Дитя леса

Джемма, поглощенная косточкой, не обращала на меня ни малейшего внимания. Я смахнула щёткой несколько сосновых иголок, засохших травинок и целую гору собачьей шерсти в совок и вытряхнула его в мусорное ведро. Намочила тряпку, хорошенько отжала и, встав на четвереньки, начала мыть пол.

– Думаешь, я чего-то не договариваю? Да ты настоящий детектор лжи! В библиотеке я встретила Оранжевого человека. Помнишь, он принёс меня домой, когда я упала с дерева? А потом подарил классную книгу. Мы с ним подружились…

Я резко замолчала, осознав, какую чушь несу. Как можно подружиться с мужчиной, которого видела несколько раз в жизни? Наверное, иногда, чтобы понять всю нелепость собственных мыслей и поступков, нужно проговорить их вслух. Мне стало стыдно перед Джеммой, и я резко изменила тон.

– Нет, не думай, что я полная дура и так легко меняю убеждения. Клянусь, никто не нарушит наш покой. Этот Костя, он не опасен, он не причинит нам зла. Но я не буду с ним дружить. И сделаю всё, чтобы он больше никогда здесь не появился. Мы будем жить только вдвоём. Ты и я.

Не знаю, почему, но у меня защипало в глазах. Джемма разделалась с костью и подошла ко мне поблагодарить. Я села на колени, плюхнув мокрую тяпку рядом, сгребла собаку в охапку, уткнулась лицом в шерсть и шмыгнула носом.

Я не знала, чего хочу. Мне было одиноко и страшно, но гораздо страшнее казалась перспектива довериться кому-то и снова обмануться. Лучше уж так. Ни друзей, ни врагов, ни своих, ни чужих.

Глава 7. Кофе

Я не обманула Джемму. Следующие недели мы прожили в привычной тишине, но что-то неуловимо изменилось.

Наш дом, поляна вокруг, Речушка и лес дарили уединение любому, кто желал укрыться от внешнего мира. Иногда мне казалось, что отец нашёл аномальную зону, куда закрыт вход чужакам, и лишь избранные или те, кто призван преподать нам урок, могли проникнуть сюда.

Так было раньше. Теперь же тонкая, но крепкая ниточка связала меня с городом, в котором жил мужчина по имени Костя. Она тянулась туда, в сторону библиотеки, потом бежала дальше, к неизвестному дому, где он проверял домашние задания своих учеников, читал книги и пил чёрный кофе. Эта ниточка была похожа на проложенную пунктиром дорожку. И как бы я ни сопротивлялась, сколько бы ни отрицала очевидное, она была реальна, как любая известная мне с детства лесная тропинка. И по ней можно было пройти как в одну сторону, так и в другую.

Едва проснувшись, я побежала на Речушку – летом я умывалась только там: пока домчишь босиком по росе до берега, и кровь разгонишь, и сон стряхнёшь, а ледяная вода бодрила лучше любого кофе. Потом покормила Дмемму, насыпала зерна Ириске и Карамельке, замесила тесто. К полудню, пока не разыгралась жара, я испекла хлеб, прополола огород, наловила и насолила хариуса, мечтая о том, как сяду наконец на крыльце, вытяну ноги и, наслаждаясь тенёчком, пообедаю. Есть на свежем воздухе я полюбила совсем недавно, потому что в доме за большим пустым столом мерещились призраки родителей, и я начинала думать о том, что так будет до тех пор, пока я точно не узнаю, что с ними случилось, а надежда на это таяла с каждым днём.

Хлеб у меня получился мягкий и пористый, не то что те каменные краюхи, которые я пекла поначалу. Я и печь-то топить научилась не сразу. А когда-то казалось, что мать с отцом гоняют меня в хвост и гриву, перегружают работой и требуют невозможного. Положив в рот последний кусочек румяной корочки, я вытерла жирные после рыбы пальцы о полотенце и увидела несущуюся прямо на меня Джемму.

– Привет, ты где была? Охотилась?

Не уверена, что Джемма умела охотиться, но мне хотелось ей польстить. Она крутилась вокруг и звонко лаяла, словно хотела о чём-то рассказать. Я погладила её по голове и спине, потрепала уши, но Джемма не успокаивалась.

– Что такое? Ты хочешь есть? Или на речку?

Она снова взвизгнула, вставая на задние лапы, и в этот момент я заметила что-то белое, прилипшее к ошейнику.

– Ну-ка иди сюда, моя хорошая. – Обхватив большим и указательным пальцем кожаную полоску, я потянула её на себя и поняла, что это сложенный в несколько раз и обмотанный вокруг ошейника лист бумаги. Я достала его, развернула и увидела записку.

Чёткий, красивый почерк с изящным наклоном.

«Учитель русского языка и литературы», – кометой промелькнула мысль.

Я резко перевернула лист обратной стороной и хлопнула себе на колени, не успев прочитать ни слова. Нет-нет-нет. Ни в коем случае нельзя этого делать. Скомкать. Бросить в печку. Сделать вид, что ничего не было.

Я так разнервничалась, что закружилась голова.

Джемма же, напротив, успокоилась и села, внимательно заглядывая мне в глаза. Что за собака? Она как будто всё понимала.

– Ты молодец. Молодец, что принесла это. Я дам тебе свежую рыбью голову. Хочешь? Но не смотри на меня так. Я не собираюсь это читать!

В голосе прозвучали истерические нотки. Глупость какая-то.

«Успокойся, – велела я себе. – Может, это случайность? Просто кусок бумаги зацепился за ошейник. Он не мог написать эту записку. А вдруг её написал кто-то, кому нужна помощь?»

Сделав глубокий вдох и выдох, я перевернула записку и прочитала:

«Здравствуй, Леся!

Два дня назад я собрал рюкзак и пошёл в лес. Я часто так делаю во время каникул. Нахожу живописную полянку, ставлю палатку и живу в тишине и одиночестве, сколько поживётся. Впрочем, об этом ты и так знаешь. Но в этот раз ко мне пожаловала гостья – твоя собака. Я узнал её, а она – меня. И мне пришла мысль написать тебе записку. Если вдруг ты её получишь, знай: я не приду к тебе без приглашения, как обещал, но приглашаю тебя к себе. Я планирую постоять здесь – на изгибе ручья, в паре километров от твоего дома – ещё пару дней. И у меня есть кофе.

P. S. А ещё вяленое мясо, которое так понравилось твоей собаке.

Костя».

Мне никто никогда не писал писем. Читая, я слышала его голос: мелодичный, насмешливый – и чему-то улыбалась. Передо мной стояли его глаза. Они леденили и в то же время разжигали внутри огонь.

– Что мне делать, а?

Джемма смешно склонила голову набок.

– Я же обещала тебе. Мы не клюнем на его уловки. Кофе и мясо? Подумаешь!

Я не вынесла раздиравших меня чувств. Подскочила с места, смяла записку и бросила её на землю. Потом собрала грязную посуду, зашла в дом за губкой и, широко шагая, направилась к Речушке.

День прошёл как в тумане. Что бы я ни делала, мысли возвращались к клочку бумаги, брошенному у крыльца. Я не трогала его и только иногда косилась, проходя мимо. Хоть бы он исчез, растворился под дождём, улетел с ветром! Да пусть его Леший заберёт! Я бы решила, что мне всё это привиделось, и продолжила спокойно жить дальше.