Химера, дитя Феникса

Мне сбросили веревочную лестницу, вёсельщики придержали её в натяг, пока Я лез на борт. Как ступил на палубу, меня от лёгкой качки повело в сторону, справившись с волнением, огляделся. Встречали меня трое мужей, одетые в кожаные штаны и сапоги, поверх добрая куртка с длинным воротом. На опоясанных ремнях болталась кривая сабля с круглой гардой без узоров. В глаза кинулось то, что они были одного кроя и из одного материала, будто мастер в тех краях один. Отличались меж собой косынками разных цветов, серьгами в ушах да лентами в густых длинных бородах. Двое других, в одежде попроще, возились с рыбиной, ловко разделывая прямыми ножами.

— Ещё одна сухопутная крыса! — процедил сквозь зубы один из Мужей. Я обомлел, Мир полный чудес и разных тварей.

Не выдержал и спросил: — Я только водных крыс знаю, а есть ещё и сухопутные?

Заговоривший со мной ушкуйник заскрипел зубами и сжал кулаки, остальные тихо посмеивались в бороду. Я не ощущал от него злобы, лишь интерес, как от небылицы.

— Ты с корабельщиком говоришь, я на этом судне царь и бог! — приняв угрожающую позу и положив руку на саблю, начал было шуметь мореман.

— Дяденька, ежели Я Вам не по нраву, отвезите на бережок. Правил Ваших не ведаю, только зашёл, уже обиду причинил, — смиренно потупив глаза, тихо попросил хозяина Ладьи.

— Так бы и сделал, если бы не договор. Ты — Светоч?

— Моё имя Босик, Я Брат Святой Церкви и Святого Храма, Светоч Путеводный, господин.

— А думаю, чего не робеет предо мной. Добро пожаловать на борт, малец. Отпустить тебя не смогу, Китеж тебя ждёт, во славу Князя поработать нужно. Потому честь тебе великая выпала. А вы чего зазевались? Якорь поднять, тяни кривой парус. Сеньку окрикни, шоб тягу на поворот давал. Будем знакомы, Светоч Босик, имя мне Роман Игоревич Фернандьев, ежели по-Вашему говорить, Роман Рифф. Мой первый помощник Рагнар Кожанные штаны. Сеньку Разина ты в лодке видел, то младший помощник. По всем вопросам обращайся к ним, — произнёс Карабельщик.

Я с благодарностью кивнул. Команда тут же разошлась по своим делам. Закончив разделку туши, двое мореманов затёрли кровь и смыли за борт. Один передал мне лохань с мясом и велел следовать за ним на кухню. Передав куски рыбины, потроха и кровь, мы вернулись на палубу. Тяжело гружённая Ладья, разворачивали нос по течению, молодые моряки прыгали по снастям, разворачивая косой парус, внизу их подельники крепили его в натяг. Судно набирало ход, и через версту подняли Сеньку и второго вёсельщика. Мне разъяснили правила нахождения на борту, где отхожее место и питьевая вода. Затем меня отвели в трюм, где указали спальное место.

В широком помещении без окон чадила лампада. Там на тюках с добром восседала ватажка Васьки Хромого, отдельно сидела Адель со связанными руками, на правом глазу её разливался синяк. Быстро подойдя к ведьме, Я освободил её от пут и прикоснулся к лицу.

— Сама первая начала, никто её трогать не думал, сотоварищу моему рожу расцарапала, пока руки вязали, плюнула другому в глаз, до сих пор он им не видит, вот и приложили для разумения.

— Чего это ты пред ним ответ держишь? Не велика птица!

— Помнишь разговор, что темнику Пастора глаза выжгло? Вижу по морде, что помнишь. Сказывают, что наш гость на него осерчал за побратимов. А вторая так и не скрывает, что ведьма. Я честного боя не боюсь, а вот ворожба их мне непонятна, от того трусит. Слухай, Босик, мы тебе вреда не желаем, наша служба у Князя такова, потому ты зла на служивый Люд не держи.

— Князь твой разбойников и лиходеев привечает? Таких, как Васька Кривой?

— Та нее, тот просто инструмент. За тебя ещё две седмицы назад весть пришла, вот мы сразу и засобирались, а лесные братья нам подсобили чутка. Ежели не они, разминулись с тобой, в городище ждали, а там мы бы тебя потихоньку забрали, без лишней крови. Ваша Септа рада должна быть, одним махом много мелких и больших ватаг. Свое предназначение выполнила.

— А какое у неё предназначение? — удивился Я.

— Септа, с Мёртвого языка означает забор, то есть служба, что разделяет честный Люд от твари и Греха. Но ежели говорить на чистоту, то она и Люд меж собой разделяет. Вот, к примеру, ты где уродился?

— Поселение контейнерщиков, в двух днях от Перста.

— Видишь как, названий нет у Вас, потому как места проживания выбраны не случайно, велик случай, что уродиться нужно для дела. Это как сажать нужное дерево в правильную землю. Заметил ли ты, что Волокуши, в большей части, с одной стороны набирают? Как и Стражу, Следопытов, Гвардов и Убийц, а также тех, кто честный труд уважает. У излучин никогда Охотник или Страж не родится, только Следопыт и Рыбак. Лишь твой род Святочей случайным образом появляется. Знамо, названий у вас нет, потому как в огороде грядкам имён и кличек не дают. А Септы делят огород забором, дабы только под присмотром сынов Церкви и Храма Люд пересекался. Незачем Волокушам раньше времени знать, что есть люди не с такими, как у них, руками и спиной. Отбирают Вас от родичей до четырнадцати лет, дабы те, что вызрели и укрепились в своём теле, семенем свои выродков не множили. Как говорят огородники, однолетняя трава. А лет через десять, после мытарств и битв, из сотни десяток остаётся, что ветеранами будут. Так вот у них деток не случается вовсе. Ваши отцы и Септории про то ведают, но держат заслон с Севера. Им взамен долю рекой тащим инструментом, оружием и одёжей, что в поселения не везут, а в лагерях стоят, ждут новый выводок. Всегда думал, что враки всё это, про Орду и тварей. Про Королей и свиту. Пока один раз нюхача не встретил. Со страху его заколол, а потом в себя прийти долго не мог. После того мне Септ показал бестиарий, книжка для учёбы. Нашли мы там тварину моего, а он оказался одним из самых слабых, вот после того я к Вашей службе с большим почтением отношусь. Воду мы принесли, она в ведёрке. Скоро вёрст триста вниз спустимся, можно будет с ручьёв набрать ключевую. Она там не травленная, как у Вас. Отдохни, на тебе лица нет, — произнёс ватажник.

А меня качало от этой Правды. Мои побратимы, Маменька, сестричка, мой призыв, мы просто овощи с грядки, чтобы Орду своей кровью и телами напоить, да откинуть назад. Дабы нормальный Люд мог жить свободно, не боясь Лесолесья и тварей из нее, дурной живности и потравленных деревьев, что могут сжечь руку за утро своим соком. Что зелёную воду можно не пить, ежели ключи есть чистые. Я осел рядом с Адель, не слыша ничего вокруг. Везде одна Ложь и Кривда. Наши молитвы и клятвы призваны научить смирению к власти Отцов и Септориев. Весь наш Мир построен на том, чтобы служить в ожидании, когда выглянет Солнце на полный день и последняя тварь издохнет. А есть другой Мир, где свои правила и порядки. Мне стало дурно, и Я побежал на палубу, по пути расстегивая ворот. Выбежав на простор, не мог надышаться воздухом.

— Что с тобой, Светоч? Никак узнал про своих Отцов чего? — криво ухмыльнулся Васька. — Так что не суди меня, не я такой, Мир такой.

— Сколько таких городищ?

— Точно не скажу, но три точно есть. А Отцы Ваши и Благородные, то есть ссыльные за пригрешения на Большой Земле. Пожизненно, без права помилования. Несут свою службу много лет, купаясь в роскоши и власти. Все городища построены по одному образу. Городище, три Отца, тридцать семей Знатных. Трижды по тридцать поселений. Три десятка в каждом призыве, остальные отсеиваются. Трое Септов. Учат Вас в лагерях на примерах смертей из выводка три ветерана. Только богов два: Мать и Отец. Потому как про третьего, про их сына говорить — ересь. Тот, что воззвал к истинным именам своих родичей. Имя его не скажу, то тайна великая.

Глава 18. Большая Река

Я сидел на палубе с отрешённым видом, осознавать, что весь мой привычный мир придуман, а каждое слово — ложь, было очень тяжело. Взвешивать каждое слово, услышанное мной или прочитанное, исходя из нового взгляда, было очень не просто. В тех моментах, что моих знаний не хватало, спрашивал Ваську Кривого. Тот охотно делился. Мир велик, Городище на нём — маленькая точка. Грады и посёлки имели названия, такие как Симбирск, Омск, Томск. Сам разбойник из деревни Фёдоровка, а его ближник — из Васильевки, что под Омском в тридцати вёрстах. Имя моего нового учителя — Василий Иванович Фёдоров. Занимался тем, что разводил живность и торговал на торжке. А на лиходейство его потянуло из-за сватовства. Пришёл женихаться к Катерине, чин по чину с выкупом, а оказалось, что его возлюбленная была обещанная другому. Родители невесты нашли лучшую долю для своей дочери и большой выкуп. Осерчал тогда Ватажник крепко. На свадьбе Васька погулял, намазал дёгтем ворота, опозорив тем самым род невесты, порезал жениха да подпалил стога с сеном. Собрал нажитое и казну да рванул на Волю, с собой на память захватив срезанную косу Катерины. Поначалу торговался, по речному пути ходил вниз в степи, а потом познал, что, если торг не случается, ушкуйники свою прибыль на меч берут. Вот как семь лет уже на другое ремесло променял честный труд. Рассказал, что Септы, помимо знакомой мне службы ищут книжки и другие доказательства большого Мира, да жгут их или относят в закрытую библиотеку, где она тщательно охраняется от простого Люда, дабы не допустить смуту. Ежели урон большой Орда нанесёт, то сироты с Большой Земли откроют новое поселение на местах Силы. Их принимают как своих и меняют знания об устройстве Мира и веры. Я тут же вспомнил про запретные места, откуда нет возврата, то были приюты и места разгрузки.

Несмотря на свои ответы, Васька Кривой имел большое уважение перед службой Септы и Городищ.

— Ты пойми. Ежели Ваш заслон убрать, то твари двинутся на юг, где богата земля Людом. Получив пищу и не встретив отпора, который им оказывают лагеря, Орда разрастется до небывалых размеров, и тогда её уже никто не остановит, — пояснял мне Василий. Про большой поход также рассказал. — Кочевники с юга, что ходят за своими стадами с места на место, часто несли урон и опустошение своими набегами. Брали живой товар, нажитое добро и быстро уходили в Степи. Когда стало совсем невмочь, а стольный Град лишился поставок хлеба, народ призвал власть к ответу. Тогда Князь собрал дружину и попросил помощи у Городищ. Те племена и Рода, что отказали в походе, были нещадно истреблены. Тогда Большая Земля и увидела всю мощь и силу отрядов Городищ. Вывернутые изменениями, покалеченные природой, тем не менее были весьма крепки на здоровье, переходы и лишения. А вера в Отца и Матерь, непоколебимая и неистовая, подымала полуживых, покалеченных и раненых в бой. В степи их кидали на передовую, дабы снизить число тех, кто вернётся. После большинство, кто не принадлежал к Благородным и Знатным родам, были определены в Северные Пустоши. Историю написали совсем другую про поход, затерев неудобные углы и другие народы, населяющие южные земли. При всём ужасе и размере лжи, порядка в ваших землях больше, а люди честнее. И служба Септов, и устройство власти. Закрытые посёлки, да и грех лжи и клятвопреступления, заложенные в молитвах, тому способствовали. А истории про Светочей равны сказкам и небылицам для жителей Большой Земли. Узреть за многие версты ворога или секреты, найти соглядатая в своих рядах — то дорогова стоит в военном походе.