Химера, дитя Феникса

— Босик, стой! Возьми. Это покажи в любой таверне и попроси о помощи. А ещё твой нож, зря Я его взял тогда… Уходите. Опостылили ваши рожи, не дадут помереть спокойно…

Ладья уходила на большую воду, а на берегу догорала тризна Ватажника, что забрал с собой за Черту десяток нелюдей. Я стоял у борта и крутил крупную медную монету с начеканенным изображением бородатого мужа. По гурту выдавлена надпись: "Гремят во Сварге Синей твой Меч и Щит." Спрятав монету в нагрудный карман, закинул нож горбуна за голенище. Что ж, Мудрец мне посоветовал убить всех, кто пойдёт в поход за Химерой, но неожиданное стечение обстоятельств сделало тот совет пустым. Пододвинув лампаду, вынул из потаенного кармана книжицу.

''День десятый''

''Не писал долго, забрали рукопись на проверку ошибок в написании. Отец разрешил мне выйти во двор, подышать свежим воздухом. На шее колодка из дерева, к ней привязана бечёвка. Руки мне скрутили за спиной. Сколько народа вокруг, сильные волей, не простые сторожа и прислуга. Важные и чинные. Смотрели на меня, как на диковинку. Бабы в возрасте, да и Мужи не молоды. Вокруг них охрана с оружием и Люд в услужении. Их недоверие сменилось изумлением при моём появлении. За моей спиной отец произнёс, — Ну вот, теперь торг лучше пойдёт.

А что торговать собрался? Дернув за верёвку, меня опять загнали в мою темницу. Отец пришёл вечером хмельным и пах бабой. Постоянно повторял: — Обман Судьбы, я так назвал своё творение. Сынок, мы с тобой будем править миром! Продадим время любому желающему! Князья и Цари будут у наших ног, прося хоть десяток лет добавить к отпущенному богами! Ты меня порадовал своим смирением, потому этой ночью ты вкусишь мой подарок. Видать, крепко напился. Устал писать, завтра продолжу. ''

''День адинцитый. (Одиннадцатый) ''

''Я не знаю, как описать ночь, это было… Это было. Ночью принесли мяса, большой кусок с овощами и сладкой водой. Я рвал его зубами, наслаждаясь ароматом и сочностью. Хотел было поблагодарить отца за такой подарок. Но потом дверь открылась второй раз, и пришла она. Её запах. Восхитителен. Сначала робела сильно, гладила по рукам и голове, боялась взглянуть в глаза. Но распалилась так, что в комнате стало жарко… Это лучшее из того, что мне доводилось чувствовать. Она ушла рано утром, а я ещё долго вдыхал аромат её волос, что тайком срезал кисточкой. Вот так Дар, я понял, чем вчера пах Отец. Сегодня ничего не будем делать, отец устроил выходной. Первый раз мне не скучно в своём заточении, я перебирал воспоминания минувшей ночи. Жаль, что она быстро закончилась. Вот пишу эти строки, а сам загораюсь желанием вновь её увидеть. Сторож сказал, что её имя Прасковья и она Блудница. Не знаю, что это значит, но я рад, что посетила меня. ''

(Реакция у женского пола на Химеру необычная, сильное обоюдное влечение, причём не только в тесном общении, наблюдал и за гостями, что приехали за Обманом Судьбы. Полное отсутствие навыков грешить, с лихвой окупилось выдумкой Любомира. Интересно, сможет ли сделать бабу тяжёлой, нужно найти не пустоцвета, а закладную девку. Попрошу у Якова, он не откажет. Потрава и дурман не имеют над ним сильного влияния. Три части гушки клонят в сон, хотя одной достаточно, чтоб полностью ослабить и лишить воли крепкого мужа. Яд ожогиной травы вызывает зуд на теле, против крупных волдырей и отслоения кожи у простого Люда. Продолжаем работать над выделением сока, с чудом как у вара из Кокона. Ни кровь, ни части тела такой силой не обладают, лишь ускоряют заживление. Перетёртые молочные чешуйки укрепляют организм и здоровье, можно использовать в лечебных целях. Любомир быстро учится и крайне подозрительный. Время от времени выдаёт слова, давно вышедшие из употребления. В целом необходимо постоянно давить его своей волей, понимает лишь силу. Что же, огонь он плохо переносит там, где есть кожа, а не чешуя).

Вот Химера и вкусила греховной любви. Мои размышления прервал переливчатый звон медных трубок с палубы Ладьи. Вои враз проснулись, потянулись к выходу, попутно поправляя одежду.

— Босик, бери свою Деву, время трапезничать. Говорят, вы со Стёпкой чёрта добыли! Значится, нас ждёт поистине княжье угощение, — уже на выходе обратился ко мне дружинник.

Побудив Адель, мы вместе поднялись наверх. С непривычки широко расставляя ноги, пытаясь удержать равновесие на качающемся по волнам корабле.

Повар стоял у большого чана, загребая большим веслом варево, кидал в поднесённые миски. Улыбнувшись мне, выделил две миски из дерева и плюхнул добрую похлебку в обе посудины. Уместившись на ящики под снасти, Я передал Адель еду, а сам принялся вычищать весло (ложку) от прилипшего мусора и пыли. Повернулся к Ведьме и хлопнул себя по лбу. Это мы привычны к походу, а за Деву в житейских вопросах купец решал. Поделился веслом, а сам огляделся на ушкуйников. Большинство сосредоточенно поглощало пишу, изредка хваля повара и Стеньку. Но были и те, кто с любопытством оглядывали нашу пару. Лишь Старший помощник светился неприязнью и враждой.

— А что это ты не ешь, Босик? Не по нраву еда простых мореманов? — процедил сквозь зубы Рагнар.

— НЕТ, уважаемый ушкуйник. Весло одно на двоих. Жду очереди своей…

— Где ж это видано, чтобы баба вперёд мужа ела? И чего это ты ей ложку не купил? — продолжал выговаривать фискал.

— В городище мы не делим очередь на мужей и баб при трапезе, лишь Глава рода первым вкушает, а все остальные за ним. А на торжке Василий Фёдоров не дал расторговаться, торопился на Ладью, — смиренно ответил зубоскалу.

— Говорят, уродов много рожают Ваши бабы, чуть ли не каждый второй, — со злобой в голосе нагнетал обстановку Рагнар.

— Ваша правда, уродов много, но то не наши бабы рожают, то по водному пути приходят. Часто вопросы задают, разбой вместо торга учиняют, — ответил Я помощнику. Княжьи дружинники начали посмеиваться в кулак, мореманы же напротив напряглись.

— Ты про кого сейчас гуторишь, щенок! За борт захотел? — отложив в сторонку миску с ухой, поднимался здоровяк.

— Если только ближе к бережочку правьте Ладью, мы сойдем. — Я следом убрал посудину за спину и встал.

— Рагнар, охолонись, — одёрнул Сенька зачинщика.

— Не влезай не в свое дело, младший помощник. Кое-кто в себя поверил, будто Бога за яйца схватил, — скидывая с себя куртку, произнёс ушкуйник.

— Вы какого Бога имеете в виду, неуважаемый Рагнар? Руссов или жителей Городищ? — оголяя худые руки, дерзко кинул в обидчика.

Рагнар остановился, обдумывая ответ. Вокруг него последователи Перуна, Ярила — сварожьего сына. Ссориться со всеми ему не с руки. Приняв решение, крикнул:

— Твоего, ублюдок!!

— Я, младший септ Святого Храма и Святой Церкви, Светоч Босик Путеводный, обвиняю Старшего Помощника Рагнара Кожаные Штаны в богохульстве против Отца Грозное Небо, вира за Грех — смерть! Исполнение приговора, в отсутствии септа наказания, оставляю за собой.

— Ну, раз ты меня приговорил, мне деваться некуда, вызываю на суд Богов Босика! Один, принимай жатву!! — проорал в небо рыжебородый и, выхватив саблю, стал медленно ко мне приближаться. Я достал из-за голенища нож Горбуна и прижал его к сердцу.