"Фантастика 2025-92". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
А я вдруг ощутил жжение в руках. Оно началось от самых плеч, спустилось к запястьям, подожгло ладони, запузырилось в пальцах. Я понял, что если вот сейчас, сию секунду, не выпущу его на волю, то вспыхну, как факел.
Краем глаза я заметил пылающие глаза инока-Рогача, его посох, направленный прямо мне в голову, и сложив пальцы перед грудью, с долгим выдохом отправил весь накопленный жар… В череп на навершье креста.
Из пустых глазниц вырвалось пламя, от них занялся и сам крест. Листья плюща начали жухнуть и сворачиваться от жара.
Огонь охватил череп целиком,
Вся накопленная энергия высвободилась в единый миг, и разошлась огненным кругом.
Меня словно толкнуло в грудь большой горячей ладонью. От неожиданности я сел на пятую точку, больно стукнувшись копчиком. Чумарь повалился рядом.
А вот дознаватели устояли. Раскинув руки, они стояли рядом в огненном вихре, их тела казались чёрными, а вокруг сияла корона пламени…
Ведьмы полегли. В своих тонких ночнушках, простоволосые, они напоминали выброшенных на берег русалок.
Но глянув на Рогача, я перестал дышать. Сердце ухнуло в район мочевого пузыря и сплясало на нём джигу. Не стану говорить, каких усилий мне стоило не осрамиться…
Софроний тоже устоял под напором силы. Более того, он как будто стал выше, раздался в плечах, ноги его обулись в чёрные дымящиеся копыта. Рогатая маска вросла в плечи, ожила. Чёрный влажный олений нос вздрогнул, ноздри его затрепетали. Оранжевые с вертикальными зрачками глаза шевельнулись, веки моргнули, пасть растянулась в безобразном зверином оскале.
Он повернулся к нам и хлестнул по воздуху гибким хвостом.
— Как долго я этого ждал! — голос был гулкий, словно звучал из колодца. — Как долго я томился в темнице, не видя солнца красного, не чувствуя землицы сырой и ветра летучего! Наконец-то свершилось. Я свободен!
Рогач не слишком ловко переступил копытами, запрокинул тяжелую рогатую голову, и раскинув мускулистые руки, трубно воззвал:
— Служите мне! Ибо я пришел!..
— Мы служим тебе, ибо ты пришел, — откликнулись ведьмы. Одна за другой они поднимались на ноги, но затем вновь падали на колени перед рогатым повелителем.
Я ничего не понимал. Череп ведь лопнул, как перезрелая тыква! Всё должно кончится…
Алекс с Владимиром обрели былую мощь — даже со спины видно, что плечи Владимира вновь налились силой, а шевелюра шефа кудрявится чёрным.
Мы же разорвали ведьмин круг!
И тут я почувствовал, что внимание Рогатого сосредоточилось на мне…
— Ты освободил меня, стригой, — сказал он. Артикуляция была чуть смазана — всё-таки звериное горло не подходит для людской речи. Но в целом всё было понятно. — Теперь тебе осталось сослужить последнюю службу.
Не глядя, одним махом он сорвал путы с привязанного к алтарю оборотня и смахнул его под ноги. Гришка свалился с камня, как куль с мукой и замер в изломанной позе. Откуда-то из-за спины послышался отчаянный вопль, и я узнал голос старосты…
— Подойди ко мне, стригой, — приказал Рогатый.
Я не смог не подчиниться. Неведомая сила поволокла меня по пыльной вытоптанной траве, приподняла в воздух и бросила спиной на алтарь. Голова бессильно свесилась с одного края, ноги — с другого.
Грудная клетка выпятилась, живот натянулся так, что в пупке забилась жилка.— Ты освободил меня, — повторил Рогатый. — Но это ещё не всё. Я должен забрать твоё сердце, и тогда я буду жить вечно. Никто не сможет меня победить!
Растопырив пятерню, он вонзил мне в грудь длинные острые когти. Я закричал.
Боль была такая, что потемнело в глазах. Я чувствовал, как когти раздвигают рёбра, как они приближаются к сердцу — с тем, чтобы вырвать его из моей груди.
Крик высох в моём горле и стих. Сопротивляться, шевельнуть рукой или ногой, даже моргнуть — ничего не мог. Как муха, застывшая в капле янтаря.
Двигались лишь глаза.
Зато я видел, как вздрогнула Антигона.
Дёрнулась, рывками, как сломанная кукла, подняла серп и бросилась на Рогача.
Лицо её было таким сосредоточенным, что казалось мёртвым.
Удар попал в цель: я видел, как Антигона ударила в спину, и как острый кончик серпа вышел из его груди. На миг движение когтей в моей груди прекратилось… А потом сомкнулись, сжимая моё сердце.
Боль была такая, что лучше я об этом даже вспоминать не буду. Я был уверен, что умираю — окончательно, самой настоящей смертью.
И тогда я понял, что могу только проклинать.
Не помню, что именно я говорил, но чётко видел: цепочка моего проклятия обвила шею рогатого и сдавила её, как удавкой.
Глаза его вспыхнули, вертикальные зрачки расширились, а потом сократились до булавочных уколов.
Но рука продолжала давить, сжимать моё сердце.
И тут раздался выстрел. Затем ещё один, и ещё. Всего их было шесть.
Я видел, как в груди Рогатого раскрываются кровавые розы, чувствовал брызги горячей крови у себя на лице, на губах… Невольно я слизнул эти брызги, и язык обожгло, словно горячей смолой. Но это было жжение благостное, благотворное.
Хватка руки на моём сердце ослабла, глаза Рогатого сделались стеклянными, пустыми. А потом он повалился прямо на меня. Придавил своим телом — ноздри опалило мускусным звериным запахом, а в открытый рот хлынула прямо таки струя крови — одна из пуль разворотила рогатому шею, и кровь его толчками выходила из яремной вены. А я пил её, и никак не мог остановиться…
Через пару минут, когда поток крови иссяк, я смог собраться с силами и столкнуть с себя безжизненное тело Рогача. Великолепные рога его потускнели, стали ломкими, и когда тело ударилось о землю, один из рогов обломился и укатился в траву.
Я сел на камне. Поправил на груди безнадёжно испорченную куртку. Потёр ладонями, как после долгого тяжелого сна, лицо…
А когда смог сфокусировать взгляд и оглядеться, увидел немую картину.
Антигона была совсем рядом. Сидела на земле, рядом с Гришкой, держа его пёсью голову на коленях. Алекс и Владимир стояли буквально в трёх шагах от меня. Было видно, что ещё секунду назад они бежали изо всех сил, и остановиться им стоило большого труда, но они это сделали.
Чумарь маячил позади дознавателей, голый по пояс, разрисованный, как папуас, но слава Богу, совершенно невредимый.