"Фантастика 2025-92". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Раньше это меня не слишком задевало. Но в последнее время я привык, что с моими интересами считаются, и что моё мнение тоже имеет вес.
Оказалось, это был блеф.
Просто пока у нас в Агентстве не было никаких серьёзных дел, Алекс слегка отпустил вожжи.
— И вообще: с чего вы взяли, что работая в цирке, мы сможем раскрыть преступление?
Шеф посмотрел на меня более внимательно. Даже отступил на пару шагов, чтобы лучше было видно.
— Что-то ты мне не нравишься, кадет… Неужели на тебя так повлияла отмена свидания?.. Непохоже, — ответил он сам себе. — Всё дело в нашем новом задании. Точнее, в цирке. Ты боишься клоунов?
— И ничего
— Шпагоглотатели? Жонглёры? Артистки кордебалета?.. Признавайся, мон шер. Пока ещё не поздно.
Мы как раз подошли к крыльцу. Высокие ступени, когда-то выкрашенные в белый цвет, вели к громадным двустворчатым дверям, оклеенным яркими афишами.
Я кривил душой. Но не хотел, просто не мог признаться шефу в том, что я боюсь цирка вообще. Точнее, не доверяю.
Однажды в детстве я был на представлении зимней сказки. Там были Добрая девочка, которая должна была спасти Новый год, и конечно же, Злая ведьма.
И всё шло замечательно, пока мне не приспичило в туалет. Очень не хотелось пропускать развязку, но выпитая газировка просилась наружу.
Выбравшись из кресла, я спустился по проходу к арене и вошел в тёмный туннель…
Наверное, я заблудился, свернул не в ту сторону.
По мере того, как я шел, всё сильнее пахло зверьми — остро, хищно, тревожно… И дымом от сигарет.
Где дым сигарет — там и люди, рассудил я — восьмилетний, и пошел на запах.
До сих пор не могу забыть испуга, который я испытал, наткнувшись на ведьму и девочку… Не сняв грима и костюмов, они курили у приоткрытого окошка. Только вот незадача: девочкой оказалась довольно пожилая тётка с усталым испитым лицом, а ведьму играл мужик. Они посмотрели на меня, как на пустое место, и вернулись к своему разговору…
С годами я понял, что ничего страшного, или даже особенного в этом не было. Но первое детское разочарование не давало забыть себя: всё не то, чем хочет казаться. Ничему нельзя верить, волшебства не бывает, а добрые сказки оборачиваются обманом.
В цирк я больше никогда не ходил, и в общем-то забыл, как о его существовании, так и о давнем детском происшествии.
Но сейчас, стоя на ступеньках обветшалого здания, я внезапно осознал, что всё вернулось.
Чувство нереальности бытия. Фальши, которая присутствует в любых человеческих поступках. И главное: своего ничтожества, беспомощности перед лицом большого равнодушного мира.
Взбежав по ступеням, Алекс подёргал ручку двери.
— Закрыто, — объявил он.
— Может, у них есть чёрный ход? — предположил я.
Расставаясь с директором цирка, мы договорились, что придём наниматься на работу ближе к вечеру. Следовало изменить внешность — шефа в Петербурге слишком хорошо знают, а я ни капельки не похож на жгучего итальянца.
Алекс коротко постригся, прилепил фальшивые усы и вместо своеобычной белой, с кружевами рубахи и пиджака, больше похожего на камзол, надел кожаную куртку и узкие джинсы. На майке его был изображен подмигивающий череп в цилиндре. Эффект был разительным. Пожалуй, пройди он в таком виде мимо меня на улице — я бы шефа не узнал.
Со мной пришлось повозиться подольше. Мои длинные белые волосы Амальтея выкрасила в чёрный цвет, на подбородок наклеила тонкую пижонскую бородку. Кожа под ней сразу начала чесаться, но Амальтея пообещала, что этот эффект пройдёт часа через два, когда клей окончательно высохнет. А пока — не суй руки куда не надо, Шу, и всё будет путём… В глаза пришлось вставить цветные линзы — мои всё более приобретали цвет зеркальной амальгамы, и с чёрными
волосами выглядели довольно зловеще.В целом Алекс, помолодев, выглядел лет на тридцать пять, а я, с чёрными волосами и бородкой, — на тридцать, так что теперь мы могли сойти за братьев.
Одежду мне подобрали похожую на ту, что была на шефе, так что смотрелись мы вполне органично.
Здание, как я уже говорил, располагалось подковой, открытый конец которой выходил на реку. Туда мы и двинулись в обход правого крыла.
— Подождите, шеф, — я замедлил шаги.
— Але, кадет. Привыкай называть меня по имени. Не забывай: мы с тобой — родные братья, Але и Сандро…
— Об этом я и хочу поговорить!
Армия научила меня продумывать легенду досконально. Дьявол кроется в деталях, — повторял наш сержант. И как я не заметил у него ещё тогда склонность к богословским изречениям?.. — Любая плохо продуманная мелочь может стоить вам жизни.
— Наша с вами легенда шита белыми нитками! Ну какие, к свиням, из нас итальянцы? Мы даже языка не знаем! Я худо-бедно могу объясниться на латыни, но это не одно и то же. Да и ваш французский за итальянский примет разве что глухой… Зато по-русски мы говорим без всякого акцента! Да и в то, что мы братья, никто не поверит.
— Расслабься, Сандро. Всё путём, — шеф беспечно махнул рукой и лихо вставил куда-то под усы мундштук с сигаретой. — Это ж цирк.
— Ну и что?
— А то, что в цирке свои правила. Во-первых, псевдонимы тут у всех, и никому в голову не придёт спрашивать твоё настоящее имя. Во-вторых, у всех есть прошлое: в цирк не идут работать просто так, потому что нравится красный ковёр манежа… Поэтому ни в биографию, ни в душу тебе никто не полезет. Я хорошо знаю Ефима, и могу гарантировать: это — самый необычный цирк из всех, что ты можешь вообразить. Так что расслабься. Всё идёт по плану.
— А вот и нет! — я аж зашипел. — Вы-то, может, и выступали на арене, и сумеете попасть с пяти шагов в яблоко, но я-то ничем таким не занимался… Я не умею метать ножи!
— Ты — стригой.
— Спасибо, что напомнили.
— У тебя реакция в десять раз лучше, чем у любого спортсмена. А глаз во столько же раз острее, чем у тренированного снайпера. Слегка потренируешься, и всё будет хорошо.
А теперь — самое главное.
— Шеф, я боюсь выступать. Я никогда и ничего не делал на публику. Я даже в детстве стихи Деду Морозу не читал — заикался и падал с табуретки… Я не смогу выступать на арене!
— Ерунда, — отвернувшись, шеф направился внутрь подковы.
Здесь пахло речной водой, потом и зверинцем. Хотя клеток я и не заметил, из здания цирка доносился грозный рык… Крупная кошка, — попытался угадать я. — Пантера, или тигр…
— Нет, не ерунда! — догнав шефа, я пытался одновременно говорить убедительным голосом, и держать беспечное выражение лица — на случай, если на нас кто-то смотрит. — А что, если на арене меня охватит ступор? Мы же, вроде как, подрядились помочь вашему другу ЗАРАБОТАТЬ денег, а не потерять последних зрителей.
— Помнишь, как ты дрался в Клетке? — неожиданно спросил Алекс. Мы уже подошли к дверям, и он говорил почти шепотом, очень быстро.
— Как такое забыть.
— Вот здесь — то же самое. Как только ты ощутишь восторг толпы, как только тебя искупает первая волна эмоций — ты уже не сможешь остановиться. Просто подожди, и увидишь.
С этими словами он нажал кнопку звонка, прикреплённого к наличнику, словно это была самая обыкновенная дверь.
Дверь открылась как бы сама по себе. Во всяком случае, за нею никого не было.