Дитя леса

– Тогда пусть я тоже умру! Здесь. Забери с собой Джемму. Я сейчас вынесу поводок.

Развернувшись, я поплелась в сторону дома. Услышала, как он чертыхнулся и догнал меня.

– Упрямая малявка. Но учти, если станет хуже, я свяжу тебя и увезу силой.

– Тебе самому-то сколько лет?

– Двадцать восемь.

– А я думала, все шестьдесят. – Не удержавшись, я показала ему язык, и Костя рассмеялся.

Мы двигались без перерывов на отдых, но что бы я ни делала, старалась не упускать из вида его фигуру, которая то таяла в дыму, то снова возникала из ниоткуда. Мне нужно было знать, что он рядом. В какой-то момент я перешла на автопилот. Мышцы задеревенели от напряжения, по лицу, груди и спине стекал пот, глаза воспалились, но я продолжала делать то, что он говорил.

Мы расчистили до земли поляну вокруг дома: убрали сухую траву, дрова, доски. Разломали сарай и курятник. Ириску и Карамельку заперли в доме. Всё, что могло загореться оттащили подальше от дома. Натаскали воды из Речушки. Наполнили все возможные ёмкости, даже кастрюли. Обильно полили наружные стены – дерево стало влажным и тёмным. Сами постоянно умывались и пили. Потом Костя велел обернуть лицо мокрой тряпкой, дышать стало немного легче.

К вечеру совсем потемнело. Мы сели на землю, прислонившись спинами к стене дома и смотрели в сторону леса, беззвучно молясь, чтобы пожар остановился. Сил разговаривать и двигаться не было.

Костя нашарил мою ладонь и сжал её.

Имела ли я право упрямиться? Рисковать не только своей жизнью, но и его, и Джеммы? Но я не могла отсюда уйти. Куда? Зачем? Однажды я уже попыталась. Это место, словно заколдованное, не отпускало меня.

Я повернула голову, уткнулась взглядом в его плечо, подняла глаза, разглядывая загорелую шею и гладко выбритую щёку. Увидела капельку пота, стекающую по виску. Подалась вперёд и быстро слизнула её.

Костя не отпрянул. Обхватил меня за плечи и, прежде чем я успела понять, что происходит, прижался губами к моим губам. Откуда-то из глубины поднялась сила, которой, я думала, уже не осталось. Руки оторвались от земли, я обняла его в ответ и прижалась ещё ближе, так, что чуть не задохнулась. Мы целовались, как обречённые на смерть, и в этот миг я подумала, что не боюсь умереть.

И тут с неба хлынул дождь.

Мы отстранились друг от друга, только когда полностью промокли. Я подскочила на ноги и заорала во все лёгкие:

– Спасены! Спасены!

Костя тоже встал, взял меня за руки и, светясь счастливой улыбкой, сказал:

– Везучая моя. Пойдём в дом, простынешь.

Но мы продолжали стоять под ливнем, не размыкая рук, качаясь из стороны в сторону в странном танце благодарности и ликования.

Не договариваясь и ни о чём не спрашивая друг друга, мы вытащили матрасы и одеяла на крыльцо. На улице спать безопаснее, чем в замкнутом пространстве. Никто не мог знать, отступил ли огонь насовсем.

Я переоделась в сухое и устроилась на своей лежанке, ожидая, когда Костя сделает то же самое. Он возился в доме, и я на минуту представляла его без одежды. Сейчас он ляжет рядом, я обниму его, скажу спасибо, и мы снова начнём целоваться… В животе затрепетало возбуждение.

Но едва я укрылась одеялом и приняла удобную позу, глаза сомкнулись помимо моей воли, и я моментально заснула.

Ночь прошла быстро, как один миг. Проснулась я оттого, что пахнущий землей и сажей воздух выстудил лицо, и я перестала чувствовать кончик носа, при этом спина горела огнём, как будто я лежала у печки. Одеяло пропиталось влагой, а правый бок затёк, потому что матрас отчего-то стал слишком твёрдым. Стоило мне перевернуться на спину с недовольным стоном, как я услышала радостный скулёж Джеммы. Мокрый язык прошёлся по моему лицу от подбородка до лба.

– Фу, Джемма!

Я замахала руками и наткнулась на что-то твёрдое. Глаза резко распахнулись, и я всё вспомнила. Рядом со мной почти вплотную лежал Костя. Он спал так крепко, что его не потревожил даже мой возглас. Джемма, воспользовавшись замешательством, засунула нос под одеяло. То ли хотела погреться, то ли торопила меня с завтраком.

Огромная волна счастья обрушилась на меня и затопила полностью, до кончиков пальцев. Даже нос моментально согрелся. По венам побежала горячая кровь, прогоняя сон. Костя лежал на боку, лицом ко мне, подложив одну руку под подушку, а вторую направив в мою сторону. Возможно, эта рука обнимала меня ночью. И уж точно благодаря ему я не замёрзла под дождём, который, судя по огромным лужам, перестал лишь недавно. Его расслабленный рот выглядел так беззащитно-соблазнительно, что мне захотелось тут же прижаться к нему губами. Я ошеломлённо застыла. Таких мощных и ярких чувств, без примеси стыда или сомнения, я не испытывала слишком давно.

Кто послал мне этого человека? Чем я заслужила подобную милость? И как выразить свою благодарность? Я ощутила полное доверие к миру. Костя показал мне, что чудеса существуют, если верить, до последнего верить в то, что жизнь сильнее смерти.

– Ты чего ревёшь? Всё же хорошо, – сонно буркнул он.

По моим щекам и правда катились крупные слёзы, но мне было так легко и радостно, словно я не плакала, а смеялась. Не в силах сопротивляться порыву, я прильнула к нему и уткнулась носом в шею. Он обнял меня, и я почувствовала запах дыма и пота. Храбрости и силы. Любви и надежды. И разревелась по-настоящему.

Он молча гладил меня по голове, и только когда я успокоилась, произнёс:

– Нам обоим нужно поесть и помыться. Предлагаю тебе заняться завтраком, а я пока растоплю баню. Идёт?

Я кивнула, отстранилась и быстро, чтобы он не увидел моего опухшего лица, скрылась в доме.

Во время завтрака я не могла поднять глаза, так страшно было встретиться с ним взглядом. Внутри полыхал пожар, ничуть не слабее вчерашнего лесного. То и дело я прикасалась кончиками пальцев к своим губам и замирала от сладкого ужаса: следы его поцелуя до сих пор жили на моей коже. Но я боялась, что Костя уже забыл об этом как о случайном эпизоде. Он лишь похвалил гренки, которые я нажарила, и тоже замолчал.

– Баня готова. Я уберу со стола, а ты иди. Ледис фёрст, – сказал он, когда мы закончили есть.

Я бросила на него непонимающий взгляд.

– Дамы вперёд, – перевёл Костя. В глазах не было привычной усмешки. Я заметила только расширенные зрачки и потемневшую до синевы радужку. Он хотел казаться спокойным и уверенным в себе, но его напряжение чувствовалось даже на расстоянии.

Подхватив чистую одежду и полотенце, я поспешила в баню. Нам действительно следовало как следует попариться, чтобы избавиться от въевшегося в кожу запаха пожара и смыть сажу, забившую каждую пору.

После бани мне удалось немного расслабиться. Мысли стали лёгкими и воздушными, а тело мягким и податливым. Но я не смогла заставить себя пойти в дом или заняться делами. Устроившись поудобнее на стуле на крыльце, я откинулась на спинку, вытянула ноги и упёрлась взглядом в дверь бани. Всё на свете казалось неважным, кроме того, что через несколько минут оттуда выйдет мужчина, которого я хочу каждой клеточкой тела.

Костя переоделся в рубашку из тонкого хлопка и потрёпанные джинсы моего отца. Они сели идеально, только рукава и брючины оказались чуть длинноваты. Увидев его выходящим из бани в этих вещах, я на миг почувствовала тревогу, как будто отец мог наказать меня за то, что я рылась в его шкафу. Но я лишь вздёрнула подбородок и заставила себя улыбнуться.

Приблизившись, Костя сказал:

– Мне пора.

В его словах проскользнула вопросительная интонация, и тогда я решилась.

– Нет, я не отпускаю тебя.

Встала, подошла вплотную, втянула носом запах разгорячённого тела – сладкий и манящий – и, поднявшись на цыпочки, поцеловала. Он ответил не сразу, но когда понял, что я имела в виду, обнял так уверенно и так нежно, словно я всегда принадлежала ему. Не размыкая объятий, мы сделали несколько шагов в сторону двери, а когда оказались внутри, Костя подхватил меня на руки и понёс на кровать.