Хроники Ассирии. Син-аххе-риб. Книга третья. Табал

Они быстро свернули к моему дому и скоро растворились в ночи.

Я подождал еще немного, и еще… пока не увидел, что они возвращаются. Только теперь их стало трое.

— Ты уверен, что он не подходил к воротам?

— Да.

— И куда он мог деться?

— Может, повернул в сторону рынка?

— Это ночью-то? Зачем?

— Не знаю. Там всегда можно разжиться шлюхами. Может, поэтому.

— Нет, нет. Думаю, он нас заметил.

— Значит, станет еще осторожней. Возвращаемся.

У меня не было ни малейших сомнений, что их кто-то подослал.

Выбравшись из своего укрытия, я пошел следом за соглядатаями. Они остановились на постоялом дворе почти на окраине города, заплатили за комнату. Я же снял соседнюю — в надежде, что появится их хозяин.

Не повезло.

Утром мне пришлось уйти ни с чем. По дороге домой я решил обратиться за помощью к дяде Ариэ; долго упрашивать его не пришлось.

— Не волнуйся, если они с кем-то встретятся, ты об этом узнаешь, — убедил меня дядя Ариэ. — Кого ты подозреваешь?

Увы, с учетом тех тайн, что мне были известны, моим врагом мог быть кто угодно.

Хава и Мар-Априм появились намного позже, чем обещали. Только в полдень из ворот дворца Арад-бел-ита выехали две колесницы с влюбленной парой в сопровождении небольшого отряда конников — личной охраны принцессы.

Внучка Син-аххе-риба встретила меня радушно, без умолку щебетала, смеялась. Мар-Априм рассказывал о своих приключениях, когда он скрывался от внутренней стражи, о том, как ему пришлось на время покинуть Ниневию, путешествовать на корабле и спать под открытым небом…

— И даже прятаться на женской половине дворца моего отца, — выдала секрет Хава.

За три часа мы преодолели путь от Ниневии до предгорий. Опытные следопыты выдвинулись вперед, чтобы выйти на свежий след львиного прайда, который охотился поблизости. Мы остановили колесницы в небольшой рощице у обрывистых скал, сошли на землю и расположились лагерем.

— Охотники выслеживали их десять дней. Лев и пять львиц, — рассказывал Мар-Априм, принимая кубок с вином из рук своего слуги. — Лев старый, весь в шрамах, а львицы — как на подбор молодые, и как он только с ними справляется? Ладно с ними… Как от молодых львов отбивается, вот что непонятно! Нет ничего хуже, чем немощная старость.

Мар-Априм смеялся не надо львом, он намекал на Син-аххе-риба, когда, рассказывая, стал точно так же, как царь, выкатывать глаза, что случалось с ним в минуты гнева.

Хаве это сравнение понравилось: она упала на спину на толстое одеяло из овчины, брошенное на траву, и залилась беззвучным смехом, потом, отдышавшись, сказала:

— Покажи это как-нибудь моему деду…

— Вот тогда он наверняка лишит меня головы, — с пониманием закивал Мар-Априм. — Не получилось в первый раз — ты хочешь, чтобы получилось во второй?

— Нет, нет, твоя голова мне еще самой пригодится, — Хава прильнула к жениху, принялась целовать его в лоб, глаза и губы.

Он нежно отстранил ее и махнул в сторону гор.

— Охотники погонят львов на нас, в долину, стражники подадут сигнал. Нам останется лишь нагнать их и прицелиться из лука.

Однако прежде чем началась охота, мы час или два сидели в тени деревьев. Внимание принцессы льстило моему самолюбию, но было в ее глазах и что-то такое, что заставляло все время быть начеку. Она была умна, находчива, очень весела и не давала нам скучать. Мар-Априм смотрел, как мы сидим рука об руку, прислушивался к нашему разговору и мягко улыбался.

Уже начало смеркаться, когда вдали показались трое конных.

Мар-Априм поднялся с земли, пытаясь их получше рассмотреть и понять, что их сюда привело.

— К нам гости?

— У моего деда повсюду глаза и уши. Он все знает, даже как ты кривляешься, — со смехом сказала Хава.

Конники, заметив нас, пустили лошадей во весь опор и в считаные минуты оказались рядом. Это были гонцы. И они искали меня. Один из них показал перстень Арад-бел-ита:

— У нас послание для Мар-Зайи!

Я взял глиняную табличку, пробежал глазами по донесению.

Оно было не от Арад-бел-ита.

«Мар-Зайя, будь осторожен.

Сегодня утром наших постояльцев навестил только один человек.

Это был Мар-Априм.

Возвращайся в Ниневию, как только получишь это послание.

Отправляю его к тебе с перстнем моего господина Арад-бел-ита.

Не признавайся, что это обман.

Дядя Ариэ».

— Что там? — поинтересовался Мар-Априм.

— Меня хочет видеть Арад-бел-ит.

— Нет, это невозможно, — тоном, не терпящим возражений, с улыбкой произнесла Хава. — Ты останешься до конца охоты.

Возразить я просто не успел. Протрубил горн. Охотники погнали прайд. Две львицы огромными прыжками пересекали опушку леса справа, две — слева, еще одна львица вместе со львом выбежали прямо на нас.

Хава и Мар-Априм прыгнули в свои колесницы. Увидев, что я все еще раздумываю, принцесса подстегнула меня:

— Ты ждешь, чтобы они тебя разорвали?..

Мар-Априму первому улыбнулась удача: он ранил львицу в лапу, попал в шею. Раненый зверь заревел и бросился в его сторону. Раббилум сумел развернуть повозку на полном ходу и стал стремительно удаляться от нас, преследуемый львицей.

Мы с принцессой помчались за львом. Ее первые стрелы пролетели мимо. Третья и пятая нашли цель — но даже это были всего лишь легкие царапины.

Я не отставал от Хавы, наши колесницы шли бок о бок. Стрелял я реже, и все неудачно.

Лошади неслись по степи, едва касаясь земли. Лев между тем стремился уйти в горы. Здесь было больше камней и труднее было управлять повозкой. Иногда она взлетала над землей правым или левым колесом, иногда и вовсе оказывалась в воздухе, будто снаряд, выпушенный из пращи.

Беда случилась в тот момент, когда львиный рык эхом прокатился над долиной, заставив холодеть в жилах кровь: испугавшись, лошади шарахнулись в сторону. От неожиданности Хава выпустила поводья, и колесница потеряла управление, налетела сначала одним колесом на камень, затем обоими, высоко подпрыгнула, опустилась на правое колесо, оно треснуло, подломилось, и повозка завалилась на бок.