Дурдом - это мы

А вот и красотка Буба в узком платье, с небрежно расстегнутыми пуговками на груди, танцует изящно, сдержанно. Первый раз за все лето вывели её на концерт. Волосы на голове у неё уже немного отросли, напоминают стрижку "под мальчика", а ведь она была острижена наголо после недавнего побега из больницы.

Родные отказались от неё, оставили в администрации расписку об этом, дескать, она позорит семью, невозможно держать её дома, сестёр её замуж никто не возьмёт. А Мехбуба разве виновата? Да, бывают у неё приступы один-два раза в год, одолевают её "голоса", вытворяет она всякие нелепости, но полечат её, и снова она хорошая.

Кончилась музыка, разбрелись больные по своим местам вокруг площадки. У микрофона стоит больная по имени Карина. Ведущий объявляет: Карина-ханум прочтет свои стихи. Карина читает длинную поэму про весну, про любовь, с восхвалениями в адрес заведующей своим отделением Эльмиры- "богини мира", затем, под нестройные аплодисменты возвращается под крыло своего персонала, спрашивает у всех: "Красиво я читала?" Конечно, Карина, ты читала замечательно. Мы хорошо к тебе относимся, сама знаешь, никто и не вспоминает, что ты армянка, а если и скажут ненароком, то не со зла, а жалея тебя, брошенную. Сидящий рядом со своим доктором больной Дима шепчет ему в ухо: "А у меня стих намного лучше. У меня есть и божественные стихи, есть и цивильные, Вот слушайте." Он поет:

Еду, еду через лес,

Там могила, чёрный крест.

Там лежат в одной могиле

Моя мать и мой отец.

Доктор слегка отодвигается от него, возражает:

– - Ты что, Дима, твой отец вчера только приходил!

– - Для меня он умер в тот самый день, когда упёк меня сюда. Вы мне бумагу предоставьте, я вам ещё напишу.

Тут ведущий громко объявляет:

– - Викторина!

Вносят поднос с кусками кекса.

– - Три парня и три девушки пусть сюда выйдут!
– - продолжает ведущий.

Сразу выскакивает десяток больных, такая викторина интересует всех. Ведущий отбирает участников по своему вкусу, ставит девушек в одну шеренгу, ребят -- в другую.

– - Сейчас, по свистку, кто быстрее съест свою часть кекса.

Конечно, девушки проиграли, куда им.

– - Теперь -- с торжеством в голосе объявляет Юра -- выступит наша любимая, уважаемая Татьяна-ханум! Солистка концерта!

Под свист и щедрые аплодисменты Татьяна-ханум взбирается на сцену. Она настоящая артистка. Каждую неделю она вместе с музыкантами выезжает в Габаглы, по договору между Минздравом и Азконцертом. Как можно не любить её, с её золотыми кудрями, голубыми глазами, громким красивым голосом!

Она не только красива, но и добра, справедлива, не отказывается спеть по просьбам больных, поёт и западные и наши песни. Больные хлопают ей от души, но не задерживают надолго, все знают, что в показательной столовой, снимки интерьера которой украшают даже медицинский музей в городе, уже накрыт стол для музыкантов. И пусть яства, расставленные на столе, недоступны больным и по существу украдены у них, больные не в обиде. Их тоже ждёт обед, не люля-кебаб, конечно, а, скажем, просто вермишель. И буфетчица Зуля раздает её прямо руками, ну и что ж, руки у неё чистые, и вермишель тоже пища. А потом раздадут назначения, разноцветные таблетки, кому по три, а кому и по десять. И продолжится жизнь до следующей субботы, до следующей радости. Ведь умереть никогда не поздно.

Для врачей же предусмотрено свое еженедельное развлечение -- общебольничная пятиминутка. В назначенный час, почти без опозданий, медработники в белых халатах и колпаках заполняют большой конференц-зал. Здесь не только врачи и старшие сестры. Здесь вся администрация, представители кухни, гаража, прачечной...

Рассаживаются, кому как нравится. А на сцене, за длинным столом с микрофоном -- ведущие: главврач и его заместители. Ещё не так давно драматургом и режиссёром -- диктатором этого представления был главврач. Перед его оком никто не чувствовал себя в безопасности.

Расправа с виноватым откладывалась обычно до пятиминутки. Самый храбрый дрожал, став очередным партнером главврача в разыгрываемой сцене. И не потому, что тот, допустим, угрожал и кричал. Ничего подобного. Просто жертва знала, что шеф сейчас найдет его самое больное, затаенное место и воткнет шпильку прямо туда! Такое скажет при всех, что не забудешь уже никогда, содрогнешься при воспоминании через десять лет.

А остальные? Стрепетом наблюдают происходящее, каждый рад за себя, что не он подвергается казни. Сотрудники считали шефа умным, очень умным. А откуда он так хорошо знал их всех? Он что, изучал их личные дела, интересовался прошлым? Нет и нет. Он просто умел наблюдать и имел хорошую память. Он запоминал всё, что видел.

Разве можно быть умным, если не владеешь памятью? Так же, как нельзя быть богатым, если не умеешь сохранять и использовать то, что приобрёл.

Главврач знал несколько простых правил, по которым и определял людей. Посмотри, что этот человек изображает из себя и что он собой представляет на самом деле -- и в этом зазоре поместится вся скрываемая им информация о себе, всё, чем он дорожит, что боится потерять. Понаблюдай, на какую тему он врёт -- и поймёшь его.

Но теперь главврач постарел, устал. Всё чаще сидит он молча всю пятиминутку, переводя свой паучий взгляд с одного лица на другое или просто отвернувшись к окну. А собрание ведет заместитель. Но он всего лишь конферансье, а не режиссёр-постановщик.

Первое выступление за приемным отделением: сколько больных в больнице, сколько принято, выписано, кто умер или убежал. Потом опрос по отделениям, проблемы кухни, лаборатории, физиотерапии...

Сегодня ещё одна важная тема в повестке дня. Зам. главврача, Рамиз Сулейманович, самый симпатичный из трех заместителей, самый любимый и популярный, оглядывает зал. Сафара опять нет, не изволит посещать пятиминутку, сидит в отделении. А Валя пересела от Тофика, сидит среди женщин. Наверно, правда, что она дала Тофику отставку.

Рамиз пододвигает к себе микрофон, негромко начинает говорить, не вставая с места. Дикция у него отличная, и без микрофона его слова доходят до последнего ряда. И собой он неплох, хоть сейчас снимай его в кино. Вот только опять немножко потолстел, что делать. Утром ведь завтракаешь, днем обедаешь, то чай пьешь, то случайно что- то перехватишь. А вечером приходишь домой голодный, снова вынужден наедаться. А спортом нет времени заняться, физической нагрузки почти никакой. Рамиз берет слово:

– - Тише, тише. Внимание, товарищи. У кого в холодильнике остались трупы? Поднимите руки! Раз, два, три... одиннадцать. Немедленно передайте свои трупы в морг. И не тяните, переходите к захоронению. Гробов не будет.

Народ зароптал.

– - Своими силами, своими силами. Хотите гроб -- покупайте. А нет, хороните в целлофане.

Речь шла о бесхозных больных, безродных, бездомных. Отмучившись в этом мире на больничных харчах и медикаментах, они никак не могли попасть в тот, лучший мир по принятому порядку.