Дьяволы
Шрифт:
— Этого я и боюсь.
— Я имела в виду, что ебну их нахуй! — прорычала она.
— Этого я и боюсь! — Дверь склада напротив стояла приоткрытой. Брат Диас ухватил Виггу за локоть, потянув к ней.
Она не двинулась. Ни на миллиметр.
— Я не хочу умереть, пока ты это делаешь! — зашипел он, дергая ее локоть обеими руками. — И не хочу, чтобы ты умерла. — Ему показалось, в площади мелькнул свет факелов? — Ноль — идеальное число смертей! — Он откинулся всем весом, будто участвуя в перетягивании каната на смерть. — Не заставляй применять заклятие...
— Блядские яйца Одина. — Вигга повернулась так резко, что он едва удержался,
Внутри царила кромешная тьма. Пахло сыростью. В щелях заколоченных окон виднелись распоротые мешки и пустые бочки. Послышался скрежет. Вигга просунула что-то через дверные ручки, забаррикадировав вход, и уперлась плечом в створку.
Через мгновение снаружи донеслись звуки. Топот. Громкие голоса. Толпа.
Брат Диас съежился, когда мимо пронеслись факелы. Дрожащий свет скользнул по лицу Вигги: она хмурилась, вглядываясь в щель между досками. Тяжелая скула, струп под блестящим глазом, татуировки на лице. «Остерегайся». Совет, который ему стоило бы помнить…
Голоса затихли, превратившись в глухие отголоски, и смолкли. Брат Диас выдохнул дрожащий вздох, который держал, и сполз по стене на дрожащих ногах, пока больная задница не шлепнулась на пол.
С исчезновением опасности накатила усталость, словно вода хлынула в пробитую лодку, утягивая на дно. Так он не выматывался с тех пор, как мчался по Небесному Дворцу, опаздывая на аудиенцию к Ее Святейшеству. Странно теперь вспоминать того человека с его жалкими амбициями. Теплая должность в церковной бюрократии. Наставник ужасных отпрысков знатной дамы. Поддакивание шуткам епископа. Теперь его надежды сводились лишь к выживанию между кровавыми передрягами. И следующая, без сомнения, не за горами.
— Ты был прав, — хрипло бросила Вигга.
— Уверена? — Брат Диас закрыл глаза, стараясь замедлить дыхание. Стук в висках постепенно стихал. — Не похоже на меня.
— Ищешь драки — всегда найдешь лишнюю. Никогда не научусь! — В темноте раздался глухой удар. Вигга ударила себя по бедру. — Хоть вини волчий дух, но правда в том, что я была ебанутая дуреха и до укуса.
— Ты не дуреха, — пробормотал брат Диас. — Просто... видишь мир иначе.
— Хорошо, что ты тут. — Она отошла от двери, сползла по стене, усевшись рядом. Колени подтянуты, руки болтаются между ними. — Следи, чтоб я не обосралась. Мне нужен холодный разум. Чтобы волчий нрав в узде держать.
Брат Диас откинул голову к стене. — Трусливый разум, значит.
— Трусы бегут. Ты боишься, но остаешься. — В темноте блеснули ее глаза, изучающие его. — Ты изменился.
— Возможно, вернулся к старому. К тому, кем был раньше…
— Ты не ту бабу трахнул?
В темноте говорить было легко. Словно на исповеди, но без осуждения. Грехи его казались мелочью рядом с ее злодеяниями. — В том человеке было что-то хорошее, — сказал он. — Делал, что хотел. Не думал о последствиях. Как ты.
Вигга подняла руки, шевеля пальцами. — И это принесло мне все, чего у меня нет.
— Но ты повеселилась по пути, да? Я зарылся в монастыре на десять лет, следовал каждому правилу. — Брат Диас пожал плечами. — А теперь в той же жопе, что и ты.
Она, конечно, была презренной. Язычница-дикарка, рожденная во тьме невежества, вне благодати Спасителя. Половину из Двенадцати Добродетелей
она и в глаза не видела. Зато в храбрости, честности, верности и щедрости дала бы фору любому священнику из его знакомых. Она была презренной. И все же, хоть он и был для нее обузой, она никогда не смотрела на него свысока.— Думаю, ушли, — пробурчала она. Снаружи воцарилась тишина, и она поднялась. — Надо двигаться…
— Не думаю, что смогу даже встать. — Брат Диас медленно вытянул ноющие ноги. — Здесь безопасно.
— Иш.
— Над головой крыша.
— Иш.
— В темноте мы только лажанемся.
— М-да… — Вигга снова опустилась рядом, и ему показалось, что она села ближе, чем прежде. Он вдруг осознал двусмысленность своих слов. Слышал ее дыхание. Мягкий ритм, каждый выдох заканчивался легким рычанием.
Она была дикаркой, это отрицать бессмысленно. Татуировки-предупреждения для неосторожных. Он понял это еще в первую встречу: голая, в брызгах крови, рыгающая непереваренными кусками людей. Диас не знал, что безопаснее — отодвинуться или замереть. Но в тот момент безопасность не была главным в списке его желаний.
— Монахи… — задумчиво протянула Вигга, — у них же есть правила, да?
— Порой кажется, что только правила у них и есть.
— Насчет трахания женщин, например?
Брат Диас сглотнул. — Есть… определенный обет.
— Хотя, знаешь что? Загляни в бордель в дне пути от любого монастыря и найдешь там монахов больше, чем шлюх.
— Придется… положиться на твой опыт в этом вопросе.
Тишина сгустилась. — И, полагаю… — голос Вигги начался низко, но взлетел к концу фразы, — с траханием животных… та же херня?
Брат Диас с трудом сглотнул. — Это определенно… не приветствуется.
— Хотя опять же…
— Каждый служитель церкви отвечает лишь перед собственной совестью.
— Но… выслушай… — Воздух пропитался ее запахом, густым, почти удушающим в тесноте склада. Раньше он казался отвратительным, теперь — странным образом нет. — Как насчет… трахания того… — Она придвинулась ближе. — Что не женщина и не зверь… — По голосу он понял: она совсем рядом. — А нечто… — Пауза длилась вечность. — Среднее?
Она была чудовищем. Он видел, как она превращалась в нечестивый кошмар, предаваясь кровавой оргии. Проклятое исчадие, которое Церковь преследовала, осудила и заточила ради блага человечества. Но сосредоточиться на этом было невозможно. Невозможно думать ни о чем, кроме узкой полоски теплого, трепетного мрака между ними, наполненного ее жаром и кисло-сладким запахом.
И еще — о крови, что стремительно прилила к члену.
— Я не знаток законов, это да… — пробормотала Вигга, и он услышал скрип. Она поставила ладонь на пол рядом с ним. — Но как думаешь… может, я нашла… — Еще скрип. Вторая ладонь легла с другой стороны. — Лазейку?
Боже, она почти прижалась к нему. — Вигга… прошу, — прошептал он, зажмурившись, хоть толку от этого и не было. — Даже если нет… прямого запрета на… — Он сам не верил, что произносит это. — Связь с оборотнями… это было бы… неправильно. Так неправильно. Невероятно неправильно, во всех смыслах.
— Нет, — прошептал он. Он должен был быть непоколебим, как Святой Евстахий, искушаемый всеми земными соблазнами, но обративший лицо к Господу. — Нет, — повторил он. Она была убийцей, зверем, дикаркой, чудовищем. Он просунул руку в узкое пространство между их ртами, прикоснулся пальцем к ее губам, мягко отстраняя. — Ответ должен быть отрицательным.