Хроники идиотов
Шрифт:
Когда он, спустя пару часов, сел за руль машины, то резко захлопнул дверцу, но далеко не сразу стронул транспорт с места. Там, в доме, остался истекающий кровью вампир, получивший в расплату за свою помощь два часа боли и унижения, тем не менее, совершенно довольный. Атрей видел его глаза, когда одевался и уходил. Бэльфегор был действительно доволен, хотя боль не была ему приятна. Мазохизмом там и не пахло. Он смотрел, не отрываясь, будто хотел запечатлеть облик своего мучителя на всю оставшуюся ему вечность. Лежал на животе, неудобно и неестественно вывернувшись, и на лице его бродила тень довольства. Атрей с ужасом подумал, что, кажется, каинит и по второму кругу бы не отказался, хоть бы и на прежних условиях…
Всего этого сектант понять был не в состоянии. Он решил для
«КомплеХХХ» никогда не был тихим местом, но сегодня в нем творилось вообще нечто особенное. Нечто, совершенно выходящее за рамки. Сдача квартальной отчетности как-то так совпала с просочившимся слухом о том, что в Институте стало на одну проблему меньше. Неизвестно, кто первым принес эту новость, однако, она лидировала в списке сенсаций: капитан ан Аффите больше не будет отравлять всем жизнь.
Большинство агентов знало капитана довольно поверхностно: в основном, по тем неприятностям, что падали им на головы по его милости. По злобным матам в трубку, и кипе бумажек, которые приходилось оформлять. Так что, узнав о его отчислении из ИПЭ, большинство агентов устроили настоящий сабантуй.
Лис мотался по залу, как рыжая комета, мелькая то здесь, то там. Агенты, явившиеся сюда отдохнуть, и которым мысли о работе уже в голову не лезли, даже не задумывались на его счет. Да и опознать в этом веселом растамане в круглых очках разыскиваемого наемника было сложновато… Одним словом, Лис соблюдал свое инкогнито успешно. Впрочем, в зале находились и те, кто его узнавал – в основном товарищи, знавшие наемника лично, и у кого были свои причины не сообщать о нем охране. Например, лейтенант СеКрет. Он сидел за одним из угловых столиков, уютно отгороженных от прочих полупрозрачной ширмой. Вообще-то такие ширмы отгораживали все столики этим вечером – такой уж взбрел в голову хозяев стиль оформления. Но лейтенант сидел, как уже было сказано, в углу, возле стены. Его и на открытом-то месте редко замечали, а уж здесь он и вовсе имел все шансы попасть в список пропавших в без вести. Он спокойно относился к тому, что приведший его сюда наемник все время куда-то исчезает, хоть и ненадолго – понимал, зачем это требуется. Рыжий собирал информацию. Ему нужно было узнать все, что только можно получить из неофициальных источников про сегодняшнюю сенсацию. Телепат слушал гул голосов в зале, словно это было море. Он не рисковал выходить в ментальный контакт, опасаясь рецидива – он только-только поднялся после комы. Хотя, вроде бы, чувствовал себя неплохо.
В один из кратковременных своих визитах за столик, Лис внезапно потребовал:
– Раздевайся!
– Зачем? – мягко удивился телепат. Другой бы, на его месте, уже подумал бы о столь любимом Лисом косплее, или, на худой конец, о яое. Но СеКрета совершенно искренне интересовало, зачем его одежда могла бы понадобиться Лису
– Быстрее, потом поясню – заторопил тот
– Полностью?
– Что?.. Да нет, что-то одно. Только скорее!..
Лейтенант даже не стал пожимать плечами, выражая свое недоумение. Молча стянул через голову белую шелковую блузу и подал ее наемнику
– Пожалуйста
– Спасибо!.. – безмерно обрадовался тот – Ты себе даже не представляешь, как ты мне помог!.. – и был таков. Телепат зябко провел ладонями по своим плечам – он остался в чем-то вроде гольфа без рукавов, и это было непривычно. Спустя несколько минут ему стало любопытно, зачем, все-таки, Лису потребовалась его одежда. Он решил осторожно выглянуть – может, о чем-то можно было догадаться по звукам?..
Как раз в эту минуту ведущий вечера пояснял правила очередного конкурса оживленным зрителям на танцполе. СеКрет не очень понял, в чем его смысл – с середины-то пояснений – лишь уразумел, что речь идет о торгах. Лиса же пока видно не было. СеКрет принял решение немного подождать, может, все-таки, он получит ответ на заинтриговавший его вопрос. Он остался стоять между двумя занавесями, и чувствовал,
как легкий сквозняк шевелит их легкие края. В гуле окружавших его голосов СеКрет уловил знакомые – совсем неподалеку от него сидели оперативники из 414-й ячейки. Они вряд ли праздновали что-либо, судя по интонациям, однако, и убитыми горем не выглядели. Их собрание выглядело скорее военным советом перед боем. Скорее всего, тоже решили пособирать информацию…Тем часом приготовления на сцене окончились, и ведущий радостно объявил о начале торгов. Двое помощников вытащили ему на сцену огромный мешок из непрозрачного черного полиэтилена. Ведущий с неподдельным любопытством в него заглянул – очевидно, и сам не знал о содержимом
– Отлично! – радостно объявил в микрофон он – Напоминаю условия! Тот участник, чей лот соберет больше всего, побеждает. Итак – лот номер один… — под барабанную дробь из мешка был извлечен дамский чулок в крупную сетку, украшенный фривольными кружавчиками
– Чулочек агента Сэдфилл! – предъявил сие сокровище фетишиста ведущий
– Стартовая цена – полтинник!.. – Дана, сидящая за одним из столиков, своим фирменным жестом переложила ногу на ногу, как бы давая понять, что цена ее не вдохновила. Однако, остальные участники процесса пришли в восторг – за чулок завязалась ожесточенная борьба между оперативниками ОКР. Через несколько минут он был продан радостно ухмыляющемуся товарищу, который победно отсалютовал своим призом. Зал одобрительно поаплодировал. Ведущий снова запустил руку в свой мешок
– Следующий лот… Интересно, чего сюда натащили… Сам бы хотел узнать… Ага! Лот номер два – бандана капитана Рысевой!.. Рина, как ты могла…
Но торгов из банданы не вышло – за нее радостно улыбающийся капитан Гуляновский, не отходя от кассы, предложил отмазать от штрафных санкций, и лот ушел к нему.
– Лот номер три… Ага, вот и он… О-о-о, галстук генерала Джежоли – интересно, кто из участников умудрился добыть его? Ну? Сколько у нас нынче дают за генеральский галстук?.. – ведущий поднял повыше темно-зеленый, в узор из арбузиков, предмет одежды, призывая зал к активности. Зал покатывался со смеху, и торги, в основном, велись между женским составом бухгалтерии. Хозяин галстука наблюдал за этим процессом, едва не сползая под стол, под насмешливые комментарии сидящих за этим же столом друзей.
– Лот номер четыре – это… м-м… — Ведущий немного запнулся, но все же вытащил из своего мешка нечто, блеснувшее белым шелком. Развернул. В полном молчании оглядел.
– Лот номер четыре – блуза лейтенанта СеКрета?.. – сам явно не очень-то веря в свои слова, произнес он.
И зал рвануло. Капитан Рысева, например, едва успела подобрать ноги – по ним чуть не прогарцевали ломанувшиеся к сцене активисты.
– Тихо, тихо!.. – попытался урезонить их ведущий – Сколько вы предлагаете? Шестьсот? Шестьсот раз… Уже шестьсот двадцать?.. Шестьсот двадцать долларов за блузу телепата – раз!.. Ше… Семьсот?! Кто сказал семьсот?..
. Ведущий азартно спустился в зал по подиуму, только подливая масла в огонь.
– Тысяча четыреста – раз, тысяча четыреста – два…
– Простите, пожалуйста…
Ведущий едва не подпрыгнул от неожиданности, обнаружив, что рядом с ним, буквально в шаге, кто-то стоит. И этот кто-то вежливо трогает его за плечо.
– Простите, пожалуйста, вы не могли бы вернуть мою одежду, если это возможно?
Активисты, обернувшись на голос, как-то сразу утратили боевой задор, и синхронно протянули в сторону просителя спорную вещь, которую уже пытались ожесточенно поделить.
– Спасибо – вежливо поблагодарил их телепат, улыбаясь. Ведущий со вздохом оставил сенсационный торг в покое. У него тоже язык не повернулся возразить. Он вернулся к мешку
– Лот номер пять – ремень доктора Воронова! Сколько за ремень?..
…Лис уже сидел за их столиком, перекапывая какую-то косметичку, явно, притом, женскую. Лейтенант скользнул за занавесь белым призраком, и, оказавшись на достаточном расстоянии от толпы, спокойно оделся. Лис ему не мешал. Однако было ясно, что его спокойствие показательное. И что он не утерпит с вопросом. Он и не утерпел. Покосился на телепата и улыбнулся на все тридцать два.