Горькое дыхание джунглей

— Один.

— Один?! — переспросил я, пытаясь ухватить ускользающую нить. Запустил пятерню в волосы, и на миг захотелось, чтобы причиной зуда была перхоть или шелушение кожи, а не полный раздрай в голове после полученной информации.

А потом рассмеялся. Задал несколько наводящих вопросов и, убедившись в правильности своих рассуждений, захохотал едва сдерживаясь. Вероятно, над собственным безумием. До рождения Александра Дюма почти двести лет, а поди ж ты, в диких племенах Африки разгораются такие страсти, что хитросплетения секретов мадридского двора и интриги французского, даже в подмётки не годятся. А всего-то следовало, не затыкать Чике рот и выслушать полное имя Андунака.

В течение следующего часа перепуганная женщина прилежно отвечала на мои вопросы, а я, слушая её, пытался сообразить, стоит ли вообще вмешиваться во всё это. Мол, пусть эволюция занимается. А потом вспомнил рожи женщин из МИНУСКи. Да, стоит, а то эти безумные старухи, дожившие до преклонного возраста, ума себе нормального так и не прибавили и ещё натворят бед, тем более что, решили привлечь меня, для своих не совсем адекватных экспериментов. Ну вот не нужно было это делать.

Я разрезал пластиковые путы стягивающие запястья женщины и сказал:

— Одевайся и показывай дорогу.

Чика не заставила повторять дважды, и, быстро облачившись в свою юбку, указала на тропу, по которой мы пришли к пруду.

— Туда. Иди за мной.

Мы вновь пересекли просеку и углубились в тёмный лес. Чика шла молча, скорее всего, раздумывая над своим положением, в котором оказалась, решив соблазнить меня. А я молчал, потому как всё для себя выяснил. К тому же тишина помогала прислушиваться к посторонним звукам, так как проводница не вызывала у меня никакого доверия.

Минут через сорок, когда тропинка, вильнув мимо высоких кустов, вывела нас на опушку лесного массива, я, коснувшись рукой плеча Чики, приложил палец к губам и огляделся.

Перед нами лежала широкая, почти правильной прямоугольной формы поляна, упирающаяся в скальную породу высотой в 7–8 метров. С высокими пиками по краям, которые казались рукотворной работой. Слишком симметрично они располагались. И пещера, не исключено, присутствовала, потому как в скале, на уровне метра от земли, имелся небольшой лаз, в который даже я мог протиснуться со всей амуницией. Вот только забираться внутрь предстояло на четвереньках. Лаз имел форму неправильного круга и в диаметре был меньше метра.

Только хмыкнуть и оставалось. Засунешь голову в пещеру и запросто можешь получить чем-нибудь тяжёлым по голове.

Я, оглянувшись на Чику, и спросил:

— Это вход?

Женщина кивнула.

— А другой вход, побольше этого?

Чика отрицательно помотала головой.

— И где изви?

— Там, — шёпотом произнесла женщина, протянув руку в сторону лаза.

Ну вот почему мне казалось, что вся эта история дурно пахнет? Устроили на меня ловушку? Или что? Я несколько минут стоял молча раздумывая, потом почему-то, тоже шёпотом спросил:

— Скажи Чика, что вообще изви делает для племени?

Глаза женщины слегка расширились, и гримаса, застывшая на лице, выдала мозговой штурм. В первый момент показалось, что она вот-вот соберёт в голове разбросанные отдельные части творческой головоломки, но потом это было прервано. То ли провалом логики, то ли потерей ориентиров, но выглядела Чика, как арт-директор нового рекламного агентства, после обеда с тремя бутылками мартини.

Я провёл ладонью перед лицом женщины и она, вздрогнув, испуганно посмотрела мне в глаза. Кролик, загнанный в угол удавом.

— Чика, ты не знаешь, что изви делает для племени?

— Изви говорит с гесом. Очень долго не было дождя, и весь урожай мог погибнуть. Изви сказала накрыть листьями и поливать. Трудились одно ночное солнце, и урожай был большим. За это изви много даров преподнесли.

— А если бы урожая не было, что сделали с изви?

Всегда думал: глаза трепетной лани — это какие? Надо полагать — именно такие, как в тот момент были у Чики.

— Изви ничего нельзя сделать. Если бы не было урожая, значит, племя плохо трудилось. А ещё, когда долго не было дождя, молодые охотники поднимались на гору и пускали в небо стрелы. Изви так сказала, а она говорит слова геса.

Я нахмурил брови.

— Зачем?

У Чики в глазах застыло удивление.

— Чтобы попасть в облака. Вода будет.

— И что? Попали? — ухмыльнулся я.

Чика, не заметив ехидства, утвердительно кивнула.

— Да, много воды было.

Любопытно. У оракула барометр есть? Хотя, помнится, старый человек реагирует на изменение погоды, но придумать такую хрень. А если облаков нет? Поинтересовался.

— Мы можем их не видеть, но они есть. Стрелы попадут, — ответила Чика, всё с тем же изумлением глядя на меня, словно не понимая, как я этого не знаю.

Ну да, прописная истина, которую им вдолбила старуха. И ведь не плохо устроилась.

Я постоял минуту, раздумывая, потом задал ещё один вопрос:

— А как выбирают нового изви?

— Его не выбирают, пожала плечами Чика, — если изви отправилась на остров мёртвых, к пещере идут старые женщины, и та, что услышит зов У-ю, становится новым. А сын изви становится вождём.

— Погоди, — заинтересовался я, — Абубакар сын изви?

Чика кивнула.

— Главный сын.

Вот и все выборы. Быстрый и бескровный переворот. Почти бескровный. В Европе братоубийственные войны так легко не заканчивались. А самый лучший вариант, грохнуть оракула, заявить, что слышишь зов и всего делов. Крути огромной общиной как хочешь. И враги на пещеру не нападут. Наверняка оракула зарезать побоятся. Может быть, она действительно говорит с мёртвыми? Экстрасенс? Может предсказать будущее? Читать мысли? Влиять на людей? Эдакий Вольф Мессинг в юбке. И что, хочу ли я, чтобы у меня поковырялись в мозгах?

Я поёрзал на месте и почувствовал, как холодная капелька потекла по спине.

— Ладно, — кивнул я Чике, — пойдём.

Мы прошли метров десять, когда меня кое-что привлекло, лежащее в глубокой яме. Сразу я это и не приметил, как и саму яму, и, только поднявшись на невысокий холм, увидел знакомые очертания. Амфитеатр, не иначе. В диаметре не меньше двухсот метров, на склоне которого были выдолблены в земле ступени до самого низа. Надо полагать, что на них и устраивался народ смотреть представление. То самое — хлеба и зрелищ. А в самом низу вместо арены, лежала каменная плита.

— Стой, — я остановил Чику и осмотрелся по сторонам.

Устроить амфитеатр как ловушку? Нереально. Поэтому ещё раз обвёл взглядом пространство вокруг и медленно спустился на самое дно ямы. Метров пятьдесят глубиной и вместить могла зрителей несколько тысяч. И кто построил этот древний театр? Не сам же образовался вместе со ступеньками. И, кстати, насчёт ступенек. Во время сезона дождей яму наверняка заливает почти доверху, а, стало быть, места для зрителей каждый раз обновляют. А сколько времени вода впитывается в землю?