Десять причин остаться с тобой

— Нет, я этого не сделаю. — Это все был блеф и к тому же не слишком убедительный.

— Я хочу сказать, что уже слишком поздно везти вас куда-либо, если не хотите вызвать скандал. — Он мрачно на нее посмотрел. — Ваш единственный выбор — отправиться домой самой и сказать там, что вы провели ночь в лесу. Вы же категорически отказываетесь это сделать.

Господи, какой же он упрямый. Ладно. Тогда она притворится, что сделает так, как он хочет, а сама пойдет в Хонитон.

— Хорошо, что если я соглашусь пойти домой? Тогда вы меня отпустите?

— Конечно, — ответил он, вглядываясь в ее лицо. — И последую за вами на приличном расстоянии, чтобы убедиться, что вы спокойно добрались.

Она побледнела.

— Вам нет необходимости беспокоиться. Я знаю дорогу...

Он удрученно хмыкнул.

— Вы все так же пытаетесь сбежать в Хонитон пешком. Что ж, вы вынуждаете меня лично отправиться на поиски вашей семьи.

Когда он повернулся к двери, Элиза поняла, что все ее планы летят в тартарары.

— Черт, да отпустите же вы меня! — она схватила его за руку, чтобы остановить. — Не думайте о том, что может со мной случиться. Просто забудьте о том, что вы меня видели, и дайте мне уйти.

Когда он застыл, она прошептала:

— Знаете, мы можем заключить сделку. — Отчаянно желая заставить его согласиться, она скользнула рукой по его телу и накрыла выпуклость под бриджами. — Я доставляю вам удовольствие, а вы даете мне уйти отсюда в одиночестве.

Его внезапно изменившееся прерывистое дыхание сказало ей, что она безраздельно завладела его вниманием. Еще одним доказательством было явное изменение под ее пальцами.

— Я не позволю вам использовать свое тело, чтобы откупиться от моей совести, — прорычал он. Он схватил ее руку, но вместо того, чтобы отвести, помедлил и переплел свои пальцы с ее.

Когда он продолжил, в его хриплом шепоте слышалась мэка:

— Но поскольку я явно не смогу начать задавать вопросы в городе в течение еще нескольких часов... — Он снова прижал ее руку к своему паху. — И поскольку вы настойчиво стремитесь узнать то, что благовоспитанным девственницам знать не положено, я готов согласиться на иную сделку.

В его глазах снова появился тот самый взгляд, который искушал ее сбросить с себя одежду и прильнуть к нему.

— К-какую? — прошептала она.

— Удовольствие в обмен на удовольствие. — Он заставил ее обхватить пальцами явное свидетельство его возбуждения. — Вы дарите удовольствие мне. — Застав ее врасплох, он отвел в сторону ткань ее самодельного платья и другой рукой коснулся завитков у нее между ног. — А я доставляю удовольствие вам. Это, сладкая, единственная сделка, которую я готов принять.

Неподдельный шок, а потом тревога заставили Элизу застыть. То, что он предлагал, было немыслимо. Опасно! Она украдкой трогала себя там под покровом ночи, но никогда не отваживалась мечтать, чтобы это сделал мужчина. Одно дело, если она сделает это для него, но если он будет делать то же самое, то кто знает, к чему это может привести?

Даже сейчас дразнящие прикосновения его пальцев действовали на нее, вызывая водовороты желания в животе. Когда его глаза стали дымчато-черными, у Элизы пересохло во рту. Да, все это действительно очень опасно.

Однако это могло стать еще одним способом убедить Колина ей помочь. Еще одной формой флирта, чтобы с помощью искушения и поддразнивания заставить его не выдавать ее дяде. Ради благой цели она была готова пойти и на это.

Конечно, она сможет контролировать свое желание. Да, она испытывала бесстыдное желание ощутить прикосновение Колина между ног, чтобы он ласкал ее, как на тех греховных гравюрах, но она будет его держать в узде. Она сможет.

— Хорошо, — сказала она, прежде чем успела пожалеть о своих словах.

Он явно удивился, но затем прищурил глаза:

— Не думайте, что это что-то изменит. — Их руки продолжали оставаться там, где им не следовало бы находиться. Колин пристально посмотрел на девушку: — Потому что это не так.

— Я знаю, — солгала она.

Его горящий взгляд опустился на ее губы, потом ниже.

— Должно быть, я сошел с ума. У меня нет права... Но клянусь, если я хотя бы не отведаю ваш вкус, не почувствую ваше...

— Да, — прошептала она. — Прошу вас...

Он со стоном снова прижал ее к стене и поцеловал так страстно и глубоко, что она еле могла вздохнуть. Элиза ощутила дрожь желания внизу живота, когда он убрал руку от ее интимных частей и стал расстегивать панталоны.

Колин направил ее руку внутрь, заставив обхватить пальцами его невероятно теплый и напряженный член. Прервав поцелуй, он прошептал:

— Возьми его в руку, милая. Да, вот так. Теперь немного потяни, словно снимаешь ботинок. Сильнее. Вверх и вниз, — скомандовал он, когда она осторожно обхвати его пальцами.

Она послушалась, и Колин с шумом втянул воздух. Прижавшись лбом к ее лбу, он выдохнул:

— Ты такая сладкая... о, боже... сладкая маленькая искусительница... — Отпустив ее руку, продолжавшую ласки, он потянулся к узлу, соединявшему шелковую ткань на ее груди. — Кстати, я тоже не прочь что-нибудь стянуть.

Он резко дернул, и шелк соскользнул, открывая ее обнаженное тело жадному взору его темных глаз.

— Твое тело создано для наслаждения, — хрипло произнес он, скользя взглядом по ее груди, затем ниже — к цепочке, низко опоясывавшей ее живот. — И для драгоценностей.

Зацепив цепочку большим пальцем, он крепко сжал ее, склонился и взял в рот сосок. Ее голую грудь. Своими горячими губами. Элиза подумала, что может умереть от наслаждения прямо здесь и сейчас.

— Боже милосердный, Колин... — Это было невероятное ощущение: его губы посасывали ее плоть, язык ласкал, а зубы прикусывали сосок, словно грудь Элизы была для него персональным любимым лакомством.

Только это было не так, и Колин этого вообще не хотел. Эта унизительная правда чуть не заставила ее прекратить их ласки, но тут его рука вновь опустилась между ее ног и стала ласкать нежно, затем более решительно, заставив Элизу стонать и бесстыдно прижиматься к нему.

— Вот так, моя красавица, — пробормотал он. — Твоя йони [5] влажная и готовая. Расставь ножки пошире, Позволь мне дать ей то, что она хочет. — Охваченная туманом сладострастия, Элиза следовала его инструкциям, отчаянно желая, чтобы эта сладкая пытка никогда не кончалась.

Затем он ввел в нее один палец, и Элиза от неожиданности замерла. Бормоча слова успокоения, Колин осыпал поцелуями ее лицо, одной рукой лаская ее грудь, а другой — изучая нежное местечко между ее бедер.

5

Йони – санскритский термин, часто используемый для обозначения влагалища (как, например, в «Камасутре»).