Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Горькое дыхание джунглей
Шрифт:

Я подошёл к плите и потрогал поверхность. Ровная, толщиной сантиметров в двадцать, стоящая на камнях, как на ножках и выглядевшая как обеденный стол. А бурые пятна на поверхности — соус? Или это тот самый жертвенный алтарь? Выдолбленная чаша в камне и небольшое углубление, по которой должна стекать кровь вниз. И ровное место для сосуда.

Я поёжился. Появилось ощущение неясного дискомфорта или угрозы. Не страх. Реакция на нынешнюю опасность отсутствовала, а обычно она очень сфокусирована, привязана к конкретной вещи или обстоятельствам и предназначена для мобилизации быстрых действий. Тревога не требует внешнего стимула. Она более расплывчата, вызывает необходимость постоянного ожидания чего-то. Субъективная штука. Хотя имеет некоторые физиологические

показатели страха. Несёт в себе нагрузку беспокойства, форму размышлений о том, что может пойти не так.

А что может пойти не так? Проще спросить, что может двинуть по нормальному руслу. В голову пришла прекрасная Андромеда, прикованная к скале. Если даже царь принёс в жертву свою дочь, что говорить о простых смертных. Их вообще пачками отправляли на тот свет. И всё же — кто смог выкопать такую яму? Местным инструментарием это очень долго, а потом, после дождей поправлять обрушившиеся стены. Кому и зачем такое представление?

И насчёт меня. Этот уродец из пещеры решил или решила, что я на этой плите за здорово живёшь трахну пять девственниц, а вся община будет при этом комментировать мои действия и аплодировать? Я глянул вверх. Ну а что, на эти вопросы у меня было кому рассказать.

Чика осталась на месте, только изменила позу. Ладони положила на землю, между ними упёрлась головой, высоко задрав вверх свою задницу. Словно выполняла намаз. Только какой? Солнце уже встало, а полдень ещё не наступил. Я перевёл взгляд туда, куда была направлена фигура женщины, и от неожиданности чертыхнулся. Около лаза в пещеру стоял человек. И как я его проглядел? Обвешанный шкурами животных с ног до головы и потому определить кто это, мужчина или женщина, было невозможно. Однако, так, как мужчины племени не бродят в подобных одеяниях, я мгновенно решил, что это и есть оракул пещеры. Ну не дух же, в самом деле.

Глава 24

— Иди за мной, — голос раздался так внезапно, что заставил меня вздрогнуть, но и по нему я не смог определить принадлежность данного субъекта к полу. Такой хриплый, лающе — каркающий и немного гнусавый, мог принадлежать одинаково и мужчине, и женщине. Очень старческий голос. Если женщина, то явно злая колдунья, а если мужик, то точно Кощей бессмертный. Хотя Кощей, персонаж восточнославянской мифологии и изначально предполагалось, что он худой, тощий и костлявый. Да и ростом не обижен. А около лаза стояло нечто напоминающее колобок на коротких ножках и с выпирающим брюшком. Даже шкуры этот дефект не спрятали. Синдром раздражённого кишечника или частое употребление газообразующих продуктов питания, но точно не беременность.

Колобок, вероятно решив, что его миссия выполнена, развернулся к лазу и помогая себе всеми конечностями, словно паук, исчез внутри, будто в зобе дракона.

Я внимательно прислушался, пытаясь уловить посторонние звуки, перевёл взгляд на Чику, которая и не подумала подняться на ноги, по-прежнему выполняя намаз, хотя её божество уже исчезло.

Ну и как поговорить с этой молящейся? О, как губы быстро шевелятся, точно бухтит себе под нос какую-то молитву. Оказывается, здесь и такое есть, вот только Ния ни разу не обмолвилась ни о пещере, ни о бабке-колдунье. А ведь сама рассказывала, что они иногда ходили к зелёной воде. На ритуал? Какая-то теория заговора. Может, на племя батутси и не нападал никто? Кружили вокруг нас, чтобы доставить к шаманке? Теория заговора — она такая. Может быть, вообще точно известно, что мы из другого времени? Не всем подряд, но вот эта мерзкая старуха явно что-то замыслила неправильное. И если она хоть немного экстрасенс, могла предвидеть наше появление и подготовиться к встрече. Или у меня мания преследования стала появляться.

Ладно, про мою миссию можно и бабку расспросить. Зачем-то ведь позвала меня. Значит, о чём-то хочет поговорить.

Внутренне подобрался, вернее попытался это сделать и не торопясь приблизился к пещере. Наклонившись, заглянул внутрь. Удалось разглядеть на противоположной стене два факела, а в нос ударил знакомый запах смолы сандалового

дерева. Не в темноту лезть, и одно это слегка сняло напряжение.

Лаз имел в длину не меньше трёх метров и по голове точно никто стукнуть не смог бы. Проход, сильно расширяясь в разные стороны, давал возможность оказаться на ногах до того, как противник попробует напасть, если таковой имелся внутри. Колобок, скрестив руки на груди, стоял напротив какого-то изваяния, судя по размерам, выше меня минимум на две головы.

Скульптура заинтересовала. Не просто пещера, а прямо-таки дом африканской сивиллы, где она в экстатическом состоянии разглашает свои предсказания.

Я оглянулся, бросив быстрый взгляд по сторонам, на Чику, которая, наверное, даже дышать перестала. Вынул Стечкин, снял с предохранителя и передёрнул затвор. И почему-то в голову пришла фраза, которую любил повторять Ванька Клёпа: «Кто во Христе, тот новая тварь». Мол, это то же самое что: «Бережённого Бог бережёт».

Я никакой схожести между фразами не видел, а вот сейчас, достав Стечкин, вспомнил. И понял, что имел в виду Клёпа.

Вложив пистолет в кобуру, я протиснулся по проходу и замер, осматриваясь. Почувствовал себя мессенским героем Аристоменом, который по воле Пифии вошёл в пещеру Трофония. Огромная зала, метров двадцать в длину и столько же в ширину. На стенах, не меньше трёх десятков факелов, пламя которых полыхало подрагивающим ярким огнём, освещая каждый метр пещеры. В дальнем углу находился широкий проход в другое помещение, которое подсвечивалось, скорее всего, тем же способом. Потолок неровный, но в среднем, высота от пола не меньше четырёх метров. А посреди всего этого великолепия возвышалась статуя и, как я и предположил, её рост составлял около двух с половиной метров. И кто тот гений-архитектор, который смог выдолбить в гранитной массе такое чудо? Ведь это явно неприродное произведение. Вот только кто смог сложить громадные глыбы как мозаику.

Насколько я помнил, почерпнув информацию из разных источников, гранитная скала представляет собой магму, состоящую из хорошо сформированных кристаллов полевого шпата, кварца, слюды и т.д., выброшенную на поверхность земли и затвердевшую. И в таком идеальном состоянии это точно не могло произойти. Это не природная архитектура, это дело рук человеческих.

Но кто бы ни трудился над этой пещерой, над этой античной скульптурой, это был мастер своего дела. Лицо и фигура статуи намекали на принадлежность к женскому полу, а в ярко-красном свете, Богиня выглядела живой. (Наверное, Богиня или кому тут поклонялись?) Длинные волосы, вырезанные из камня, достигали пояса, а благодаря факельному освещению, создавалось впечатление, что они колышутся от лёгкого дуновения. Я бы назвал это — страшным великолепием. Любой дикарь, оказавшись здесь, брякнется на колени, уперевшись головой в пол. Сам едва удержался.

А ведь по идее, скульптура должна символизировать именно того самого духа великого воина. Однако он это или она, по половому признаку невозможно было определить, потому как от шеи и до бёдер висела накидка. И явно не шкура животного. Что-то напоминающее тунику. Кто и как сваял этот шедевр, даже трудно представить. И уж точно изготавливали её не теми инструментами, которые имелись в племени. Данила — мастер? Молотком и зубилом?

Я подошёл ближе, с немым восхищением разглядывая монумент, и в этот момент, колобок, стоящий справа от статуи, стянул с головы шкуру. Так и есть, старая бабка, изображающая оракула. Сколько же ей лет, такого количества морщин на лице не было даже у старухи Убырлы.

Решив, по всей видимости, что святилище произвело на меня должное впечатление, она громогласно потребовала, чтобы я встал на колени перед Божеством и приложился губами к стопам. Пожалуй, будь я из XVII века, именно так и поступил, и, скорее всего, без всякого напоминания. Вошёл в пещеру и встал на четвереньки, как порядочный абориген. Наверняка, все мужчины, оказывающиеся в этом храме, мгновенно падали на пол. Вот только мне совершенно не улыбалось брякнуться ниц и целовать холодные камни.

Поделиться с друзьями: