Дисциплина и Портянки

Вельвет шумно выдохнула, прикрывая лицо рукой:

— Надеюсь, он будет держать себя в рамках… Хотя бы в академии.

* * *

Я захожу в душевую. Пусто. Ни парней, ни болтовни, ни брызг. Только вода капает где-то с крана, да воздух влажный, как парная.

Я смываю с себя всю усталость сегодняшнего дня — битву с бревном, бой с Фоксом, стрельбище с Коко и, конечно, лекцию с Вельвет…

Холодный кафель под шлепанцами, гулкий звон капель, отголоски собственных мыслей.

Выключаю воду.

Тишина.

Когда я выхожу, в казарме всё так же… пусто.

Ни шагов, ни перешёптываний, ни скрипов пружин. Только я один.

Сам выключаю свет.

Свет гаснет.

И комната становится по-настоящему жуткой. Как будто я тут не один, а наоборот — совсем один. Вокруг десятки коек, но никто на них не спит. Всё как-то неправильно. Слишком тихо. Слишком ровно.

— … Жуткое место, когда никого нет, — бормочу я и ложусь, уставившись в потолок.

Нет храпа. Нет кашля. Нет разговоров. Просто пустота.

Я достал телефон, написал бате и получив ответ прочел его.

Я закрыл глаза.

— А, нафиг всё! Пойду во Внутренний Дворец. Надо отдохнуть хорошенько. Всё равно накопилось уже двадцать четыре часа… устрою себе настоящий выходной.

Я активирую свой сембланс.

Мир замирает.

Всё исчезает.

Тишина превращается в мягкую тьму, которую я выбираю сам.

И я ухожу.

Во Внутренний Дворец.

* * *

[Шифровка]

Паладин — Отцу

«Сегодня мной были взяты дополнительные факультативы для маскировки и придания естественности ускоренному росту моих навыков и показателей.»

[Шифровка]

Отец — Паладину

«Хорошо. Не переусердствуйте. Помните об отдыхе.»

* * *

Я шагнул внутрь.

Словно занавес приподнялся, и реальность сменилась на мою собственную пьесу — уютную, наполненную паром, светом фонарей и ощущением, что всё под контролем.

На краю дворца меня уже ждал он — Аркелиос, в строгой накидке, с ухмылкой старого шамана и голосом, достойным оперного театра:

— Курсант Шутняра прибыл для несения заслуженного отдыха! — пафосно объявил он, хлопая в ладони.

— Итак! На сегодня — горячая баня, массаж, иглоукалывание и возможно, немного шёлкового чая с мятой, если ты будешь хорошим мальчиком.

— Принято, — пробормотал я с облегчением.

Уже через пару мгновений я сидел в бане — облака пара клубились, словно мои собственные мысли растворялись в воздухе. Тело обмякло, кожа расслабилась, каждая мышца начинала потихоньку таять.

— Вот так, — сказал Аркелиос, уже стоя рядом в простыне и тапочках и пуская черпаком порцию кипятка на камни и все вновь обволакивает горячий пар, пробирающий до костей, — отпусти всё лишнее, Шутняра… даже воспоминания о портянках!

Я бы и посмеялся, но даже на это сил не было — всё как будто стекло прочь вместе с потом.

Спустя какое-то время — не знаю, десять минут или час — я уже лежал в массажном зале.

Вокруг — полумрак, тепло, лампы с мягким свечением.

Спокойная музыка, где-то между флейтами и тропическим дождём.

Аркелиос стоял за моими плечами, и его руки, сильные и точные, методично разминали каждый нерв.

— Ты знаешь, курсант Шутняра, — сказал он задумчиво, надавливая в районе лопаток. — За эту неделю ты проделал немалую работу.

Хрусть.

— Ты достиг большого прогресса. Заложил крепкий фундамент. С таким подходом твои показатели скоро начнут расти как на дрожжах и самое главное — никто не удивится такому бурному росту.

Хрусть, хрусть.

— Ну, конечно, в пределах разумного, — добавил он с хитринкой.

Я тихо кивнул, приоткрыв глаза.

— То есть меня уже заметили?

— Естественно, — хмыкнул он. — Уж поверь, в такой Академии, как Бикон, никто не упустит перспективного бойца стаким стабильным ростом по всем направлениям. Тебя уже готовят. Роль твоя почти написана. Но только если ты сможешь сохранить темп… и не облажаться.

Я глубоко выдохнул и закрыл глаза, чувствуя, как напряжение растворяется.

— Ну, с Внутренним Дворцом у меня вроде как есть шансы, — ответил я, — так что, думаю, справимся с любыми сложностями.

— Вот и славно, — отозвался Аркелиос, продолжая массаж.

— Тогда мы с тобой не просто курсант и внутренний голос. Мы — слаженная команда.

Затем он сделал мне баночный массаж.

Он как-то так ловко сперва что-то там шаманил с огнем, будто заряжая его энергией стекляшки, а затем ставил их на спину и мышцы втягивались туда.

А потом он как начал водить банками туда-сюда и я чуть было не закричал — ощущения надо сказать просто не описуемые.

Надо ли говорить, что он при этом довольно лыбился?

Далее он делал иглоукалывание.

Раскаленные иголки не просто входили в мышцы — они натурально выковыривали самое скрытое напряжение, словно зубочистки из костей.

— Так, под лопаточку, ага, ага… вот тут у нас зажимчик. Думаешь, я тебя не заметил?

Чпок!

— Ага! А вот ещё — в дельтовидной мышце! Прятался тут, гадёныш!

Чпок-чпок!

— Ну всё, ребятки, расходимся! — бормотал он, ловко работая пальцами с зажатыми в них иголками, словно дирижёр во время концерта.

А я лежал словно ежик в иголках и чувствовал, что из моего тела окончательно уходят последние остатки усталости.

И это — лучшее, что могло случиться после всего этого безумия за последние дни.

Глава 34

Интерлюдия. Ртуть и Малахит II

Они подошли к лапшичной, втиснутой между пунктом ремонта телефонов и аптекой.

Она казалось настолько естественной, словно вросшей в саму плоть мегаблока.

Вывеска была нарисована от руки — «Ляпша Господин Чен. Мистраль!»,