Дети, сотканные ветром 2
Шрифт:
Арена зажгла все свои огни. Из-за хитроумного освещения, казалось, будто сам лёд источал свет. Сегодня под куполом явно происходило некое представление.
Вьюны выстроились перед Вольноступом, который был облачён в доспехи для игры в жаролёд. Из руки в руку он перекидывал горящий шар. Огонь обжигал сквозь перчатки, но наставник игрался с ним, точно с горячей картошкой. Прибитые мальчишки следили за мечущимся пламенем, не смея пошевелиться.
Лев замер у входа в купол, борясь с желанием спрятаться за одной из колонн, которые служили каркасом сооружению и пьедесталом для автоматонов-судей.
–
– Готов понести наказание! – выкрикнул Игнат, стоявший от всех вьюнов особняком.
– Ну уж нет! Так это не работает, так сталь не закаляется, и не рождаются витязи. Огонь с тыла!
Все вьюны повалились на лёд, в их головы был запущен шар. Клокоча, комета пролетела над ребятами, ударилась об сеть и со взрывом унеслась прочь.
– Готов понести наказание! – староста продолжал покачиваться на ногах.
И вновь наставник остался глух к мольбе Игната.
– Ползём! И головы не поднимаем! – скомандовал Вольноступ. – Залп раскатружья на раз выкашивает полудюжину молодцов! На Дальних осколках разбойник любит пускать его в ход из засады!
Пока вьюны скоблили пряжками ремней лёд арены, Вольноступ выкатил ящик перед ними. Наставник пинком опрокинул его, и на каток высыпался салют сверкающих лезвий.
– Надевайте живо! – приказал Вольноступ, сам примеряя в руке биту-черпак для жарольда.
Вьюны, толкаясь и бранясь, кинулись к конькам.
– Особого приглашения ждёшь, трубочист?! – будто удивлялся наставник. – Пошевеливайся!
Лев даже не подумал воспротивиться. В сутолоке вьюнов он урвал пару коньков. Они ремнями крепились прямо к сапогам.
– Затяни потуже, – посоветовал Вий. – Или подвернёшь лодыжку.
Лев почувствовал небывалое возбуждение, когда встал на коньки. Он снова может резать лёд и чувствовать скорость. Как раньше…
Однажды в холодный и бесснежный декабрь мама вместо старого катка повела сына на вокзал. Они сели на трамвай и выехали за пределы Санкт-Петербурга, где сошли на безлюдной станции и потом брели больше двух километров. Льву тогда и десяти лет не исполнилось, ему было холодно, коньки становились тяжёлыми. А тишина спящего леса пугала.
На его призыв вернуться домой Софья Лукина сказала:
– Стоит только слегка потерпеть, Лёвушка. Набраться храбрости, и в конце пути тебе достанется награда.
– Всегда?
– Есть дороги, на которых нужно чуть больше терпения.
Лев поверил, и мама его не обманула.
Вскоре тропинка вывела их к замёрзшей реке. Прозрачный и ровный лёд дразнил Льва. Они переобулись в коньки и наперегонки понеслись вниз по реке. Ветер и смех добавляли скорости ногам мальчика, но маму он так и не догнал. Тогда Софья цвела здоровьем и красотой, до болезни оставалось два года.
Когда казалось, что река вот-вот закончится, перед бегущими открылось озеро. Ледовый простор только для них двоих.
Софья медленно остановила скольжение и повернулась к сыну.
– У каждого пути есть награда.
Она опустилась на колени, чтобы крепко обнять Льва. Её жаркое дыхание согревала обветренные щёки мальчика, но
слёзы, быстро остывая, холодили.О чём она плакала, Лев не знал до сих пор...
– Марш по большому кругу! – велел Вольноступ.
Вьюны торопко заскользили по краю овальной арены. Лев замешкался и получил удар в спину, от которого рухнул на живот.
– Шевелись. И на любимчиков Полыни найдётся управа, – прошипел Захар.
Смех вьюнов дал понять Льву, что даже они не считают его за равного. Какая-то слабость растеклась по ногам трубочиста.
– Подбираем упавших! – кричал Вольноступ. – Если сам ходить не может – тащим на горбу! Отстающие узнают, почём моё недовольство!
Льва оторвали ото льда. С двух сторон его держали Вий и Клим.
– Ты на коньках-то стоять умеешь? – без надежды спросил кучерявый вьюн.
– Справлюсь как-нибудь, – Льва разрывало желание рассмеяться.
– Чую, надо выбираться из толкучки, – мимо них пролетел Пимен.
Лев был согласен с ним и в три шага разогнался до скорости Захара. Гримаса вредного вьюна, когда трубочист обходил его, скрасила тому весь сегодняшний день. Лев вырвался вперёд, за ним не отставали Клим, Пимен и Вий.
Они не зря отделились от остального потока. Пламя приближалось к ним.
– Огонь с тыла!
Приказ Вольноступа уронил вьюнов на лёд, над их головами прогудела комета. На скорости подмастерья влетели в сеть купола. Суматоха получилась знатная. Лев отбил бок, но куда больнее пришлось тем, кто ехал позади. Ругаясь и кряхтя от боли, остальные вьюнов сейчас представляли собой гору из тел.
– Продолжаем!
Лев поднялся и вновь занял главенство. Находиться в давке двух десятков подмастерьев опасно. На льду трубочист начал замечать капли крови – скорость и острота коньков не оставляла повода на шутки.
– Чем тише бежите, тем чаще вы будете падать, – кричал наставник, прохаживаясь вокруг Игната.
На старосту вьюнов было жалко смотреть. Он готов был биться рыбой об лёд вместо своих одногодок.
– Бедный Игнат, – проронил на ходу Лев. – Что с ним случилось?
– Сорвался наш староста, – пыхтел Вий позади. – Устроил заварушку со всполохами. Прям на обеде перед столом мастеров. Полынь знатно улюлюкал в его поддержку, обливал всех морсом, как где-нибудь в питейном доме.
– Да ты шутишь!
– С чудилы нашего станет…
– Я про Игната, – Лев не мог вообразить, чтобы всегда невозмутимый староста так просто взял и устроил потасовку на глазах всего Собора.
– Игнат не в такие переделки встревал, – Пимен с трудом поддерживал типичное для себя ехидно-загадочное выражение на лице. – Улицы Сточных вод – место не для слабаков.
– Лохматый назвал отца Игната предателем и трусом, – продолжал Вий. – Будто из-за него семью Мора вычеркнули из книги Новых родов.
Клим, шедший позади, странно крякнул. Даже Лев с крохами знаний об обществе чаровников понимал, что разница между сыном Нового рода и мальчишкой из Сточных вод похожа на падение в пропасть.
– Ты знал? – обратился Вий к Пимену.
– Хочешь выведать, что творится в Водах – спроси Сороку, – ухмыльнулся на ходу ушастый вьюн. – И не забудь прихватить монету… Эх, он опять за своё.