Хозяйка разрушенной крепости

– Не годится, - покачала я головой. – Мечи нам пока не нужны. Крестьяне боевому искусству не обучены, зато вилами махать умеют хорошо. То есть, копьем ткнут врага запросто. Попробуй выторговать за наше железо десяток качественных наконечников для копий и сотню для стрел, так как лук у нас есть, и продавать его мы не будем. Хотя бы три ножа нам тоже не помешало. И возьми хороший топор для Винса.

– Доплату потребуют, - почесал затылок Ланселот.

– Доплатим, - отрезала я. – Торговаться нет времени, нам нужно до вечера выдвинуться домой, а то смотритель рынка точно сдерет с нас плату за следующий день.

Глава 28

Оружейники взяли доплату заячьими и беличьими шкурками, которых у нас образовался целый ворох. В результате мы стали обладателями дюжины наконечников для копий, сотни боевых и охотничьих наконечников для стрел, трех мощных ножей-«саксов», больше похожих на короткие тяжелые мечи, и отличного двухстороннего боевого топора для Винса. Начальник охраны крепости как взял его с прилавка, так аж засветился от счастья.

– Ох, как в руку-то лег!
– простонал он. – Будто прям под нее и изготавливался. Мечта, а не топор! Спасибо, хозяйка, век не забуду!

– Тебе спасибо, - улыбнулась я, искренне радуясь, что старому воину понравилось новое оружие. – А теперь, дорогие мои, нам нужна сеть.

Ланселот, Винс и наши крестьяне, что поехали с караваном, принялись недоуменно переглядываться.

Понятно.

Я только сейчас осознала, что в лексиконе леди Элейн не было такого слова, я его из своего русского словарного запаса вытащила. То есть, ничего похожего на рыболовные сети в этом мире еще не изобрели. Ну, или просто в этой местности о них неизвестно. Ладно.

– Я хотела сказать, что нам нужны длинные и тонкие веревки. Чем длиннее и крепче, тем лучше.

– А, теперь понятно, - кивнул Винс. – Это нам на рынок рабов надо. Там этого добра навалом. Лучше брать пеньковые веревки. Они хоть и дорогие, но очень крепкие. Годятся хоть для связывания конечностей, хоть для быстрого повешения, когда тонкая веревка просто прорезает шею.

Я поморщилась.

– Нам вешать точно никого не придется, - проговорила я. – И где тот рынок?

– Насчет повешения не зарекайся, хозяйка, - хмыкнул начальник охраны крепости. – А невольничий рынок рядом с этим, прямо за забором. Даже дополнительную пошлину платить не придется, до конца дня пустят по нашей восковой бирке.

...На рынок рабов нас и правда пустили без вопросов вместе с нашими телегами.

И при виде живого товара у меня прям аж сердце зашлось от жалости...

Тут торговали и мужчинами, и женщинами, и детьми всех возрастов, включая младенцев, которых матери-рабыни прижимали к себе, затравленно глядя на каждого приближающегося покупателя.

Торговые места тут были оформлены значительно солиднее, чем на соседнем рынке. Рабы стояли на невысоких деревянных помостах – так и покупателям товар виднее, и невольники босые ступни не застудят об сырую землю. Не забота о людях, а чисто коммерческий интерес – кому нужен простуженный раб? Правильно, никому.

Некоторые невольники были привязаны к столбам.

– Это буйные, - кивнул на одного из них Винс.

– Не покорившиеся, - уточнил Ланселот. – То есть, не очень умные. В их положении было бы проще притвориться смирным и покладистым, а после, улучив момент, сбежать.

– Не все такие прохиндеи как ты, - усмехнулся начальник охраны крепости. – Некоторым проще броситься грудью на копье стражника, нежели терпеть неволю.

Кстати, стражников тут было не в пример больше, нежели на соседнем рынке. Оно и понятно: товар беспокойный, проблемный – но, похоже, весьма востребованный. Мы как раз проходили мимо помоста, с которого жирный старик под руки сводил двух молодых девушек, плачущих навзрыд. При этом вырываться они не пытались, так как каждую с другой стороны конвоировал здоровенный бугай из охраны богатого старца, который то и дело переводил масляный взгляд с высокой груди одной девушки на массивный бюст другой. Я аж скривилась от отвращения при мысли, что ждет этих несчастных девчонок сегодняшней ночью...

– А вот этот товар точно продать не получится, - кивнул Винс на огромного мускулистого невольника, привязанного лицом к столбу. Мужчину медленно, с расстановкой сек длинным пастушьим кнутом крепкий рыночный стражник. На спине раба было уже пять длинных кровавых полос – сплетенный из тонких кожаных ремней кнут при каждом ударе просекал кожу будто ножом...

– Почему не получится? – поинтересовался Ланселот, видимо, не очень сведущий в таких делах.

– Больно вольнолюбивый раб попался, - пояснил начальник охраны крепости. – Так секут тех, кого из-за буйного нрава не смогли продать и решили забить до смерти. Просто чтоб другим невольникам неповадно было мечтать о свободе. Обычно на этом рынке так забивают одного в день. Сегодня не повезло этому крепышу. Видимо, он из воинов, попавших в плен. Больно уж здоровый. Таких порой сломать не получается никакими истязаниями, и остается только засечь до смерти в назидание другим.

Стражник как раз занес кнут для следующего удара – и тут я, не выдержав такого зверства, заорала на весь рынок:

– Остановись!

Оказалось, что на эмоциях леди Элейн умеет верещать так, что те, кто стояли рядом со мной, аж присели от неожиданности. Я и сама удивилась – в прежней жизни у меня голос был начальственно-грубоватый, музыкальностью не отличающийся. А тут мои голосовые связки выдали такую высокую ноту, что у меня самой слегка заложило уши.

Стражник, занесший было кнут для нового удара, от моего вопля вздрогнул и чуть не выронил своё орудие пытки. Но тут же взял себя в руки и яростно обернулся:

– Ты кто такая, чтобы мне указывать! – рявкнул он. – Сама к позорному столбу захотела?

– Полегче, служивый, - прорычал Ланселот. – Ты говоришь с благородной леди Элейн Уэльской! Смотри как бы за такие речи самому не отхватить плетей!

Лицо стражника перекосило от ненависти, и кто знает, чем бы закончилась эта перепалка, если б я не вмешалась.

– Перестаньте!
– крикнула я. И, ткнув пальцем в истязаемого, спросила: – Сколько стоит этот человек?

Стражник ухмыльнулся, показав ряд черных, полусгнивших зубов.

– Этот отброс уже не имеет хозяина, его выкупил город для показательной казни. А рабы Камелота стоят вдвое дороже обычных.

– Сколько? – требовательным тоном повторила я.

– Два золотых солида, - ехидно проговорил стражник. – Ну что, благородная леди Элейн, готова отдать такие деньги за буйный кусок подпорченного мяса?

– Не сделай глупость, хозяйка, - пробормотал в усы Винс. – Крепкий здоровый раб стоит один солид. Этот проходимец задрал цену вчетверо. Раны на спине этого невольника глубокие. Скорее всего, он вообще не выживет после такой порки.

– Я согласна!
– крикнула я, развязывая кожаный кошель на поясе. – Отвяжи этого человека от столба!

– И не забудь связать снова, да покрепче, - добавил Ланселот. – Знаю я этих гордых пленных воинов, проблем с ними не оберешься.

Глава 29

Спина невольника выглядела жутковато. Когда стражник, отвязав несчастного от позорного столба, сводил его с помоста, на плохо оструганные доски с нее капала кровь. Раб шел медленно, еле переставляя ноги, связанные на длину одного короткого шага. Руки у него были стянуты веревкой хоть и спереди, но очень сурово, причем узлами вниз – даже если очень захочешь, зубами не дотянешься.