Галя, у нас семидесятые!

После прихода к власти Леонида Ильича Брежнева всех должностей Екатерина Фурцева продолжала работать, но частичная опала продолжалась. Не ладилось у нее и в личной жизни — муж, как и наш трудовик Климент Кузьмич, оказался любителем сходить «налево». И вот, оказывается, как закончила Екатерина Фурцева свою жизнь… Как переживают сейчас, наверное, ее дочь Светлана и давнишняя подруга — обладательница великолепного голоса Людмила Зыкина!

Класс писал сочинение, шелестя листами тетрадей, а я тем временем прогуливалась по рядам, делала вид, что выискиваю прячущих шпаргалки, а сама думала о случившемся. Да уж, что ни день, то происшествие. Кругом кризис — и на верхушке ЦК, и в отношениях… Но если проблемы рядовой работницы завода Лиды, ее мужа Андрея и Екатерины Михайловны с Климентом Кузьмичом мало волнуют общественность (разве что бабушки на лавочке рады посудачить, кто кому изменил и кто кому глаза выцарапал), то уход из жизни министра культуры — это дело серьезное… Грядут, наверное, большие перемены…

Решив пока не задумываться о столь глобальных изменениях в жизни страны (все равно я никак не могу на них повлиять), я решила купить вечером в местной кулинарии всяких вкусностей и наведаться с сюрпризом в гости к Катерине Михайловне, благо живет она недалеко от школы. Надеюсь, она жива-здорова, и у нее все более или менее хорошо. Посижу у нее часок-другой, удостоверюсь, что все в порядке, а потом двину домой проверять сочинения ребятишек. В ее отношения с супругом-изменщиком я, верная данному себе обещанию, не собиралась вмешиваться — просто хотела убедиться, что с подругой все в порядке.

Однако никто не отозвался. Позвонив раза четыре и постучав как следует в дверь, я так и не дождалась ответа. «Все-таки надо было, наверное, сначала позвонить», — поругала я себя и, присев на подоконник на лестничной клетке, задумалась. Надо что-то делать. Категорически не следует оставлять подругу одну в таком состоянии. Кто же может мне помочь?

Решение, простое, как и все гениальное, пришло мне в голову не сразу. Пулей поднявшись на несколько этажей, я быстро-быстро стала нажимать на звонок еще одной знакомой квартиры.

— Ни сна, ни отдыха измученной душе! — донесся из коридора приятный мелодичный голос. — Да иду уже, иду! Дайте хоть халат запахну.

Я облегченно выдохнула. Можно было уже не волноваться. Этот человек точно поможет и выручит в любой ситуации.

— Привет, Дашута! — открыла мне дверь Софья, которая и впрямь была одета в махровый халат и уютные пушистые тапочки. Она явно спала перед тем, как я заявилась на порог.

— Извини, — смутилась я.

— Да ничего! — беззаботно махнула рукой Софья. — Давай, давай, заходи. Чайку попьем. Я просто сегодня первый день за месяц выходная, вот, поспать решила.

— Тут… это… — продолжала мямлить я. К Софье я относилась с огромным уважением и сейчас мне перед ней было жутко стыдно. Заявилась без приглашения в гости к человеку, который целыми днями расследует преступления и выкроил возможность наконец отоспаться.

— Это, то, — почти рассердилась подруга. — Хватит мямлить. Заходи, говорю! Чего лица-то на тебе нет? Понимаю, раз пришла, значит, нужно. Случилось что? Рассказывай, как есть! Ого, ты еще и пирог с капустой принесла! Отлично!

Заварив чаю и выслушав меня, Софья нахмурилась.

— Значит, говоришь, с любовницей Катя его застукала?

— Ага, — кивнула я, прихлебывая. — Говорит, застукала обоих в кровати.

— На первый взгляд, ничего особенного, — задумчиво протянула подруга. — Измена — не такая уж и редкость. Но мне кажется, что-то тут не то. Знаешь что? Ты посиди тут пока, подожди меня, а я вниз сбегаю, проверю. Не хватало, чтобы сегодня еще одна Катерина на тот свет отправилась.

— А если не откроет? — засомневалась я. — Мне кажется, Катерина Михайловна сейчас попросту видеть никого не хочет. Сидит одна дома, плачет да раны зализывает.

— Хорошо если зализывает, а не наносит, — мрачно сказала Софья и надела туфли. — Не первый год в органах работаю, знаю, что в любом возрасте от любви кукушка может слететь. У нас тут одну на днях спасали — вены себе вскрыла, хорошо хоть вовремя успели. Не откроет — вызову наряд, выбьют дверь. Сиди, жуй пряники. Я скоро.

Ждать и впрямь долго не пришлось. Через полчаса на пороге появилась Катерина Михайловна под конвоем подруги. Так я и знала — она была дома. Не открыть Софье, зная ее решительный нрав, она побоялась и выложила все как есть. Событиям, развернувшиеся в хрущобе на окраине Москвы, позавидовали бы все сценаристы латиноамериканских сериалов.

В общем, дело обстояло так. Крайне возмущенная поступком неверного мужа, Катерина Михайловна побросала прямо у дома сумку с провизией и вещами Климента Кузьмича, которые сначала заботливо для него собирала, и вечерней электричкой умотала обратно в Москву. Дома она с превеликим наслаждением расколотила сервиз, который коллеги подарили паре на свадьбу и, решив избавиться от всего старого, включая мужа, выгребла из шкафа его вещи и понесла на помойку. Оставлять в квартире хоть что-то напоминающее о присутствии изменника, она не могла. Ей буквально казалось, что ее везде преследует запах его ужасного одеколона «Шипр».

Вынося к мусорным бакам штаны и рубашки Климента Кузьмича, Катерина Михайловна внезапно столкнулась с соседом — интеллигентнейшим профессором Орестом Дмитриевичем. Было ему уже хорошо за шестьдесят, а может, и все семьдесят, но держался он молодцом — бегал по утрам, не пил, не курил, и мог подтянуться на турнике в свои годы целых десять раз! Орест Дмитриевич был, как и многие здешние жители, бывшим обитателем комнаты в огромной московской коммуналке. Только несколько лет назад он наконец получил ордер на отдельную квартиру.

Катерине Михайловне пожилой профессор явно симпатизировал: вежливо здоровался, целовал ручку, убедившись, что никого рядом нет, поддерживал ничего не значащий разговор о погоде… А на восьмое марта внезапно презентовал ей большой букет хризантем.

— Вот, наверное, Даша, за кого надо было замуж выходить, — вздохнула тогда Катерина Михайловна, ставя хризантемы в вазу. В тот день я с тортиком наведалась к ней в гости, — интеллигентнейший человек, профессор. Никаких тебе «ложить», «садить», «польта»… Знали бы Вы, как меня это коробит! И никаких поездок на эту дачу, будь она неладна! Ну и что, что мужчина в возрасте… Всего на одиннадцать лет меня старше. Зато с ним интересно! А галантен как! И одевается хорошо, пахнет приятно! А деревенские манеры Клима мне уже поперек горла сидят. Подарил сегодня пожухлую мимозу и табуретку, которую сам же на уроках труда у себя сделал.

В общем, вернувшись с дачи, выпустив пар, подметя осколки сервиза и попутно пожалев, что не сдала его в комиссионку (выручила бы хоть какие-то деньги), обманутая жена решила: пусть будет око за око! А посему, накрутив кудри и щедро сбрызнувшись духами «Красная Москва», она решила не медлить ни минуты и пригласила Ореста Дмитриевича на чай следующим вечером. Тот, разумеется, согласился, мигом нацепил свежую рубашку, побрился электрической бритвой, нарыл в шкафу галстучишко посовременнее и, как полагается, с букетом свежих цветов заявился на порог.