Ирландия. Тёмные века 1

— Твои земли? — он кивнул одному из воинов, и тот бросил к ногам Дунлайнга свёрток. Из грубой ткани выкатилась карта, вырезанная на берёсте. Красными чернилами на ней были помечены границы Эйре, захватившей Уи Гаррхон и Уи Энехглайсс, взявший под защиту монастырь Глендалохс и присоединёнными Уи Дрона, Уи Буйде. — Ты предлагаешь мне то, чем уже давно не владеешь. Как нищий мошенник, торгующий чужим золотом.

Викинги захохотали. Один из них, детина с голым торсом, покрытым синими татуировками, крикнул:

— Может, подаришь нам луну, король? Она тоже ничья!

Дунлайнг задрожал. Его пальцы впились в карту, рвя берёсту.

— Я дам тебе больше! — он выкрикнул, перекрывая смех. — Сокровища моих предков. Золото, что спрятано в курганах...

— Золото? — Хальфдан перебил его, вставая. Кольчуга, сплетённая из тысяч стальных колец, загремела, как змеиный хвост. — Золото я беру сам. А вот пиво, которое не туманит разум, а заставляет сердце биться в такт вёслам... — он подошёл к королю вплотную, и тот отступил, наткнувшись на столп из резных рун. — Его делают только в Эйре.

В длинном доме стало тихо. Даже факелы, казалось, перестали трещать. Хальфдан обвёл взглядом своих людей:

— Кто из вас готов променять бочку «Грома Одина» на жалкие блёстки?

В ответ зарычали рога, затопали ноги. «Нет! Никто!» — кричали викинги, и Дунлайнг понял — проиграл.

— Ты глупец, Хальфдан, — прошипел он, обнажая кинжал. Но прежде, чем клинок покинул ножны, конунг схватил его за запястье. Сталь впилась в ладонь, кровь закапала на пол.

— Ты ещё и жизни своей не ценишь, — Хальфдан вырвал кинжал и швырнул его в угол, где лежали кости, обглоданные псами. — Убить тебя — всё равно что раздавить вошь. Но я дам тебе совет: беги. Беги туда, где твоё имя ещё что-то значит.

Дунлайнг вырвался, спотыкаясь на разлитом пиве. Его плащ зацепился за крюк с вороньими перьями, и когда он выбежал на улицу, за спиной короля прозвучал новый взрыв хохота.

— Конунг! — догнал его молодой викинг с лицом, изуродованным оспой. — Ты это обронил.

Он протянул свёрток — ту самую карту. Но когда Дунлайнг развернул её, вместо берёсты увидел кусок пергамента. На нём детской рукой был нарисован дуб, обвитый змеёй, а под ним — король Лейнстера в виде осла, несущего на спине бочку с надписью «Глупость» на норвежском, дети Хальфдана залились смехом, глядя на покрасневшего от ярости короля.

К вечеру, когда солнце утонуло в свинцовых водах залива, Дунлайнг стоял на краю торфяного болота. Его конь, издыхающий от усталости, хрипел, опустив морду в грязь. Король вытащил из-за пазухи медальон — последнюю реликвию дома Муйредайг, изображающую волка, пожирающего солнце.

— Они заплатят, — он швырнул медальон в трясину. — Если не мечом, так огнём.

А в Дублине Хальфдан поднял рог за Эйре. Его голос, грубый и мелодичный, подхватили десятки глоток:

— За мост между морем и сушей! За закон, который крепче стали!

Но когда пир закончился, конунг вызвал к себе скальда — старика с глазами, словно выжженными дымом священных костров.

— Напиши Брану: пусть удвоит поставки. Зима близко, а мои воины любят согреваться... — он усмехнулся, разминая рану на ладони. — И добавь, что воронья стая кружит над его дубом.

Ветер донёс с болот крик одинокого волка. Где-то в темноте, меж мхов и валунов, Дунлайнг мак Муйредайг клялся тьме: Эйре не увидеть весны.

***

Скрип дерева, треск смолы под ножом, звон закалённого железа — эти звуки стали моим ежедневным ритуалом. Я стоял в полутемной мастерской в Уи Гаррхон, где дым от горнила смешивался с запахом свежеструганного ясеня. Передо мной лежали обломки захваченного арбалета — изогнутая дуга с трещиной, железный спусковой механизм, обрывки тетивы из бычьих жил. Три штуки. Всего три, и каждую я пересчитывал как священную реликвию. Викинги, продавшие два из них за вес серебра, даже не подозревали, какую искру бросили в порох.

— Смотри, Бран! — Коналл, мой верный кузнец с руками, покрытыми ожогами, протянул мне полосу железа. — Похоже на твой чертёж?

Я провёл пальцем по зубцам, выкованным вдоль края. Да, это был магазин — сердце Чо-ко-ну. В прошлой жизни я подарил такой сыну на семилетие и часто чинил его потом. Тогда всё казалось простым: пластик, алюминий, стальные пружины. Теперь же...

— Зубцы должны быть ровнее, — я приложил железо к деревянному ложу арбалета. — Иначе болты будут застревать.

— Легионеры ропщут, — за моей спиной раздался голос Руарка. Он вошёл, задевая плечом связку луков, висевших на стене. — Говорят, ты тратишь зерно на «палки с верёвками», вместо того чтобы ковать мечи.

Я не оторвался от работы. Его тень, искажённая пламенем горна, колебалась на стене, как демон из старой легенды.

— Один арбалетчик заменит десяток лучников. Даже ребёнок сможет пробить доспех с пятидесяти шагов.

— Детей у меня нет, — Руарк схватил со стола незаконченный болт, вращая его в пальцах. — Зато есть воины, которые не доверяют железу больше, чем собственной силе.

Он был прав. Когда мы испытали первый арбалет, легионеры смотрели на него, как на колдовство. Болт, выпущенный дрожащими руками юного Кайртира, пробил щит насквозь, оставив в дубе дыру с рваными краями. Старый Дунгал перекрестился, а Эрн пробормотал: «Это оружие дьявола».

— Им не нужно доверять. Им нужно научиться убивать до того, как убьют их, — я взял из рук Коналла модернизированный спусковой крючок. Механизм щёлкнул, как капкан.

Ночь. Мастерская освещена лишь масляной лампой, пламя которой танцует в стеклянной колбе. Я склонился над чертежом, выцарапанным иглой на восковой табличке. Чо-ко-ну требовал магазин на пять болтов, рычаг для взвода, систему блоков... Но как заменить стальные пружины?

— Спи, — Финтан поставил рядом кружку с мёдом, сваренным на травах. Его лицо, исцарапанное в последней стычке с разведчиками Дунлайнга, казалось старше своих двадцати лет. — Викинги не нападут до рассвета.

— Они нападут, когда мы будем слабыми, — я провёл рукой по лицу, стирая сажу. — Дунлайнг не успокоится. Он найдёт способ подкупить кланы, натравить голодных на Эйре...

Внезапно в памяти всплыл образ сына: он смеялся, держа в руках пластиковый Чо-ко-ну, стрелявший мягкими шариками. «Пап, смотри, как быстро!» Я взял нож и начал вырезать из дубовой доски уменьшенную копию магазина.

— Что это? — Финтан присел рядом, касаясь пальцем зубцов.

— Память, — ответил я. — И надежда.

Утром мы собрали прототип. Деревянное ложе, обтянутое сыромятной кожей для прочности. Железная дуга, склеенная из трёх слоёв упругой стали (на её создание ушла полгода и несколько тон угля). Магазин — узкая коробка над ложем, где десять болтов лежали как зубы дракона.

— Взводи, — я передал арбалет Кайртиру. Мальчик, сын вдовы Этны, дрожал, но взял рычаг.

Скрип. Тетива, сплетённая из конских волос и жил, натянулась, зацепившись за первый зубчик магазина.

— Стреляй.

Он нажал на спуск. Болт вонзился в мишень — мешок с соломой, одетый в кольчугу. Второй, третий... На пятом выстреле тетива порвалась, хлестнув Кайртира по руке.