Девушка с экрана. История экстремальной любви

— Да, — отвечают они. — Вот наш папа.

— Он мой король, — говорит она.

— Арина, не играйся.

— Я говорю абсолютную правду! Я привезла им подарки.

— Подарки, подарки! — верещат дети, поняв.

— Можно им дать сейчас?

— Угу.

Она уплывает, сексуально двигая бедрами. Я уже истекаю от желания. Как индейка в духовке. Через минуту она возвращается. И смотрит на мои светлые брюки.

— А мы можем пойти на несколько минут в ванную?..

— Нет, она не запирается.

— Как жаль, — искренне произносит Арина. И всем телом льнет ко мне. И только сейчас я замечаю, что она со мной одного роста и достаточно высока. Куда я смотрел раньше? Впрочем, мы никогда не стоим рядом. Ее треугольник вжимается в мой возбужденный барельеф. Пятно выступает на светлых брюках.

— Видишь, что ты наделала!

Она быстро опускается на колени и целует его через брюки.

— Мой большой малыш. Ему так хочется. А ты ему не разрешаешь. Потерпи, — говорит она с ним, — я сама безумно хочу тебя.

— Арина, не играй с огнем…

— Я хочу сгореть в этом огне. Я обожаю, когда ты… сжигаешь меня!

Влетают дети, демонстрируя русский танк и машину с Дистанционным управлением. Она улыбается красивыми губами и облизывает их языком.

Мы усаживаемся все за стол. Я наливаю по капле сладкого шампанского детям.

— За приезд нашей гостьи Арины!

Дети кричат что-то, она отпивает до половины, оставляя на краю хрусталя отпечаток губ. Она не ест приготовленное, а поедает меня глазами.

В семь часов вечера я подаю десерт, дети укладываются в девять. Если я смогу их затолкать: они перевозбуждены встречей с Ариной. Еще бы! Кто не перевозбужден…

Она поднимает бокал:

— Я хочу выпить за самый счастливый день в моей жизни: я сижу за столом с тремя Сириными сразу. За вас!!!

Я пью бокал с водкой до дна и запиваю шампанским. На десерт — клубника с малиной и мороженым. Она обожает мороженое. И ест его полчаса.

— Она у вас не замерзнет?

— Кто она? — не понимает Рина. Потом улыбается: — Она раскалена.

Арина пьет снова шампанское, с малиной, и рассматривает детей. Дети не укладываются до десяти вечера и играют с ней. Я укладываю их в спальне и захлопываю дверь.

Большой стол стоит посредине комнаты, убранный.

— Алешенька, я всегда хотела это сделать на столе! — Она садится мне на колени, и я чувствую сквозь две материи жар ее бедер.

Актриса пересаживается на стол и раздвигает ноги, обхватывая коленями меня вокруг талии. Она быстро расстегивает мою рубашку и бросает ее в сторону. Дрожащие от возбуждения ладони касаются моих сосков. Пальчики моментально влажнеют.

— Алешенька, как я обожаю твое тело!

Она склоняется и целует мою шею. Я — ее. Потом быстро сбрасывает свое одеяние. Шепчет:

— Поцелуй мои соски.

Я целую ее груди, небольшие, нежные. Она расстегивает мои брюки, спускает их, потом тянет меня на стол. Я не уверен, что стол выдержит тяжесть наших тел. Арина опрокидывается на спину и разводит ноги в воздухе. Стол как ствол: узкий, но длинный.

Она касается всего внизу.

— Алешенька, я так люблю его. И эти шарики…

Я слишком перевозбужден, чтобы заниматься с ней предварительными ласками. Да они ей и не нужны, она всегда была готова…

Она нежно и настойчиво вводит его в себя, выгибаясь. Я берусь за ее бедра, и буги-вуги начинаются. Я ввинчиваюсь, озверев от желания, а она искусно подбрасывается ему навстречу. Ее крепкий зад и тугие бедра естественно, без всяких усилий ловят каждое мое движение, каждый толчок, каждый зигзаг налево и направо и точно подставляют навстречу середину своего лона. Ее клитор скользит по коже моего ствола. Темп ускоряется, и все накаляется. Я делаю последние, уже звериные толчки.

— Да, Алешенька, да… в меня, в меня!..

Я приглушенно рычу, удивляясь, что стол под нами не рушится, — так взлетают ее бедра. И, закусив ее плечо, вдавившись до конца, изогнувшись нечеловечески в оргазме, мы кончаем вместе.

Она шепчет ласково, по лицу текут слезы:

— Хочу маленького от тебя.

— Что-что? — не понимаю я.

— Ничего, — говорит она и целует меня в губы.

Мы пересаживаемся на диван. Я целую ее тонкую сильную руку.

— Как сделать, чтобы я была с тобой все время, а не раз в два месяца, украдкой.

— Ты можешь прилетать столько, сколько захочешь.

— Алешенька, ты такой добрый. Какое счастье, что я тебя встретила. Я думала, уже никогда не влюблюсь.

— Как часто вы влюблялись?

— Один раз в училище, был такой студент Маргаринов, он потом стал актером и уехал в Париж. Все звонит и зовет в гости.

— А ты?

— Я поеду, только летом. Хочу увидеть Париж.

— Ну и ему себя показать: какой стала, чему научилась!..

— Алешенька, это все совсем другое: мы друзья.

— У друзей палочка тоже попадает в дырочку.

— Как ты сказал? Ой, мне очень нравится это выражение.

— Дарю.

— У тебя такой необычный язык. Не говоря уже о том, какой ты необычный в постели. Я обожаю тебя и его, и то, что вы творите вместе, со мной…

— Сейчас ты введешь меня в краску.

— Неужели ты стесняешься? Ты должен гордиться своим талантом…

— Теперь это называется «талант»?

— Назови это как хочешь, но то, что ты делаешь, — бесподобно.

— Это умеют делать абсолютно все, даже собачки. Инстинкт.

— Напрасно ты так думаешь. Редко кто умеет это делать классически или великолепно…

Она прикусила язык.

— Да?! — Я удивленно смотрю на нее. — Говорит профессионал?

— Просто у меня муж есть.

— А-а… — я даю ей уйти из положения… когда две лопатки касаются ковра. Зачем? Я прекрасно понимаю, что у нее была рота, стая, свора мужчин и ей есть с чем сравнивать.

— Кто же был лучший? — спрашиваю я.

— Неужели ты сомневаешься? Конечно, ты!!

— Скольким, интересно, вы это говорили?