Эндшпиль

Подергал за шнурок звонка — глухой щелчок нарушил безмолвие, но ничего больше. Мы пришли без приглашения, и, возможно, На Деля банально не было дома. Однако мне показалось, что из-за двери доносится слабая, едва уловимая музыка. Она была настолько тихой, что я не был уверен, что мне не чудится.

— Ты слышишь? — шепотом спросил я Линду, и когда та кивнула, я принял решение вломиться в квартиру. Аккуратно, конечно, не вскрывая двери, но все-таки без приглашения.

Линда осталась снаружи, на стреме, а я развернул прямо перед дверью арку звездных врат. Прищурился — их сияние в темном коридоре слепило, а я почему-то так и не научился делать их визуал не таким ярким, хотя научился открывать без того выплеска энергии червоточины, как в кино. Вторые врата я расположил навскидку, в полуметре за дверью, уже внутри квартиры.

Сделал шаг сквозь портал и, появившись на той стороне, тут же развеял врата. Комната встретила меня тишиной, неприятно неестественной. Лишь едва слышимая незнакомая музыка казалась не столько слышной, сколько ощущаемой где-то на границе осознания. Полумрак, царивший внутри, казался живым, пульсирующим в такт музыке, как будто стены дышали.

Мне это не понравилось, и, по-хорошему, стоило бы убираться отсюда. Но мне был нужен совет и некоторая информация от профессора, так что я все же негромко позвал На Деля по имени. Ответа не услышал и вместо того чтобы свалить из квартиры, решил осмотреть ее и либо найти мага, и понять, что случилось, либо убедиться, что его нет.

Осторожно продвигаясь вглубь квартиры, я почувствовал, как музыка, едва слышимая, становится чуть громче. Это был оркестр, но его мелодия была неправильной. Я не мог узнать ни один из инструментов и никак не мог уловить ритмический рисунок. Звуки были неприятно необычными, я даже звуком это мог назвать с трудом.

На Деля я нашел не сразу, но все же нашел. Он полулежал в мягком кресле, запрокинутая голова слегка покачивалась в неровный такт непонятной музыки. Источник звука мне заметить так и не удалось. Казалось, будто вибрировал и пульсировал сам воздух, отчего серые щупальца густого тумана или дыма, расползшегося по углам комнаты, извивались и клубились, словно живые. Комната была слабо освещена приглушенным светом единственной лампы, чье мерцание в сочетании с клубящимся туманом создавали иллюзию движения в тенях…

Под потолком висел густой дым. Точнее, не под потолком — потому что потолка за дымом видно не было, а просто где-то вверху, как будто густая облачность, но внутри квартиры. Запах, который я учуял еще на входе, теперь стал отчетливее. Он был сладковатым, но при этом отвратительным, как гниль, приправленная чем-то древним, что ли. В пальцах левой руки На Деля, расслабленно свесившейся с подлокотника, тлела сигарета. Именно с ее тлеющего конца стекал, словно жидкость, тот самый туман, что заполнял комнату, создавая странные, почти гипнотические узоры.

Я подошел ближе и заметил, что глаза На Деля были открыты. Они смотрели в пустоту, но в них отражалось нечто, чего я понять не мог. Зрачки его расширялись, заполняя глаза чернотой, а потом сужались, словно он вдруг взглянул на что-то очень яркое. Старый маг, вероятно, перешел с бухла на вещи посерьезнее и упоролся чем-то очень уж забористым. Его губы шевелились, словно он что-то бормотал. Звука я не слышал, но по движению губ мне показалось, что он словно бы подпевает той слабоописуемой музыке, что заполняла комнату, и которая теперь звучала все громче и все навязчивее, словно бы уже не снаружи, а внутри моей головы.

— Черт возьми, профессор, давай не сегодня, — я уже сообразив, что маг обдолбился чем-то, подошел поближе и забрал косяк из его руки.

Понюхал, пытаясь понять по запаху, знакома мне начинка или нет, и пришел к выводу, что это что-то мне неизвестное. Затушил окурок и убрал в карман, дабы На Дель ненароком не сжег дом, после чего попытался привести его в чувство.

— На Дель, очнись, ты меня слышишь? — осторожно похлопал я старого мага по щеке. — Что ты тут устроил?

Мне показалось, что маг заснул — глаза его закрылись, и он замолк, даже головой в такт музыке покачивать перестал. Но он не спал.

— Музыку слушаю, — не открывая глаз, ответил маг. — Ты что, не слышишь?

Я прислушался. Музыка действительно звучала где-то на краю сознания, хотя источника звука я так и не заметил. Это что же получается? Я слышу воображаемую музыку, которая играет в голове обдолбившегося мага? Он затягивает меня в свой наркотический бред? Как это вообще возможно?

Последнюю фразу я, видимо, произнес вслух, хотя сам этого не заметил, и На Дель, снова начав покачивать головой в такт музыке и не открывая глаз, медленно и тягуче, словно слова ему приходилось продавливать сквозь какой-то упругий или вязкий барьер, ответил с лекторскими нотками в голосе:

— Корень купины, правильным образом сгнивший, позволяет слышать голоса. Но если знать как и захотеть, можно и музыку послушать…

— Черт, ты мне нужен в трезвом уме.

— Неееее, — все так же тягуче и не открывая глаз, лишь чуть улыбнувшись уголками губ, ответил На Дель. — Это надолго.

— У меня нет времени ждать. — Манстоун в обойме на перчатке сверкнул синей искоркой, и над моей ладонью заклубился сгусток воды, словно водяной пузырь в невесомости. Повинуясь движению мысли, пригоршня воды хлестнула обдолбившегося мага в лицо, и тот, встрепенувшись, распахнул абсолютно черные глаза — радужки совсем не было видно за расширенными зрачками.

— Отлично, ты очнулся, — начал было я, но На Дель вскочил на ноги, одновременно отбрасывая меня мощным телекинетическим импульсом. Впечатавшись спиной в стену, я успел заметить, как сама собой захлопнулась дверь…

— Да что ты себе позволяешь! Я имперский дворянин! — голос прогремел словно бы со всех сторон.

Мне показалось, что профессор мгновенно стал выше ростом или массивнее. Сверху словно придавило что-то невидимое, казалось, фигура мага плывет в воздухе, нависает надо мной, а потом зачем-то переворачивается. Как вдруг, приложившись лицом о потолок, я понял, что это не маг переворачивается, а я. Комната вращалась, и я упал сначала с пола на потолок, потом обратно, когда верх с низом снова поменялись местами, а затем меня потащило куда-то в сторону, и я покатился по стенке, соскребая с нее лицом картины.

Я успел увидеть, что На Дель стоит неподвижно где-то на потолке, а потом по стенам побежали разноцветные спиральные узоры, ломая очертания и геометрию. Поверхности всего — ковров, мебели, стен и вообще всех предметов, что находились в комнате, задрожали и замерцали, словно по ним, как по поверхности воды, пошла рябь, и задышали. Казалось, что стены и все остальное внезапно стали резиновыми.

Я моргнул, и на мгновение все окружающее пространство разделилось и тут же снова собралось, но уже чуточку не так, словно треснуло зеркало, и теперь части отражения в нем перестали стыковаться. На секунду мне показалось, что я застрял в каком-то калейдоскопе, который вращала рука гиганта, а потом комната снова перевернулась, и я, свалившись со стены на потолок, вляпался в него, как в липкую нефтяную лужу, только белую. Гипсовая лепнина податливо прогнулась под ладонями, я по локоть погрузился в каменную плиту обеими руками, а из мрамора, рядом со мной, словно из-под воды, высунулось щупальце, на котором, добавляя происходящему бреда, отчетливо проступал витиеватый узор лепнины.

Дом снова повернулся. Вряд ли у На Деля хватило бы сил вертеть целое здание, значит, балуется с гравитацией. Понять бы, как он это делает… Мысль промелькнула в голове, пока я падал с потолка на пол, но первое замешательство прошло. Я приземлился на ноги и активировал щит в последний момент, прежде чем на меня навалилось все окружение, вперемешку с ужасами, густо замешанное на наркотическом бреду мага.

Я стоял посреди комнаты в квартире На Деля, но мне казалось, что я оказался в каком-то лабиринте кривых зеркал, вперемешку с океанариумом. Мебель, оживая и искажаясь, ползла в мою сторону, из картин на стенах лезло… всякое, стены сжимались и пульсировали, словно перистальтика какого-то гигантского кишечника, внутри которого мы почему-то оказались. Отовсюду вылезали щупальца, на которых, словно опухоли или нарывы, тут и там вскрывались желтые глаза и прорезались вопящие, зубастые пасти.