Европейская поэзия XIX века

МОЯ МОЛИТВА Перевод А. Суркова

Благословен бог наш…

О мой боже, правый боже, ты не тот — не небожитель, а надежда сердца, боже, чья в душе моей обитель. Ты не тот, пред кем ночами поп с монахом ломят спины и кого коптит свечами православная скотина. Ты не тот, кто, взявши глину, сотворил жену и мужа, но сынов земли покинул в рабстве, голоде и стуже. Ты не тот господь, чьей властью правят поп, и царь, и папа, кто неволе и несчастью бедных братьев отдал в лапы. Ты не тот, кто бедных учит лишь молитвам да терпенью и до самой смерти мучит лишь надежд пустых гореньем. Ты не бог тиранов злобных и бесчестных лицемеров, бог глупцов скотоподобных, кровопийц и изуверов. Ты, мой боже, — разум ясный, бедняков-рабов опора, чьей победы день прекрасный все народы встретят скоро. В сердце каждому, о боже, ты вдохни огонь свободы, чтобы в битву шли без дрожи на душителей народа. Укрепи мне, боже, руку, чтоб, когда народ восстанет, я пошел на смерть и муку в боевом народном стане. Не позволь, чтобы остыло это сердце на чужбине, чтобы голос мой уныло замирал, как крик в пустыне!..

КАЗНЬ ВАСИЛА ЛЕВСКОГО [55] Перевод Л. Мартынова

О мать родная, родина милая, о чем ты плачешь так жалобно, слезно? Ворон! А ты, проклятая птица, над чьею могилой каркаешь грозно? О, знаю, знаю, плачешь, родная, потому, что черная ты рабыня. Знаю, родная, твой голос священный — голос беспомощный, голос в пустыне. О мать-Болгария! Мертвое тело в граде Софии, на самой окраине, тяжестью страшной в петле тяготело… Сын твой казнен был. Рыдай в отчаянье! Каркает ворон зловеще, грозно, псы и волки воют в поле… Детские стоны, женские слезы, старцев горячее богомолье. Зима поет свою злую песню, тернии ветер по полю гоняет, мороз, и стужа, и плач безнадежный скорбь на сердце твое навевают!

55

Васил Левский (1837–1873) — национальный герой Болгарии, революционер-демократ. Казнен турецкими властями.

ИВАН ВАЗОВ

Иван Вазов (1850–1921) — поэт, прозаик и драматург. На разнообразном наследии писателя, составившем целую библиотеку, воспитывалось несколько поколений болгарских читателей. Народным поэтом и патриархом болгарской литературы назвала Вазова передовая общественность Болгарии.

Иван Вазов родился в семье торговца. Детские и юношеские годы будущего поэта совпали со временем подъема национально-освободительного движения в стране, что отразилось на его интересах и взглядах. Получив скромное образование (местная школа и год учебы в гимназии), Вазов целиком отдается литературе и проявляет живой интерес к общественным событиям. В 1876 году, спасаясь от преследования турецких властей, он эмигрирует в Румынию, и вскоре в Бухаресте выходят первые сборники его стихов — «Знамя и гусла» и «Печали Болгарии». В них запечатлено воодушевление болгар в канун знаменитого Апрельского восстания 1876 года и передана глубокая драма народа в дни его кровавого подавления. После освобождения Болгарии Иван Вазов посвящает борцам за свободу цикл лиро-эпических поэм «Эпопея забытых»; высокие нравственные принципы, мужество и героизм болгар он прославляет в поэмах «Громада» и «Загорка». Событиям национально-освободительной борьбы в Болгарии посвящено и наиболее известное произведение Вазова — роман «Под игом», написанный в конце 80-х годов в России (см. 70-й том БВЛ).

В 80-е годы Иван Вазов выступает с рядом новых поэтических сборников — «Гусла», «Поля и леса», «Сливница», где воспоминания о прошлом перемежаются со скорбными размышлениями о настоящем. Лирического героя отталкивает та новая буржуазная действительность, в которой «звон металла» начинает играть определяющую роль. В сборниках «Песни скитальца» (1899), «Под нашим небом» (1900) с большой силой звучит тема закрепощения труда и социального угнетения. Реалистическая поэзия Вазова наполняется идеями гуманизма, чувством глубокого уважения к простым труженикам, в ней усиливаются сатирические мотивы, осуждение реакции.

В поисках светлого начала поэт нередко обращается к изображению природы родной страны — таковы циклы «На Коме», «Родопы», «Горизонты Пловдива». Стихотворения последних сборников поэта «Июльский букет» (1917), «Заблагоухала моя сирень» (1919) — это элегические воспоминания о любви, которая облагораживает и очищает человека. Поэт достигает необыкновенной простоты, легкости и прозрачности стиха, живости и выразительности поэтического языка.

Поэт глубоко национальный по своему духовному складу, по выразительным средствам, Вазов вместе с тем широко использовал опыт русской поэзии — Пушкина, Лермонтова, Некрасова. Через всю жизнь он пронес глубокую любовь к русской культуре и литературе, а в своих произведениях передал сокровенные чувства любви болгар к русскому народу.

Демократическое и патриотическое наследие Ивана Вазова стало неотъемлемой частью национальной культуры Болгарии.

РОССИЯ! (Отрывок) Перевод Н. Тихонова

…Повсюду там, где вздох суровый, где неутешно плачут вдовы, где цепи тяжкие влекут, ручьи кровавые текут, и узник-мученик томится, и обесчещены девицы, и рубища сирот сквозят, и старики в крови лежат, и в прахе церкви, села в ранах и кости тлеют на полянах, у Тунджи, Тимока и Вита, где смотрит жалкий раб забитый на север, среди темных бед,— по всей Болгарии сейчас одно лишь слово есть у нас, и стон один, и клич: Россия! Россия! Свято нам оно, то имя милое, родное. Оно, во мраке огневое, для нас надеждою полно. Напоминает нам, скорбящим, что, всем забыты миром, мы любовью сладостной, хранящей озарены средь нашей тьмы. Земля великая, Россия, всей ширью, светом, мощью ты с небесной только схожа синью, с душою русской широты. Там все моленья наши слышат, и в нынешний печальный час восьмидесяти мильонов дышат сердца, волнуяся за нас. О, скоро нам свою протянет могучую десницу брат, и кровь поганых литься станет, Балканы старые взгремят. И вот Камчатки ветер дикий и гневной Балтики ветра сошлись в единый шквал — и крики слились в единое — «ура!». О, здравствуй, Русь, в красе и мощи, мир вздрогнет, услыхав тебя; приди, царица полуночи, зовем тебя, зовем любя. Народ зовет единокровный, и час настал — к своим приди, что предназначено, исполни, завет великий воплоти! Ведь ты для нас славнее славных, тебе на свете нету равных, вместила в ширь границ своих народы, царства, океаны, не обозреть пространства их. Сам бог хранил от силы вражьей тебя, стоящую на страже, тебя, восставшую крушить Мамая орды, Бонапарта; умеешь ты врага страшить, лишь на твою он взглянет карту. И мы тебя зовем святой, и, как сыны, тебя мы любим, и ждем тебя мы, как Мессию,— ждем, потому что ты Россия! 22 ноября 1876 г.

НЕ ПОГАСИТЬ ТОГО, ЧТО НЕ ГАСНЕТ Перевод М. Зенкевича

Нам солнце светит благодатней, когда ненастье прояснится, но луч его еще приятней, когда проникнет в щель темницы. Путь кораблю найти поможет и звездочка средь ночи темной, а искра маленькая может порой разжечь пожар огромный. Гус на костре сожжен, но пламя ночь мировую осветило, и ярче темными ночами сверкает грозных молний сила. Того, что никогда не гаснет, не погасить вам, о тираны! Гонимый вами свет ужасней вас поразит огнем вулкана! Здесь все мгновенно, скоротечно — те, что живут, и те, что жили. Престолы, царства, вы — не вечны, и черви вас съедят в могиле. Лишь вечен свет один нетленный в огромной мировой пустыне. Наш мир возник с ним во вселенной и с ним не пропадет, не сгинет. Во мраке он горит светлее,— его не погасить могилой, и свет, убитый в Прометее, горит в Вольтере с новой силой. И если солнце вдруг сегодня исчезнет и светить не будет, то кто-нибудь из преисподней огонь для света нам добудет!

ДВА БУКА Перевод М. Павловой

Я видел в лесу два обнявшихся бука. Казалось, их сблизил желания жар,— как двое влюбленных, без слова, без звука, веками вкушают любовный нектар. «О буки! — решился деревьям сказать я.— Вы делите радость и тяжесть невзгод. Гроза не расторгнет такого объятья, и смерть поцелуев таких не прервет. Завидная доля любви бесконечной, скрепленной всей силою дружеских уз… Но что ее сделало верной и вечной и что укрепило ваш прочный союз? Что тут помогло: колдовство, иль венчанье, иль страстные клятвы? Ответьте же мне!» Презрительно буки хранили молчанье, лишь ветви теснее сплелись в вышине.

ВЫ БЫ ПОГЛЯДЕЛИ! Перевод В. Луговского

Всюду я встречаюсь с неизбывным криком, он мутит мне душу, в плоть мою проник он. Всюду — на дороге, в хижине, в корчме ли — беспросветность горя тлеет в стоне диком: «Вы бы поглядели!» В хатах дым и копоть. Облик невеселый. Воздух, как в темнице, — смрадный и тяжелый… Здесь в лохмотьях грязных на немытом теле спят вповалку люди на земле на голой: «Вы бы поглядели!» Здесь царят неволя, горе, бедность злая, в очаге лепешка корчится ржаная; здесь в морщинах лица, души отупели; дети с колыбели чахнут, увядая… «Вы бы поглядели!» Безысходность рабства, мерзость запустенья, вкруг навозной кучи сорные растенья; радости витают далеко отселе, вместо них недугов смертных наважденье… «Вы бы поглядели!» Бедность вековая, тяжкая работа, вечная работа — до седьмого пота; радостные песни нынче онемели, нищета заела — горе и забота: «Вы бы поглядели!» Здесь под бедным кровом меркнет луч сознанья, здесь затменье мысли, жизни угасанье; люди здесь поникли, волей оскудели, всюду воцарилось злое прозябанье… «Вы бы поглядели!» «Вы бы к нам, несчастным, заглянули, может, вскормленные нами мудрые вельможи! Ваши пересуды вам не надоели? Вас дурные мысли ночью не тревожат? Вы бы поглядели!» «Мы зовем к нам в гости сытых и богатых, весело живущих в расписных палатах. Вот когда бы к нам вы заглянуть посмели, страшно б испугались вы за свой достаток! Вы бы поглядели!» «Вспомнив о мужицкой горестной судьбине, вы бы позабыли о своей гордыне и сердца бы ваши вправду заболели, хоть такого в жизни не было поныне… Вы бы поглядели!»

МОИ ПЕСНИ Перевод М. Зенкевича

И я уйду, когда мой час настанет, и надо мною вырастет трава, и кто добром, кто злом меня помянет,— но песнь моя останется жива. Имен немало с легкою их славой безжалостные годы в прах сотрут, их заглушат забвеньем плесень, травы,— мои ж стихи и песни не умрут. Призыв в них слышен к правде и свободе, в них чувства добрые, любовь и труд, и отражен в них светлый лик природы,— мои стихи и песни не умрут. В них дуновение Балканских кряжей, напевы гор гармонией живут, в них слышен гром народной славы нашей, мои стихи и песни не умрут. Ведь в них всю душу я излил всецело, с ее цветами, жемчугом, до дна, и в них живет все, чем она горела, и в них трепещет и звенит она. Меня не тронет злобный вой нестройный и зависти и ненависти гнев, и в будущее я гляжу спокойно,— к нему дойдет моих стихов напев. В них отражен болгарский дух народный, а он бессмертен так же, как народ, и будет жить в веках наш край свободный,— и песнь моя в народе не умрет!

СТОЯН МИХАЙЛОВСКИЙ

Стоян Михайловский (1856–1927). — Родился в семье видного болгарского просветителя и педагога. Среднее образование он получил в константинопольском лицее, а высшее — юридическое — во Франции. Был адвокатом, судьей, преподавателем Высшей школы (университета); активно участвовал в общественной жизни как публицист и редактор газет. Идеологические позиции С. Михайловского не отличались устойчивостью; в первый период деятельности он был ближе к демократическим и прогрессивным кругам, а перед Балканскими войнами и в 20-е годы он смыкается с реакцией и впадает в религиозный мистицизм.

В литературе для С. Михайловского наиболее плодотворными были 90-е и начало 900-х годов. Характерные жанры, в которых выступает поэт, — басня, философские и сатирические сонеты, сатирическая поэма. Реалистической поэзии Михайловского присущи строгость формы, афористичность выражения мысли, ритмическая четкость стиха. Широкую известность приобрели его басни, в которых осмеиваются самодовольство обывателя, тщеславие, кичливость и беспринципность. Разящей сатирой на деспотический режим буржуазной Болгарии явилась поэма Михайловского «Книга о болгарском народе» (1897). В цикле стихотворений «Пролог к книге рабов» (1900) и в драматической поэме «Точильщик» (1902) поэт обращается к «невольным беднякам», призывая их разрушить мир насилия и тирании во имя светлого будущего. Написанный С. Михайловским в 1892 году «школьный гимн» «Кирилл и Мефодий», посвященный создателям славянской письменности, приобрел широчайшую популярность и поныне исполняется в качестве гимна 24 мая — в День славянской письменности и культуры, который отмечается в Болгарии как национальный праздник.

ЛЕОКРОКОТ Перевод В. Корчагина

Monstrum horrendum [56]

Я был мальчишкою тогда. И наш учитель школьный о чудище поведал нам, о злом Леокрокоте: мол, в душу каждого сей зверь вселил бы страх невольный, но он — за тридевять земель, лишь там его найдете; Леокрокот есть помесь льва с шакалом иль с гиеной, на белом свете твари нет отвратней и опасней… Однако то, что нам внушал чудак наш вдохновенный, мне показалось им самим придуманною басней. …Я вырос. Я в краю родном встречал мужей державных — тех проходимцев, тех дельцов, столь злых, сколь и могучих что падки до расправ, до зверств — как тайных, так и явных, что, власть и роскошь раздобыв из слез людских горючих свой окровавленный топор отождествляют с властью… И понял я: Леокрокот — не выдумка, к несчастью!

56

Ужасное чудовище (лат.)

ФИЛИН И СВЕТЛЯЧОК Перевод С. Михалкова

В глухой ночи, как яркий ночничок, меж трав и меж цветов светился Светлячок. (Печальный же удел ему достался!) Заметил Филин Светлячка, за ним погнался н в когти хищные схватил. «Что сделал я тебе?» — «А ты не догадался? Ты мне мешал!» — «Да чем же?» — «Ты светил!..» Был ясен приговор, и суд недолго длился. Наш Светлячок угас, в потусторонний мир переселился… Точнее говоря, чтоб завершить рассказ, он в брюхе Филина, бедняжка, очутился!