Изыди

Таким был Витька. А сейчас он жил в Америке и ехал на работу в Нью-Йорк.

– Привет! Я на работу еду в автобусе. Я в Нью-Йорке работаю, а живу в пригороде. У меня свой дом, жена и трое детей: старшему, Голбейту, восемь, дочке Джейн - пять, и младшему Майку два года.

– Витя, привет! А почему ты шёпотом?
– спросил я.

– Здесь нельзя говорить в автобусе по скайпу. И по телефону тоже. Приеду на работу - поговорим. Через полчаса.

Пришлось ждать, хотя время было для отхода ко сну. А в Нью-Йорке день только начинался. Через полчаса Виктор появился в скайпе и затараторил, как я ни пытался вставить хотя бы слово.

– Америка - это страна, где всё нельзя. Нельзя разговаривать по телефону в автобусе, нельзя ловить рыбу там, где ты хочешь. Нельзя искупаться, где хочешь. Нельзя отдохнуть семьей на берегу реки. Всё это можно только после предварительной заявки, которую следует подать заблаговременно, и тебе выделят три метра берега, и столько же - на какой-нибудь лужайке, где поместится лишь палатка - только-только, дальше выделенной черты нельзя. Так везде и повсюду. Я давно хочу купить дом в России с участком. Ты не знаешь, сколько стоят дома в России?.. Так ты говоришь, Крым сейчас наш? О-о! У меня в Крыму жила моя первая любовь, никогда не забуду. Звали её Людой. Или Любой - точно не помню. Но это не важно... Я уже примеривался к ценам, хочу осесть где-нибудь в районе Сочи, я ещё точно не решил. А вообще-то лучше - в Подмосковье. Там берёзы белые. Ах, какие там берёзы!.. Я работаю ювелиром. Вот это моя мастерская, хоть и небольшая, но приносит доход. Я сейчас точу колье. Супер, а не колье - бриллиантовое, очень много мелких деталей, каждую деталь надо выточить строго по размерам и подогнать друг к другу... У меня трое детей, но, скорее всего, уеду один: жена - американка и в Россию не хочет... Кем ты, говоришь, работаешь?.. А, понятно. Я тут тоже сужусь уже три года с полицией. Меня с кем-то перепутали. Ну, адвокаты, ну, прохиндеи! Адвокаты - это слуги дьявола. Но ничего - шустрые. Особенно после того, как я заплатил им. Пришлось брать кредит. Таких денег, что они попросили, у меня не было... А ты читал?

– Виктор продиктовал название книги неизвестного мне американского писателя.
– Вот тебе ссылка, но скорее всего, она не откроется... Что, уже попробовал? Не открывается? Ну что я говорил? Там секретные вещи про то, кто правит миром. Бесполезно, ссылка не откроется... Ладно, давай. Пока, до скорого...

Пожалуй, в Америку я не поеду. Из страны выборочного счастья и всеобщего патриотизма в страну тотального нельзя - какой в том смысл? Вот и "кот в сапогах" Витька пакует чемоданы и подтягивает ботфорты. Ему тоже хочется иметь свой дом. Он не нашёл его в Америке. Может, потому, что Америка забыла о своей главной миссии, об идее, с какой начиналась, и о том, к чему стремилась? Страна равных возможностей породила знаменитую американскую мечту, ставшую желанной целью для всех прибывших. И даже не надо рифмовать гимн - эта мечта и без рифмы притягивала миллионы:

Изгои, страстно жаждущие свобод,

Мать беженцев свободой нарекли.

Свобода факел подняла над миром!

Когда желание превратиться в свободную бабочку скатилось к инстинкту поедания ход-догов? Когда страна работяг превратилась в скопление тучных ленивцев-паразитариев, поглощающих гамбургеры, как гусеница - зелёную листву? Америка - страна наоборот. Ещё немного, и свободная бабочка сама станет жирной гусеницей...

Значит, Полинезия? Много ли счастья в Полинезии - про то мне было неведомо, как неведомо и то, где спрятана истина. А ехать наобум - безумная идея. Дробомания есть психическое заболевание. Посвятить примитивному бродяжничеству остаток жизни? Уж лучше тогда в психушку для безнадёжных - там и окончить свой бренный путь. Там хотя бы меня поймут, а, может, и откроют настоящую истину.

Были и другие варианты. Осталось выбрать между знакомым московским профессором модной медицинской отрасли, предложившим на выбор два варианта (первый - жёстче, в нём я должен был начать с нуля, второй - с той точки, на которой остановился), и моим приятелем Глебом с его связями в паспортной службе. Оба охотно согласились помочь, когда я окончательно разочаруюсь в себе и своей мечте.

Глава седьмая

Курортный роман

Я лечу в Симферополь. В одном из крымских городов у меня дело о наследстве. Это наследство Бориса по праву представления. Его дед умер после смерти своего сына, Борькиного отца, и только сейчас приятель решил заявить о своих правах, хотя времени прошло больше, чем для этой процедуры отпущено по закону.

– Это дом моих деда с бабкой. Когда-то я жил в нем. В доме была русская печка, как сейчас помню. Ты когда-нибудь видел русскую печь? Между прочим, даже ООН признало русскую избу с русской печкой идеальным жилищем. Гадом буду, сам где-то читал, - убеждал меня Борис.

– Ага, - поддакивал ему я, - так же, как и кошки Эрмитажа. Тоже где-то читал.

– А при чём тут кошки?

– Когда я построю свой дом, я возьму кошку из Эрмитажа. Дом без кошки уже не дом.

– Ты хочешь построить дом?

– Да, - ответил я.

– Тогда тебе нужна женщина. Дом без женщины как музей без посетителей. Он никому не нужен.

Я вздыхаю и мысленно соглашаюсь. И кошка, и женщина есть необходимые атрибуты дома. И если с выбором кошки затруднений нет, то с женщиной сложнее. Для моей мечты подойдет только идеальная женщина, и я её никак не могу найти. Может, потому, что неидеальный сам? Чтобы встретить идеальную женщину, надо ей соответствовать, а я не хотел быть идеальным. К этому пока не было мотивации.

Я спросил Борьку, почему он пропустил столько времени и ни разу не объявился. Мог послать какое-нибудь письмо, наконец.

– Дела, старик. Некогда было. Жёны и вечные выяснения отношений с ними - это якорь, гиря, подвешенная к ногам, которая тянет вниз, - оправдывался он, пытаясь уйти от моих укоров по поводу просроченного наследства. И ещё что-то там объяснил насчёт Украины: - Там закон приняли, по которому въезд на Украину запрещён на три года после посещения Крыма. А моя малая родина - Львов. Сам понимаешь.

Дела были ни при чём, и жёны тоже. Разве что закон о правилах въезда на полуостров без высочайшего дозволения извне мог явиться причиной. Но тут надо выбирать одно из двух: либо удовольствие, либо его последствия. Как правило, выбор делают в пользу последнего. Борис согласен со мной во всём, за исключением того, что касается полуострова. Основной его девиз - "здесь и сейчас". После Таиланда Борис устыдился своих примитивных и мелких радостей, какими он довольствовался до поездки, - после Таиланда ему открылась вся их богатая гамма.

Я не стал накачивать его назиданиями. Сказал только, что он мог бы поведать про наследство раньше - я бы что-нибудь посоветовал. Прошло восемь лет со дня смерти его деда. Дед пережил своего сына на пять лет, и шансов на успех у Борьки было не так много. Может быть, я и отказал бы приятелю в услуге, но мне хотелось воспользоваться случаем, чтобы подсмотреть, как живут люди и в других местах, как они устраиваются. Интересовало всё: быт и климат, в каких домах проживают местные жители, и какие из них лучше: кирпичные, каменные или деревянные. Меня заинтриговало и само наследство. Захотелось попробовать его на зуб.

Я остановился в небольшом курортном посёлке недалеко от того города, где мне предстояла судебная тяжба. Частная гостиница, каких здесь хватало на каждом шагу, уютный номер, залитый солнцем, и гостеприимная хозяйка с певучим западно-украинским акцентом - что ещё надо, чтобы совместить работу и отдых?! Рядом с гостиницей располагался мужской монастырь с небольшим храмом, с колокольни которого тотчас же прозвучали удары колокола, словно возвестив о моём приезде. Хороший знак. К удаче. Но ведь будет звонить по три раза в день. Ладно, днём я в суде, а ночью спят даже монахи.