Хозяйка усадьбы "Детское счастье"

Всё это она говорила очень тихо, так чтобы малыши ее не услышали.

– Понятно, - задумчиво протянула я. Потом встала и подлила в уже опустевшие кружки молока.
– И сколько в нашей деревне таких вот... детишек?

– Да с десяток точно наберется, - няня подозрительно посмотрела на меня.
– Ты что удумала?

Глава 18

Мои новые знакомые покидали наш дом с двумя узелками полными еды. Я напихала в них всё, что смогла найти в доме. Недоеденные остатки оладий, подсохший хлеб, несколько вареных яиц, оставшийся, чуть обветренный ломтик сыра и с десяток яблок и груш.

Баст и Рози - так на самом деле звали девочку, а прозвище "Муха" она получила из-за своей необычной родинки - жили в заброшенной хижине на другом конце деревни. Вместе с ними там ютилось еще семеро деток, и именно поэтому я настояла на том, чтобы они взяли еду с собой.

– Поделитесь с друзьями!
– я решительно сунула мальчику в руки самодельную котомку.
– А завтра приходите снова. И других ребят приводите!

Баст недоверчиво посмотрел на меня, словно ища какой-то подвох.

– Что вы хотите взамен? Работу какую-то надо сделать?

– Ничего мне не надо, - я твердо посмотрела ему в глаза.
– Просто возьми.

– Странная вы...
– задумчиво протянул мальчуган, но узелок взял.
– Ладно. Пошли, Муха.

И, взяв девочку за руку, он быстро зашагал к выходу. Ханна, которая всё это время настороженно следила за ребятами, направилась за ними. И через пару секунд до моих ушей донеслось хлопанье входной двери и тихий лязг запираемого замка.

Насколько я поняла из нашего короткого разговора, Баст родился в семье лавочника. Мать мальчика умерла при родах, а отец, не пережив утраты, запил. Сына он ненавидел, виня его в смерти жены, и мальчик, можно сказать, вырос на улице. Там его, хотя бы, никто не бил ремнём или кочергой.

Погрязнув в пьянстве, отец Баста постепенно перестал интересоваться своей лавкой. Доходы начали падать, а потом и вовсе сошли на нет. И, когда мальчику стукнуло пять лет, к ним домой заявились люди в черном. Оказывается, отец уже несколько лет не платил налоги. Дом, в котором они жили, был опечатан, а самого отца забрали в тюрьму. Ну а маленького Баста просто выкинули на улицу.

Правда, ему было не привыкать. Этот выросший на улице малыш никогда не знал родительской любви и прекрасно умел выживать. Попрошайничал, время от времени выполнял для кого-то из жителей деревни грязную работу, подворовывал на рынке и в мелких лавочках. Ну а иногда ему удавалось поживиться объедками из деревенской таверны.

Рози он нашел, когда той было четыре годика. Просто шел по улице в поисках очередных объедков и услышал тихий скулёж из какого-то подвала. Подумав, что это щенок или котенок, мальчуган выбил окошко... и с изумлением обнаружил в полутемной, влажной, пропахшей затхлостью каморке маленькую, голодную девочку. Не найди он ее, Рози бы умерла от голода через пару дней. Недолго думая, он схватил уже вконец ослабевшую от голода и жажды малышку в охапку и притащил в свою лачугу.

Заброшенная хижина, где обитали дети, когда-то принадлежала лесничему, но несколько лет назад правитель Лиоры посчитал, что нечего оплачивать из государственной казны совершенно ненужную, по его мнению, должность. Зачем охранять леса? Зачем следить за порядком там, где этого порядка по определению быть не может? И лесничья сторожка осталась без хозяина. Но свято место пусто не бывает, и уже через некоторое время ее заняли маленькие бродяжки.

Строение, правда, было довольно хлипким, и деревянные стены толком не защищали ни от холода, ни от дождя. Но, всё же, это была хоть какая-то крыша над головой. Всё лучше, чем ютиться в какой-то канаве...

Всю эту историю я слушала, то и дело отворачиваясь, чтобы скрыть набегающие на глаза предательские слёзы. Чувство дежа вю нахлынуло на меня мощной волной. Ведь я уже проходила через всё это! Только у тех деток в детдоме, хотя бы, был шанс. О них хоть кто-то заботился, они могли учиться. А у этих? Что их ждёт через несколько лет? Тюрьма, и это в лучшем случае. А в худшем... Я невольно поёжилась, отгоняя страшные картины, которые мне рисовало воображение.

– Дженни, зачем ты их привечаешь?
– сварливый голос Ханны, вернувшейся на кухню, выдернул меня из воспоминаний.
– У нас самих ничего нет. К тому же, эти дети... как бы помягче... они гнилые. Я бы не пускала их в дом. Кто знает, что они могу выкинуть. Всё же, какие-то вещи у нас еще остались.

– Ханна! Как тебе не стыдно!
– в груди всколыхнулась волна гнева, лицо опалило жаром, я вскочила на ноги.
– Это же малыши! И они не виноваты в том, что их все бросили и никому нет до них дела!

– Ты не сможешь спасти весь мир, - тихо, но твердо вымолвила няня.

Где-то я уже это слышала...

– Но я могу хотя бы попытаться, - упрямо пробормотала я. Потом с мольбой посмотрела старушке в лицо.
– Ханна, пожалуйста, не сердись... Я просто сама выросла в детском доме. И знаю, как это... когда тебя никто не любит. А этим малышам во стократ хуже.

Ханна продолжала хмуро смотреть в пол. Несколько секунд царило напряженное молчание.

– Ладно, - наконец, смягчилась она.
– Но знай, мне всё это очень не нравится. И не думай, что я оставлю этих бродяжек хоть на секунду без присмотра!

– Хорошо, - я с облегчением улыбнулась.
– А я попытаюсь со временем найти работу и начать зарабатывать. Хоть кем... подавальщицей, посудомойкой.

Няня закатила глаза и отвернулась. Очевидно, одна мысль о том, что ее "птичка" может пойти в услужение и выполнять грязную работу, приводила ее в тихий ужас. Но она ничего не сказала. Лишь недовольно покачала головой.

– Вот и славно, - я сделала вид, что не заметила ее реакции.
– А теперь давай займёмся вторым этажом и садом. А вечером сходим в деревню. Надо же мне посмотреть, где я теперь живу!

Глава 19

В деревне Солвуд было всего с десяток улиц. Поэтому обойти ее можно было за полтора часа. И то, прогулочным шагом.

Я с интересом разглядывала стройные ряды аккуратных домиков, окрашенных в черно-белые тона, с ухоженными садиками, обнесенными деревянными заборчиками. Они были похожи на те, что я когда-то видела в путеводителе по Германии.

Моя усадьба ярко выделялась среди них и размерами, и цветом - видимо, и тут Карла решила идти наперекор всем правилам. Правда, наш дом располагался несколько на отшибе, являясь некоей границей между деревней и прилежащим к ней лесом.

На главной улице Солвуда я обнаружила несколько продовольственных лавок: мясная, молочная, пекарня и чайная. На соседней улочке я с радостью увидела два магазинчика, где можно было приобрести моющие средства и средства гигиены - такие, как мыло и шампуни. Далее мы с Ханной набрели на маленькое швейное ателье с заботливо украшенной витриной, демонстрирующей нам три манекена в длинных платьях. А еще я с удивлением обнаружила в одном из переулков огромную вывеску с надписью:

Услуги цирюльника. Побреем, пострижем, преобразим!