Физик

Тропа была узкой, покрытой мхом и корнями, что выпирали из земли, как старые кости. Олег ступал осторожно, держа посох обеими руками. Он вспоминал свой мир — асфальт, шум машин, запах кофе. Там всё было просто, даже если казалось сложным. Здесь каждый шаг был загадкой, каждый звук — вопросом. Он остановился, закрыв глаза, и попытался снова поговорить с искрой. «Что ты видишь?» — спросил он мысленно, не ожидая ответа.

Но ответ пришёл — не словами, а образом. Мелькнуло что-то тёмное, как тень под водой, движущееся быстро, но не к нему, а мимо, глубже в лес. Это было не видение, а чувство, как будто искра уловила отголосок чужой силы. Олег открыл глаза, его сердце забилось быстрее. Он посмотрел вниз по тропе, туда, где она сворачивала к реке. Там было тихо, но слишком тихо — ни птиц, ни ветра, только неподвижный воздух, как перед грозой.

Он сделал шаг вперёд, потом ещё один, забыв о предупреждении Ярины. Что-то тянуло его — не зов Чернобога, не угроза, а любопытство, смешанное с тревогой. Его искра шевельнулась снова, и он почувствовал, как оберег на запястье нагрелся, как будто подтверждая: он на верном пути. Тропа повернула, и перед ним открылся склон, ведущий к реке. Вода блестела внизу, но её течение было странным — не плавным, а рваным, как будто что-то нарушало её ритм.

И тогда он увидел это. На земле, у самого края тропы, был след — не человеческий, не звериный, а другой. Он был глубоким, как будто что-то тяжёлое продавило мох, и длинным, с неровными краями, похожими на когти, но слишком большими для любого зверя, которого Олег мог представить. След был свежим, ещё влажным от утренней росы, и вёл в сторону реки, теряясь в зарослях. Его искра дрогнула сильнее, и на этот раз он почувствовал не просто тепло, а предупреждение — холод, что пробежал по спине.

— Что ты такое… — прошептал он, наклоняясь к следу. Он не коснулся его, но протянул руку, пытаясь уловить что-то через искру. И она ответила — слабым, но чётким импульсом, как радиосигнал. Это была не тень, не Зверь, не вестник. Это было что-то новое, и оно двигалось с целью.

Олег выпрямился, сжимая посох. Он хотел вернуться, рассказать Ярине, но что-то остановило его. Он посмотрел на реку, на заросли, куда вёл след. Лес молчал, но его молчание было тяжёлым, как взгляд. Он чувствовал, что это не случайность — след был здесь не просто так. Чернобог? Или что-то, что он разбудил? Его искра не давала ответа, но оберег на запястье стал ещё теплее, как будто подталкивал: смотри, думай, решай.

— Олег! — голос Ярины раздался сзади, резкий, но не злой. Он обернулся и увидел её, стоящую на тропе выше. Её посох был в руке, а глаза тревожно обшаривали лес. — Я же сказала — не дальше поворота!

— Прости, — ответил он, поднимаясь к ней. — Я… нашёл кое-что.

Она нахмурилась, спускаясь к нему. Он указал на след, и её лицо стало серьёзнее. Она опустилась на корточки, внимательно разглядывая отпечаток. Её пальцы замерли в воздухе, не касаясь земли, как будто она боялась потревожить что-то.

— Это не зверь, — сказала она тихо. — И не человек. Это… слуга. Но не такой, как Зверь или вестник. Это что-то, что он призвал. Или что проснулось.

— Проснулось? — переспросил Олег, чувствуя, как холод в груди усиливается. — Ты имеешь в виду… из Глубокого Леса?

Ярина кивнула, поднимаясь. Её взгляд скользнул к реке, потом обратно к нему.

— Лес меняется, — сказала она. — Чернобог не просто охотится. Он… будит то, что спало. Это его сила. И этот след — знак, что мы не можем медлить.

Олег сжал посох, глядя на след. Его искра была слабой, но он чувствовал, как она тянется к этому отпечатку, как будто хочет понять. Он вспомнил слова вестника: «Буря идёт». Это была не просто угроза — это было обещание. И след на тропе был его первым штрихом.

— Надо рассказать Ворону, — сказал он. — И… готовиться. Сегодня.

Ярина посмотрела на него, её глаза были серьёзными, но в них мелькнула искра одобрения.

— Сегодня, — согласилась она. — Но будь осторожен, Олег. Твоя искра — это свет, но свет привлекает тьму.

Он кивнул, чувствуя, как оберег нагревается на запястье. Они повернулись, чтобы вернуться к хижине, но Олег не мог отделаться от ощущения, что лес смотрит им в спину. След остался позади, но он знал — это был не конец, а начало. Что-то двигалось в тени, и оно знало их имена.

Сумерки опускались на лес медленно, как занавес, утяжеляя воздух и приглушая звуки. Хижина, освещённая слабым пламенем очага, казалась последним островком тепла в море теней, что подступали со всех сторон. Олег сидел у входа, глядя на тропу, где утром нашёл след. Его посох лежал поперёк колен, а оберег на запястье был тёплым, почти горячим, как будто чувствовал, что время истекает. Искра внутри него тлела, но теперь он ощущал её яснее — не как огонь, а как нить, что связывала его с этим миром, с его дыханием, с его страхами.

Внутри Ярина заканчивала сборы. Узел с травами, амулетами и едой был готов, а рядом лежал её посох, теперь украшенный новой нитью с бусинами — для защиты, как она сказала. Марфа всё ещё лежала на скамье, её лицо было бледнее, чем утром, но дыхание оставалось упрямым, как будто она боролась даже во сне. Ярина дала ей ещё отвара, но предупредила: без корня Живы это лишь отсрочка. Ворон сидел у стены, его меч был приставлен к плечу, как костыль. Он выглядел лучше, чем вчера, но всё ещё морщился при каждом движении. Его взгляд, однако, был острым, как лезвие, и Олег чувствовал, что воин готов идти, даже если это будет его последний бой.

Олег смотрел на лес, пытаясь уловить тот гул, что слышал утром. Тишина была глубокой, но не пустой — в ней чувствовалось напряжение, как перед ударом грома. Он сжал посох, вспоминая след на тропе. Что-то двигалось там, в тенях, и оно знало о них. Его искра дрогнула, и на этот раз он не стал её заглушать — он прислушался, как учила Ярина. Она была слабой, но живой, и в её тепле было что-то новое — не страх, а вопрос. «Куда мы идём?» — словно спрашивала она, и Олег не знал ответа.

— Ты готов? — голос Ярины вывел его из мыслей. Она стояла в проёме, её посох был в руке, а глаза смотрели на него с мягкой, но твёрдой решимостью.

Олег повернулся, чувствуя, как оберег нагревается сильнее.

— Не знаю, — честно признался он. — Но я иду. Ради Марфы. Ради… нас.

Она кивнула, её губы дрогнули в слабой улыбке.

— Это уже многое, — сказала она. — Глубокий Лес не любит тех, кто идёт без причины. Твоя искра… она поможет, если ты ей доверишься.

Олег коснулся оберега, чувствуя, как камень отзывается теплом. Довериться. Это было сложнее, чем звучало. Он вспомнил Железного Зверя, вестника, их слова о ключе. Чернобог видел в нём угрозу — или возможность. Но Ярина и Марфа видели другое — равновесие, свет. Он хотел верить им, но страх шептал: а что, если они ошибаются? Что, если его искра — это не река, а буря, как сказал вестник?

Ворон кашлянул, привлекая внимание. Он поднялся, опираясь на меч, и его лицо исказила гримаса боли, но он тут же выпрямился, как будто бросая вызов самому себе.

— Хватит болтать, — прохрипел он. — Если идём, то сейчас. Ночью в том лесу будет хуже, чем днём. А я не собираюсь подыхать в этой хижине.

Ярина закатила глаза, но не стала спорить. Она подошла к Марфе, осторожно проверив её повязку, и прошептала что-то — заклинание или молитву, Олег не разобрал. Затем она взяла узел и повернулась к ним.