Дочь поэта

– Что конкретно у тебя болит? – услышала я голос Алекс, уже спускаясь по лестнице.

Похоже, это и стало началом прекрасной дружбы.

Глава 33 Архивариус. Осень

Благополучные мужья всегда уверены, что у их жен есть все для счастья. Счастье в данном случае включает весьма ограниченный (и весьма относительный!) набор удовольствий в виде все тех же детей, кухни и церкви (поменяйте, со скидкой на эпоху и уровень доходов, кухню и церковь на светскую жизнь: рестораны – отпуск – абонемент в спортклуб, нужное подчеркнуть).

Не знаю, что уж там предполагал насчет своего брака Алексей, ведь даже Анне он не смог обеспечить триединства: киндеры в их паре отсутствовали. Вернемся к Алекс, девушке с амбициями, которая предъявляет к счастью требования более серьезного порядка. Мне такие себе и не представить. Зато очевидно, что в этот список не входит необаятельный мужчина средних интеллектуальных и моральных достоинств – ее зять.

И еще казалось вполне логичным, исходя из характера персонажа, что истерика, свидетелями которой мы с Валей стали на даче, рано или поздно сменится шантажом. Хотя бы оттого, что два этих средства – истерика и шантаж – оружие слабых. А подобные Алексею герои только и могут, что колебаться маятником от одного ко второму.

И шантаж, и истерику от любого другого Алекс могла бы проигнорировать, но тут был особый случай. Если она кого и любила (пусть редко это демонстрировала), то только сестру. Анна была не просто подругой детских игр. Нюша росла с ней в одном доме, они по очереди принимали от старого ящера удары и вместе учились пускай пока не отвечать на них, но ловко уворачиваться. И выживать. И потому оставался последний вопрос, вопрос на миллион долларов: что могло вынудить Алекс лечь в постель с мужем сестры?

Следить за Алекс было проще простого. Она готовила новую коллекцию и не вылезала из своего ателье на Фонтанке. А когда все-таки выбиралась, все свои встречи назначала в ресторане под окнами офиса – что-то итальянское, без затей.

Я сидела в машине, припаркованной через пару домов за рестораном, и читала, когда вдруг увидела фланирующего вдоль набережной Алексея. Он тоже ждал, кутался в плащ. Не так уж и похолодало, но парень явно нервничал: то, словно герой Достоевского в иллюстрациях Добужинского, романтически опирался на парапет, то прогуливался туда-сюда, то и дело бросая взгляд на арку, из которой должна была выйти Алекс.

Она и вышла – нахохлившись, завернувшись в объемный, скрывавший лицо шарф, в черном длинном бомбере, будто с мужского плеча. Не женщина, не мужчина – нечто лишенное пола и какой-либо привлекательности. Я усмехнулась. Кокетничать с зятем Алекс явно не собиралась. Вместо ответа на его приветственный взмах руки качнула головой: иди за мной.

Так мы и шли некоторое время гуськом: Алекс, за ней, на некотором расстоянии – Леша. И, чуть дальше, я – единственная, прикрытая зонтом от мелкого дождя. Наконец, ни на секунду не озаботившись, идет ли все еще за ней Леша, Алекс толкнула дверь в полуподвальное заведение. Дверь не успела захлопнуться – придержав ее, туда же проскользнул Алексей. Я честно выждала на дожде еще минут пять и нырнула внутрь.

Выбор заведения оказался вполне во вкусе Алекс: контраст был ее опознавательной меткой. Замызганная рюмочная, сумрачная – что неплохо для моего замысла. Стиль – петербургский декаданс. Кроме, собственно, липкой барной стойки у входа, посетители могли расположиться на высоких табуретах за маленькими железными столиками чуть в глубине.

Моей низменной целью было подслушать. Поначалу, взглянув на самый дальний угол, где укрылась парочка, я разочарованно вздохнула: что ж, не везет – мое второе имя. Потом посмотрела в ту сторону еще раз и приободрилась. Неподалеку от выбранного ими столика темнела дверь в сортир. Это могло помочь решить задачу.

Алекс сидела ко мне спиной. Куртку она так и не сняла, демонстрируя, что свидание будет недолгим. Алексей же распахнул плащ и сделал жест бармену. Некоторое время парни беседовали – бармен, очевидно, расхваливал клиенту аутентичные бутерброды с килькой, Алекс же смотрела в сторону, как будто ни еда, ни перспектива выпить ее не касались. На вопрос бармена качнула отрицательно головой – нет. Алексей, едва бармен отошел, попытался взять ее за руку… Алекс повернула к нему голову, и он мгновенно выпустил узкую ладонь. Боже, мне было его почти жаль, но пора поторопиться. Я сделала знак бармену.

– Мне два пивных стакана. Один пустой. И один с «Балтикой».

– А пустой зачем? – пирсинг в его носу озадаченно топорщился.

– Для контроля над алкоголизацией. – Это Питер, душа моя. Отстань. Мы тут все не без чудачеств. – Пустой принесите сразу. И если вас не затруднит, сделайте музыку потише.

Парень вполне выразительно закатил глаза, но бокалы принес и чуть уменьшил уровень звука. Едва дождавшись, чтобы он отвернулся, я засунула пустую тару в карман куртки и направилась в сторону парочки. К счастью, Леша не мог оторвать взгляда от возлюбленной. Алекс же сидела ко мне спиной. Прикрыв лицо капюшоном, я быстро толкнула дверь туалета. Огляделась. Как и ожидалось, замызган на уровне заведения: вода неизвестного происхождения на полу, стены оклеены коллажами из старых газет. Микропространство, где располагалась пара кабинок и раковина с сушилкой для рук – как раз через стену от интересующего меня столика.

Мой расчет был прост: полуподвальные помещения, вроде этой рюмочной в историческом центре, изначально не располагали местами для сортиров. Их создали нынешние арендаторы – всего-то и надо, что возвести временную стену, и почему бы не из гипсокартона? Кого, в конце концов, беспокоит в подобных местах звукоизоляция? Конечно, пойди Алекс в приличное заведение или сядь за барную стойку, ничего бы из моей затеи не вышло. Да и сейчас, прислонив стакан к хлипкой стенке, я поначалу ничего не услышала, кроме гула собственной крови в ушах… И вдруг раздался длинный пассаж, состоящий из отборного мата. Алекс. Забавно, я раньше ни разу не слышала, чтобы она материлась.

– …не будет! – закончила она единственным литературным глаголом в финале непристойной тирады. – Тебе ясно? И хватит ходить за мной. Хватит звонить. Его не будет, и тебя не будет в моей жизни.

– Ты не сможешь.

– Уже смогла.

Пауза.

– Я тебе не верю. Алекс, посмотри на меня. Я уже люблю его.

– Ты даже не представляешь, до какой степени мне наплевать.

– Мы с Аней годами пытались. А с тобой получилось с одного раза. Считаешь, это случайность?

– Считаю, это изнасилование.

– Бред. Думаешь, это поможет тебе чувствовать себя менее виноватой?

– Я была пьяна! Пьяна, понятно тебе?! Я не соображала, кто ты!

– И часто ты спишь с мужиками в таком состоянии?

– Не твое собачье дело. – Я услышала взвизг металлического стула. – И запомни: одно слово Ане, и я иду в полицию.

– Поздновато опомнилась, нет? – и еще громче, явно вслед уже удаляющейся Алекс: – Да кто тебе поверит?

«Я, – подумала я, положив стакан в карман. – Я ей поверю».

Стыдно подслушивать. Но, господи прости, наконец-то решилась еще одна головоломка семейки Двинских.