Дети белой богини

– Нет, что вы! У нас такая строгая директор­ша! А я недавно работаю. Еще и на больничном пробыла полтора месяца. Сложный перелом со смещением. Все никак не срастался.

– Где ж вы так?
– посочувствовал он.

– Дома, - покраснела Роза.
– Свекровь полы помыла, а линолеум скользкий. Очень неудачно упала.
– Какой вам дать журнал?

– С картинками, - улыбнулся он.

– Они все с картинками.

– Ну дайте про аномальные явления. Есть та­кой?

– Сейчас посмотрю в картотеке, - Роза подня­лась.
– Вас что-то конкретное интересует?

– Про телепатическую связь, - со смешком сказал Завьялов. Раз пришел сюда, не пропадать же такому случаю! Вдруг да поймается золотая рыбка!

– Могут люди общаться между собой посред­ством телепатии?

– Ой, я не знаю, - пожала девушка хрупкими плечиками.
– Все бывает. Я сейчас принесу вам подшивку.

Минут через десять он листал журнал и ждал, когда она освободится. Наконец, Роза подошла к нему, села напротив. Такая легкая, подвижная, словно лист, гонимый ветром, она могла в любой момент сорваться со стула и улететь.

– Значит, не ладите со свекровью? Александр снова улыбнулся - уж очень ми­лая девушка.

– А что делать?
– вздохнула она.
– Жить где-то надо. Либо с моими родителями, либо с его. В Мамоново дом большой, а у моих двухкомнатная хрущоба. Вот и живем у мужа. Сыну два с поло­виной года, понятно, что свекровь ворчит-ворчит, она еще молодая.

– И по-своему права. Хозяйство да еще ма­ленький ребенок. Тяжело ей управляться, как вы думаете?

Роза покраснела. И начала вдруг оправды­ваться:

– Моя мама ей помогает. Она Илюшеньку ча­сто берет к себе. А скоро4 он пойдет в садик. Как только три годика исполнится...

– Понятно. Роза, вы только на меня не оби­жайтесь. Я знаю, что в больнице у вас были близ­кие отношения с молодым человеком...

Девушка стала просто багровой. И замахала руками:

– Какие отношения? Ничего не было! И по­том, он уже уехал.

– Как? Куда?

– Ему весной в армию. Здесь никто не хочет на работу брать. Мол, на несколько месяцев смыс­ла нет. Да и квалификации никакой. Вот Леша и подался в Москву на заработки. Нелегалом. Там, говорят, хорошо платят.

– И кидают тоже хорошо.

– Это всего лишь на несколько месяцев. А по­том в армию. Ждет не дождется.

– Армии?
– удивился Завьялов.

– А что? Два года сыт, обут, одет и при деле. Здесь-то хуже. У родителей на шее сидеть. Мо­жет, на сверхсрочную останется. Если повезет. Леша, он хороший. Вы не думайте ничего такого.

– Я не думаю. Но той ночью, когда убили Машу, вы ведь не спали?

– С чего вы взяли?
– девушка потупилась.

– Разумеется, вы просто беседовали.

– Да. Сидели в холле. На диванчике. Потом Маша сказала, что пора идти спать.

– И вы пошли?

– Мы... Там есть такой закуток. У окна. Мы договорились встретиться через полчаса. Когда все уснут. Постоять, на звезды посмотреть.

– А сколько вам лет?
– спросил вдруг Завья­лов.

– Двадцать два.

– А ему, значит, семнадцать.

– Семнадцать с половиной. Почти восемнад­цать, - поспешно добавила Роза. — Ну и что?

– Мало там молодежи, да?

– Где?

– В больнице.

– Да, в основном, старушки. Молодые пред­почитают дома лечиться. Но у меня был очень сложный случай.

– Вы и сейчас немного прихрамываете. И уж конечно, в больнице спокойнее, чем со свекро­вью, которая все время ворчит. А Леша, я так по­нимаю, попал в больницу гораздо позже?

– Да. Он всего две недели лежал, - словно оп­равдываясь, сказала Роза.
– Тоже со сложным пе­реломом.

– Давайте вернемся к тому моменту, когда вы сидели в коридоре на диванчике.

– Ой, читатели! Я сейчас.

И Роза упорхнула. Несмотря на больную ногу, ходила она очень быстро. Когда девушка вновь села напротив него, напомнил:

– Насчет того вечера. Вы сидели на диванчи­ке. И?

– Просто сидели.

– Я понимаю, - нетерпеливо сказал он.
– На­счет Маши. Ей кто-нибудь звонил?

– Да, — кивнула Роза. — Был звонок.

– Когда?
– хрипло спросил он.

– Около двенадцати. Мы уже собирались рас­ходиться.

– Вы слышали, о чем они говорили? Маша и тот, кто ей звонил? То есть что она говорила?

– Краем уха. Леша ведь тоже говорил, - нача­ла оправдываться Роза.

– Понимаю, - нетерпеливо перебил он.
– Но хоть что-нибудь?

— Постойте-ка... Начало я не слышала, а потом она вроде бы сказала: «Да, я тоже хочу кое-что показать».

– Значит, он ей хотел показать какую-то вещь? И она в ответ сказала, что тоже кое-что имеет. Так? А что за вещь?

– Не знаю. Она говорила очень взволнованно. Вроде бы: «Завтра все решится. Я все ему скажу».

– Это, должно быть, про меня.

– Еще было слово «рисунок». Я запомнила, потому что это необычно. Какие рисунки? Она же медсестра!

– Что про рисунок?

– «Где он сейчас?» Кажется, так. «Где сейчас рисунок?» И несколько раз: «Надо что-то делать». Потом они, кажется, договорились о встрече. Во всяком случае, она сказала: «Я сейчас спущусь и отопру входную дверь. Буду ждать».

– Значит, это был он. Человек, который ее убил. Они договорились о встрече. Роза, вы про­сто умница! Этот ночной звонок... Это очень важно!

– Потом мы разошлись.

– Но через полчаса встретились.

– Да, - кивнула Роза. — Или минут через со­рок. Встретились, постояли у окна. Никаких звезд не было. И луны не было. Холодно было, темно. Кажется, шел дождь. От окна дуло. Мы прогово­рили около часа. Где-то в половине второго ра­зошлись.

– Когда вы встретились через полчаса, Маша где была?

– Ой... Кажется, я видела ее в коридоре! Да, она сидела за столом.

– А когда же она спускалась вниз, чтобы от­переть дверь?