123
Обе свиты в молчании последовали за молодыми до входа в покои королевы, но в спальню на этот раз были допущены только избранные. История повторилась: едва священник взмахнул кадилом, распространяя вокруг приятно-сладкий запах ладана, Ева-Мария сообщила, что от благовоний ей дурно, и выбежала в туалетную. Лорит побледнел и порывался идти за ней, но лорд Фин удержал короля и подал знак королевскому лекарю. Майнер был наготове: он вошел следом и заставил принцессу выпить опиумную настойку. Двери распахнулись, придворные дамы вывели слабо сопротивлявшуюся девушку. Епископ начал читать молитву, все приняли благопристойный вид, и делла Келерия с леди Спикой принялись расшнуровывать на королеве платье, в то время как два знатных лорда помогали раздеться Лориту. Его Величество был в нетерпении: щёки его зарумянились, глаза блестели, и он не сводил с королевы нежнейшего взгляда. Затем со множеством церемоний были поданы и надеты две сорочки. Нижний ряд свечей на люстре был притушен, и в комнате воцарился полумрак. Четверо свидетелей со свечами в руках заняли места по углам кровати. Под многочисленными любопытными взглядами принцессу подвели ближе и в состоянии наркотического полусна уложили на супружеское ложе. Лорит, раздираемый похотью и смущением, топтался рядом, и дед прикрикнул на него: