Хозяйка разрушенной крепости

– Что это было? – робко пискнула я, когда Гвиневра со своей свитой отошла достаточно далеко.

– Причуда взбалмошной жены правителя Камелота, - хмыкнул Ланселот. – Хорошо, если ее выходка быстро забудется. Но бывает так, что бродячие трубадуры цепляются за такую вот мелочь и раздувают из нее длинные истории, за которые их кормят и поят элем в придорожных тавернах. Не хотелось бы, чтоб этот эпизод, разукрашенный выдумками до неузнаваемости, дошел до ушей короля Артура. Думаю, тогда нам всем не поздоровится.

Глава 27

Не очень приятный осадок остался у меня на душе после встречи с королевой. Да и кому такое может понравиться? А еще я заметила, что ощутила нечто вроде укола ревности, когда Гвиневра игриво-оценивающе смотрела на Ланселота. Ишь ты! Надо будет на досуге покопаться в себе. Неужто я, шестидесятилетняя дама, запала на молодого парня?

Хотя, почему шестидесятилетняя? Биологически я юная девушка, и вполне могу себе позволить интересоваться мужчинами, которые немногим старше меня.

Хммм...

Как-то я с этими заботами о выживании не задумывалась об этом. А между тем юной леди Элейн уже снились по ночам сны определенного свойства, вызывающие некоторое беспокойство в нижней части организма...

«Так, ладно, амурные переживания пока что оставим на попозже» - подумала я, наблюдая, как покупатели, распробовавшие вкус соленой рыбы, шустро разбирают ее, порой толкая друг друга локтями чтобы пролезть без очереди.

Кстати, деньги на рынке были не особо в ходу – скорее всего потому, что их у народа водилось в кошельках не так уж и много. Оно и понятно: римляне ушли, а новых монет кроме тех, что находились в обращении, никто наштамповать не удосужился. Потому основной валютой рынка была пушнина, то есть, шкурки местных промысловых животных.

Разменной «монетой» считались заячьи как наиболее дешевые. Беличьи ценились немного дороже. Далее по шкале ценности шли лисьи. Выдра, куница, бобр и барсук шли примерно по одной цене. А вот за полдюжины хорошо выделанных шкурок горностая запросто выменивали сытую, холеную лошадь.

– Хозяйка, пора цену повышать, - негромко проговорил Винс, когда у нас осталась последняя невскрытая бочка рыбы.

– Согласна, - кивнула я. – Поднимай сразу вдвое, но делай скидку тем, кто берет много. До заката осталось не так много времени, и хорошо бы быстро распродать остатки.

– А у нас на дне бочек лежит основной товар, - прошептал мне на ухо Ланселот. – Может я схожу к оружейникам, узнаю почем они наше железо заберут?

– Давай, - согласилась я.

Тем временем к нашим телегам подошел солидный, хорошо одетый покупатель с большим брюхом и двумя слугами, за плечами которых виднелись объемистые мешки.

– Почем бочку отдашь, хозяйка? – поинтересовался покупатель, попробовав рекламный кусочек солонины и моментально оценив вкус товара. – У меня несколько таверн в Камелоте, и если ты каждую неделю будешь привозить мне по пять таких бочек рыбы не заезжая на рынок, я буду забирать их по хорошей цене.

Я за день уже более-менее начала разбираться в местных ценах, и потому выпалила, ощутив «бабочек в животе» от собственной наглости:

– Полдюжины золотых солидов. Полновесных. Не потертых и не обрезанных.

Покупатель сначала слегка подвис от моего нахальства, потом возвел глаза к небу:

– Так... Полдюжины солидов это шесть дюжин денариев. Дороговато... За пять дюжин денариев договоримся?

Насколько я сейчас понимала, бочку моей рыбы торговали за шестьдесят серебряных римских монет, в то время, как предыдущие бочки разошлись от силы по тридцать. Продешевила? Не думаю. Первая промо-акция у хороших торговцев всегда идет дешевле, чем последующая цена, дабы приучить покупателей к хорошему. Теперь весь Камелот будет знать о том, насколько вкусную рыбу я поставляю, так что, думаю, этот толстяк с ходу начнет торговать моим деликатесом в своих тавернах как минимум втрое дороже закупочной цены.

– Хорошо, - кивнула я. – Эту бочку забирай за пять дюжин денариев. Но те, что привезу на следующей неделе, меньше чем за шесть не отдам.

– Договорились, - кивнул покупатель, снимая с пояса объемистый кошель, из которого вытряхнул на ладонь пригоршню серебряных монет. Пересчитал, протянул мне, после чего кивнул своим работникам на неоткрытую бочку:

– Подгоняйте телегу, перегружайте товар. И да, хозяйка, через неделю жду пять полных бочек рыбы. Проедешь мимо рынка, свернешь налево, там при въезде в город будет таверна «Счастливый желудок», одна из моих. Спросишь Толстого Джека, я буду ждать.

Слуга покупателя мухой метнулся куда-то, и буквально через пять минут уже вел под узцы лошадь, запряженную в телегу.

– Хозяйка, ты про железо на дне бочки не забыла? – негромко проговорил мне на ухо Винс.

– Блин... – пискнула я.

Вес монет в руках и осознание того, что я сейчас продала товар оптом выгоднее, чем в розницу, напрочь выбили из моей головы нюансы нашей контрабанды... Но делать было нечего, не заставлять же Толстого Джека вытряхивать рыбу из бочки чтобы мы могли покопаться на дне.

– И, кстати, он бочку забирает, которая тоже денег стоит, - добавил Винс масла в огонь.

– Ладно, пусть будет у оптовика приятный железный бонус, - вздохнула я. – Вместе с бочкой.

– Этот, как ты выразилась, «бонус» как раз на половину стоимости всей бочки с рыбой потянет, - проворчал начальник охраны крепости.

– Ну, лоханулась я, что ж теперь поделать, - махнула я рукой. – Причем два раза подряд. Ничего, переживем. А вот и Ланселот идет. Интересно, что сказали оружейники про наше железо.

– Новости так себе, - проговорил самозваный рыцарь. – У оружейников сегодня торговля шла вяло, так что они могут дать лишь мечи и ножи саксы в обмен на три веса нашего железа.

– Так... – задумалась я. – Дай-ка вес твоего меча прикину...

– Не пристало женщине касаться рыцарского оружия, - заворчал было Ланселот. Но, тут же одумавшись, добавил: - Но тебе, хозяйка, можно.

– Вот уж спасибо, - рыкнул на него Винс. – Думай прежде чем чего-то ляпнуть, это ж сама хозяйка!

– Ну, бывает, - смутился самозваный рыцарь, вытягивая из лежащего на телеге сена рукоять своего оружия.

Я уже поняла, что в общественном месте лишний раз светить мечом Ланселоту не хотелось. Это рыцари и стражники имели право носить оружие открыто, потому бывшему разбойнику в черте города ходить с мечом было немного неуютно.

На вес его меч оказался около полутора килограммов. С учетом моего промаха, у нас осталось около восемнадцати кило железа. То есть, один меч обошелся бы нам примерно в пять кило... И это с учетом, что мои люди с ними обращаться совершенно не умели.