Хозяйка усадьбы "Детское счастье"

– Но у меня нет таких денег, - едва слышно выдохнула я.
– Мне... необходимо время. Я...
– Мой мозг лихорадочно искал решение проблемы, цепляясь за любые идеи, искорками вспыхивающие в голове.
– Я найду работу! Я продам свои платья... у меня есть еще кое-какие украшения. Мало, правда... но ведь я же могу отнести их в ломбард? Мне просто нужно время! Пожалуйста!

Все трое чиновников молча смотрели на меня, и в их взглядах я не находила ни капли сочувствия, ни толики понимания или сострадания. Лишь безразличие и... лёгкую скуку. Похоже, эта процедура выбивания денег была для них совершенно привычной. И их черствые сердца не трогали ни просьбы, ни мольбы, ни даже слёзы.

Паника в груди разгоралась всё сильнее и сильнее.

– Я заплачу! Но мне нужно время!
– мой голос перешел на крик.

– Простите, госпожа Лоусон, но времени у вас нет, - пожилой господин равнодушно повел плечами.
– Либо вы заплатите сегодня, либо...

– Либо что?
– меня трясло крупной дрожью.

– Либо мы можем предложить вам сделку, - темноволосый, измождённого вида чиновник подался вперед, и на его сухих, бледных губах заиграла гаденькая ухмылка.

– Сделку?
– я была сбита с толку.

– Да.

На стол легла еще одна бумага. Сквозь пелену подступивших к глазам слёз я различила какой-то замысловатый, похожий на герб, вензель.

– Вы отказываетесь от дома, а мы выплачиваем вам сумму, которой будет достаточно на то, чтобы снять небольшую квартирку в каком-нибудь городке. Разумеется, о столице речь не идёт, - с видом благодетеля пояснил мне пожилой господин.
– Плюс вам будет назначена небольшая рента длительностью в два года. За это время вы, наверняка, сумеете найти работу. Ну, или...
– Он насмешливо хмыкнул и окинул меня оценивающим взглядом.
– Выгодно выйти замуж. У вас весьма неплохие шансы.

Я едва не задохнулась от возмущения и отвращения. В мозгу что-то взорвалось, я дернулась... а потом, внезапно, голову заполнил блаженный вакуум.

Я бессильно опустилась на скамью. На меня навалилась странная, тупая апатия.

То есть мне предлагают продать бабушкин дом? А взамен я получу какую-никакую стабильность на два года? Отсрочка, в течении которой я смогу обжиться в этом мире, обзавестись знакомыми, найти работу... Вроде, вполне приемлемый вариант. Может, согласиться? А есть ли у меня вообще иные варианты?

Эти мысли тихо парили в притуплённом сознании, убаюкивая, ласково поглаживая, усыпляя...

Но тут перед глазами яркой, белой вспышкой полыхнуло: Бабушкин дом! Это же мой родной дом! Его нельзя продавать! А мой сад? А дети?!

Я резко подняла голову.

– Нет!
– это вырвалось прежде, чем я успела понять, что приняла решение.
– Я не продам дом!

Почти выбежала из комнаты, чувствуя на спине изумлённые взгляды представителей власти. Молниеносно взлетела по лестнице, подлетела к комоду, рывком дернула ящичек и достала оттуда кошелек с заветными купюрами. Потом, чуть помедлив, подошла к туалетному столику. Там, во втором ящичке сверху, в потайном отделении хранилась маленькая резная шкатулка. Сделав глубокий вдох, я взяла ее в руки и осторожно открыла крышку.

На темно-синем бархатном ложе нежно поблёскивали золотое колечко с небольшим бриллиантом и пара сережек с зелеными камушками, похожими на изумруды. Единственные украшения, которые нам с Ханной удалось вывезти из опечатанного дома. И моя единственная страховка на черный день.

Так, может, этот черный день уже наступил?

Я решительно достала из шкатулки колечко, на мгновение сжала его в ладони. Решение было принято!

Потом захлопнула шкатулку, сунула ее обратно в ящичек и быстро, пока решимость не успела меня покинуть, слетела вниз.

– Вот!
– отсчитала двадцать пять лумидоров, положила купюры перед холёным господином и бросила пустой кошелек на кухонный стол. В его недрах грустно звякнуло несколько медяков. Потом опустила на купюры кольцо.
– Забирайте. Этого хватит. Я уверена, это кольцо стоит гораздо дороже двадцати лумидоров.

Несколько секунд в воздухе царило звенящее молчание.

– Госпожа Лоусон, вы уверены?
– темноволосый господин посмотрел на меня, как на умалишенную. Его тощие пальцы повертели украшение, затем он попробовал колечко на зуб. Хотя, и слепому было понятно, что это чистое золото. К тому же, с драгоценным камушком!
– Вы ведь понимаете, что через полгода мы снова приедем сюда? И у вас уже не будет никаких сбережений или драгоценностей.

– Я не продам свой дом, - упрямо процедила я, моля небеса, чтобы мой голос звучал твердо.

– Вы не найдёте работы в этой деревне.

– Я не продам свой дом!

– Другого предложения не будет!

– Я! Не! Продам! Свой! Дом!
– мой голос становился всё громче и на последнем слове сорвался на крик.
– Вы меня не поняли? Не! Продам!

Господа переглянулись, и мимолётное удивление, отразившееся на их лицах, сменилось привычным выражением безразличия и скуки. Похоже, и такие сцены они уже наблюдали не раз. И прекрасно знали исход.

– Ладно, как хотите, - пожилой, холеный чиновник допил остатки чая и небрежным жестом отодвинул чашку, от чего та недовольно звякнула.
– Тогда до встречи через полгода. Думал, мы сможем сэкономить всем нам эту неприятную процедуру. Поверьте, мне тоже не доставляет особого удовольствия переться в такую глушь.

Он сгреб всё еще лежавшие на столе купюры, запихнул их вместе с кольцом в карман и повернулся к остальным:

– Идёмте!

И все трое молча встали из-за стола и быстро покинули кухню. Даже не попрощавшись. Хотя, нафиг оно мне сдалось, их прощание. Я вообще едва ли заметила их уход.

Я сидела на скамье, не чувствуя ни рук, ни ног. В животе зияла черная дыра, медленно, неумолимо расползающаяся по всему телу. А в ушах стоял гул, как от прибоя.

– И что теперь?
– голос вернувшейся Ханны резко выдернул меня из странного отупения.

За оградой послышался свист хлыста, колёса жалобно заскрипели, а потом мерно застучали копыта. Звук начал удаляться, становясь всё тише и тише.

И лишь когда он окончательно смолк, я подняла голову.

– Не знаю, - прошептала почти беззвучно, одними губами. Потом повернулась к окну.

Небо заволокло серыми тучами, заперев нежные, теплые солнечные лучики в свинцовую темницу. И, внезапно, по стеклу застучали капли начинающегося дождя.

"Как слёзы", - промелькнуло в голове.

В носу защипало, и я почувствовала, что сейчас и я заплачу, как погода...

Но осуществить мокрое дело я не успела. В саду послышался шорох, под окном что-то брякнуло, и уже знакомый девичий голосок пропищал:

– А вот и мы!

Глава 22