Физик

Олег коснулся амулета в кармане, того самого, что дала Марфа. Его дерево было тёплым, как будто хранило её слова, её веру в него. Он вспомнил её шёпот: «Ключ… для равновесия». Эти слова крутились в голове, как формула, которую он не мог решить. Равновесие. Его искра нарушала его, но могла ли она его восстановить? И как? Он закрыл глаза, пытаясь нащупать искру, как вчера. Она была там — слабая, но живая, как пульс. Он не тянул за неё, а просто спросил, как ребёнка: «Что ты хочешь?»

На миг ему показалось, что искра откликнулась — не вспышкой, а лёгким теплом, что разлилось по груди. Он увидел, или, скорее, почувствовал, образ — не чёткий, а как эхо: река, текущая через лес, её воды блестят под солнцем, но в глубине прячется тень. Это было не видение, а ощущение, как будто искра пыталась говорить на своём языке. Олег открыл глаза, его сердце билось быстрее. Река. Это было то, о чём говорила Ярина? Поток, который нужно направить?

— Ты опять в облаках, пришлый? — голос Ворона прервал его мысли. Воин сидел у стены, держа в здоровой руке миску с отваром. Его лицо всё ещё было бледным, но глаза блестели, как у человека, который не собирается сдаваться.

— Пытаюсь понять, — ответил Олег, поворачиваясь к нему. — Свою искру. Она… как будто хочет что-то сказать, но я не слышу.

Ворон хмыкнул, отпивая глоток.

— Сила — она как меч, — сказал он. — Не думай, как держать, просто бей. Думать будешь потом, если жив останешься.

Олег покачал головой, но не смог сдержать улыбку. Ворон был прямолинеен, как удар, но в его словах была своя правда. Может, он слишком усложнял? Искра откликалась, когда он не размышлял, а действовал — с Железным Зверем, с вестником. Но действовать вслепую в Глубоком Лесу было самоубийством.

Ярина подошла, держа в руках ещё один оберег — тонкую нить с вплетённым синим камнем, похожим на речной голыш. Она посмотрела на Олега, её взгляд был внимательным, но мягким.

— Это для тебя, — сказала она, протягивая нить. — Не защита от Чернобога, но… помощь. Чтобы слышать лучше.

— Слышать? — переспросил он, беря оберег. Камень был холодным, но его тяжесть успокаивала.

— Себя, — уточнила Ярина. — Твою искру. Она часть этого мира, как река, как лес. Но ты должен найти её голос.

Олег кивнул, наматывая нить на запястье. Камень лёг на кожу, и на миг ему показалось, что искра дрогнула — не ярче, а чётче, как будто сигнал стал чище. Он посмотрел на Ярину, чувствуя благодарность, которую не знал, как выразить.

— Спасибо, — сказал он просто. — Я… постараюсь.

Она улыбнулась, но её улыбка была тёплой лишь наполовину — вторая половина прятала тревогу. Она вернулась к очагу, а Олег остался у порога, глядя на лес. Его мысли вернулись к Глубокому Лесу. Корень Живы был их целью, но он знал, что дело не только в Марфе. Чернобог ждал его там — или его искру. Вестник говорил о буре, о ключе. Олег сжал кулак, чувствуя, как камень оберега впивается в кожу. Он не хотел быть ключом для Чернобога. Но для равновесия? Может быть.

Вдруг лес зашумел — не ветер, а что-то другое, как далёкий гул, похожий на тот, что они слышали в тумане. Олег напрягся, его рука инстинктивно потянулась к мечу, лежащему внутри. Он шагнул к входу, вглядываясь в тропу. Ничего. Только листья дрожали, как будто кто-то прошёл мимо, не оставив следов.

— Ярина, — позвал он тихо, не оборачиваясь. — Ты слышишь?

Она подняла голову, её лицо стало серьёзным. Она подошла к нему, сжимая посох. Ворон тоже насторожился, его здоровая рука потянулась к мечу, но он не встал.

— Это не Зверь, — сказала Ярина, прислушиваясь. — И не вестник. Это… что-то в лесу. Оно движется.

Олег почувствовал, как искра шевельнулась — не в страхе, а в ответ. Он попытался её услышать, как учила Ярина, но она была слишком слабой, чтобы дать чёткий сигнал. Гул повторился, ближе, и теперь он был не просто звуком, а вибрацией, что отдавалась в земле. Лес не угрожал, но предупреждал.

— Это не к нам, — вдруг сказала Ярина, её голос был тихим, но уверенным. — Оно проходит мимо. Но… оно знает, что мы здесь.

— Чернобог? — спросил Олег, хотя боялся ответа.

— Не он, — ответила она. — Его слуга. Или что-то, что он разбудил. Глубокий Лес уже не спит.

Олег сглотнул, глядя в лес. Тропа была пуста, но он чувствовал взгляд — не горящий, как у Зверя, не холодный, как у вестника, а тяжёлый, как сама земля. Его искра дрогнула снова, и на этот раз он уловил не образ, а чувство — тьма, что движется, как река, но не чистая, а заражённая, несущая яд.

— Нам нужно быть готовыми, — сказал он, поворачиваясь к Ярине. — Завтра. Мы не можем ждать дольше.

Она кивнула, её глаза были серьёзными, но в них горела искра решимости.

— Завтра, — повторила она. — Я соберу всё, что у нас есть. Ворон… он пойдёт, даже если я запрещу. А ты… ты должен быть с нами. Не как ключ, а как один из нас.

Олег почувствовал тепло в груди — не от искры, а от её слов. Он кивнул, сжимая оберег на запястье. Завтра они шагнут в тень. Завтра он попробует услышать свою искру. А пока он смотрел на лес, чувствуя, как мир слушает, и знал — Чернобог тоже слушает, где-то там, в глубине.

Полдень принёс с собой слабое тепло, но лес вокруг хижины оставался насторожённым, как зверь, готовый к прыжку. Солнце стояло высоко, но его лучи тонули в густой листве, оставляя на земле лишь пятна света, что дрожали, как отражение в неспокойной воде. Олег стоял у тропы, ведущей от хижины вниз, держа в руках посох, который Ярина дала ему вместо меча Ворона — «Меч для боя, а посох для пути», сказала она. Его искра всё ещё тлела, но теперь он чувствовал её лучше, как слабый ток, что пробегает по проводам. Оберег на запястье, с синим камнем, был тёплым, и это придавало уверенности, хотя страх никуда не делся.

Внутри хижины Ярина заканчивала приготовления. Она связала в узел уцелевшие травы, амулеты и немного еды — сушёные ягоды и лепёшки, найденные в тайнике под полом. Марфа лежала всё так же неподвижно, но её дыхание стало глубже, как будто отвар Ярины дал ей ещё немного времени. Ворон, несмотря на протесты травницы, уже сидел, опираясь на стену, и точил свой меч здоровой рукой. Его лицо было суровым, но глаза горели — он не собирался оставаться в стороне, и Ярина, ворча, смирилась.

Олег решил пройтись по тропе — не далеко, лишь чтобы осмотреться и собраться с мыслями. Ярина разрешила, но строго велела не уходить за поворот, где склон спускался к реке. «Лес пока молчит, но не доверяй ему», — сказала она, и её слова звучали как эхо предупреждений Марфы. Он шёл медленно, прислушиваясь к шорохам — к пению птиц, что вернулись с рассветом, к скрипу веток, к шелесту листвы. Но под этим был другой звук, едва уловимый, как низкий гул, что он слышал утром. Его искра дрогнула, но не дала ответа, только лёгкое покалывание, как сигнал, который он ещё не умел читать.