Хозяйка разрушенной крепости

Сам невольник, одетый в рваное тряпье, был страшен. Густые, грязные волосы. Мохнатые брови. Усы и борода, слипшиеся в бурый комок от запекшейся крови из разбитых губ. И глаза горят такой ненавистью, что я невольно подумала не поторопилась ли с покупкой...

Тем не менее, я быстро велела одному из наших крестьян метнуться на рынок, с которого мы только что ушли, и купить там самого крепкого вина, которое он сможет найти – а выменянное на соленую рыбу относительно чистое полотно для перевязки у нас и так было.

– Посадите его пока на повозку, - проговорила я. – Сейчас какую-никакую дезинфекцию принесут, перевяжем бедолагу.

Винс с Ланселотом переглянулись, услышав еще одном незнакомое слово, но переспрашивать не стали. Видимо, решили: порой говорит хозяйка странные слова, которых непонятно от кого нахваталась в детстве – ну и ладно. У каждого свои недостатки.

Стражник, который получил кучу денег за неликвидный товар, теперь вел его, крепко держа за плечо – еще поскользнется на собственной крови, ударится виском об деревянную ступеньку, потом доказывай покупателю, что не специально невольника толкнул.

– Руци долой, тать поганъ! – внезапно прохрипел раб.
– Аз самъ ити мога!

Я обомлела...

Похоже, это был старорусский язык – если я верно поняла, невольник сказал: «Руки убери, тать поганый! Я сам идти могу!».

– Откуда он? – удивленно спросила я стражника.

– Оттуда же, откуда и я, - улыбнулся тот, после удачной сделки явно расположенный поболтать с щедрым покупателем.
– Из Гардарики, страны городов, что лежит далеко отсюда за двумя морями. Нас взял в плен мой хозяин, нордский ярл Харальд Железнорукий когда ходил в вик на Гардарику. Я угодил хозяину, и теперь вот привез рабов на продажу в Камелот. А Храбр не покорился, хотя вызвал уважение ярла, убив в бою многих его воинов. И теперь, думаю, вряд ли этот вольнолюбивый недоумок доедет до твоего замка, госпожа – скорее, сдохнет по дороге от ран, и твои деньги пропадут впустую.

– Предатель, - пробормотал Храбр на староанглийском, плюнув земляку на сапог кровавым сгустком.

– Ах ты, вошь недобитая! – взвыл стражник, хватаясь на нож, висящий у него на поясе. Но руку, уже готовую нанести удар, перехватил Ланселот, сжав запястье торговца рабами так, что тот выронил оружие.

– Полегче, слуга ярла, - проговорил самозваный рыцарь. – Этот человек уже не твоя собственность.

– Я вижу, ты знаешь наш язык, - сказал Винс, подходя к Храбру. – Так вот: теперь тебе никто не причинит зла. Садись на телегу, отдохни. С такими ранами лучше поменьше двигаться.

– Если хочешь сделать мне добро, убей меня, воин!
– прорычал раб.

– Это всегда успеется, - кивнул начальник охраны крепости. – А пока не искушай судьбу, просто сядь на телегу.

Храбр зло сверкнул глазами, но подчинился. Ох, чувствую, хлебну я проблем с земляком, ибо еще со школы помнила, что викинги, которых здесь звали нордами, Гардарикой называли древнюю Русь...

Крестьянин, которого я послала за вином, вернулся быстро, но Храбр от перевязки отказался, красноречиво дернув плечом когда я потянулась к нему с тряпкой чтобы стереть кровь со спины. Понятное дело, у воина нехилый посттравматический синдром, так что, наверно, пока лучше его не трогать. И не развязывать. Ибо у нас на этом рынке были еще дела, а освободившийся от пут разозленный древнерусский воин, думаю, будет сродни стихийному бедствию.

...Веревок тут и правда оказался богатый выбор, на любой вкус.

Тонких и крепких, причиняющих боль при попытке освободиться.

Средних по толщине для связывания ног.

Толстых, которые использовали, составляя из рабов длинные связки, которые, как я узнала от Винса, привязывались к коням или телегам когда нужно было транспортировать несколько невольников куда-либо. При этом хозяева, разумеется, ехали впереди с комфортом, а рабы шли следом, нередко падая – и тогда кони тащили за собой человека до тех пор, пока он не поднимется сам, или ему не помогут другие невольники из связки...

Я скупила почти весь запас именно тонких и прочных веревок, которые мощный Винс по моей просьбе протестировал на разрыв. Теперь дома буду вспоминать как мы плели рыболовные сети в походах моей молодости...

А еще я на оставшиеся деньги накупила рабов!

Да-да, я, условно интеллигентная дама из двадцать первого века, ходила по невольничьему рынку, где торговцы при моем приближении заставляли рабов открывать рты чтобы продемонстрировать зубы – кстати, далеко не всегда здоровые. При этом опытный Винс разъяснил мне, что таким образом хозяева показывают не качество жевательного аппарата, а его наличие. Когда невольник совсем без зубов – это прям беда, долго не протянет. А если хотя бы десяток сохранился, то это уже неплохо, кашу из травы и желудей есть вполне сможет...

Правда, я в рты живого товара особенно не заглядывала, а выясняла кем был человек до того, как попал в рабство. В результате я стала хозяйкой:

– разорившегося и продавшего себя за долги хозяина большой фермы,

– старого, но опытного рыбака,

– двух каменщиков,

– а также троих просто крепких молодых землепашцев, не особо изнуренных голодом и плохим обращением прежних владельцев.

На этом закончились мои деньги и товары для обмена. Довольные торговцы невольниками бесплатно привязали к моей телеге связку из семерых купленных рабов и пригласили приезжать еще, обещая хорошие скидки. На этом мы покинули рынок Камелота, выехав из его ворот навстречу вечеру, стремительно превращающемуся в ночь.

Дорогие мои читательницы!

Хочу обратить ваше внимание на еще один мой иллюстрированный роман, написанный в соавторстве с очень известным писателем Дмитрием Силловым! В этой книге все "женские" главы написны мной. Я очень люблю этот роман, на который было потрачено очень много моих нервов и эмоций - так я переживала за судьбу героев... Очень надеюсь, что и вам понравится эта книга! Буду крайне признательна за ваши коменты и замечания по поводу нее.

Всегда ваша, Любовь Оболенская.

https:// /shrt/nChN

Глава 30

– Только не надо этого делать на ночь глядя, хозяйка, - негромко проговорил мне на ухо Винс, когда Камелот скрылся за поворотом дороги.

– Чего «этого»? – поинтересовалась я.

– Ты же хочешь их освободить, верно? По глазам вижу. А ночью раб, ошалевший от свободы, может попытаться что-то украсть и сбежать.

– Хорошо если только украсть, а не перерезать нас всех, чтобы завладеть нашим имуществом, - поддакнул Ланселот, услышавший о чем мы говорим.

Я покачала головой.

– Простите, друзья мои, но для невольника каждая минута рабства - это страдание. Даже скотину не связывают так жестоко, как этих людей. Ну и чем мы будем лучше тех торговцев рабами, если заставим несчастных терпеть мучения еще одну ночь?

– Ну, смотри, хозяйка, моё дело предупредить, - проговорил Винс.

– Я тебя услышала, воин, - кивнула я. – Просто если б ты был на их месте, то, поверь мне, думал бы иначе.