Книга чародеяний

– Дальше… вы всё знаете. Он подстроил мою смерть, чтобы я поторопился, а ты прекратил поиски… Тогда же я наконец понял, что делать. Всё, что касается крови, чистой воды авантюра – я не знал, получится или нет. Проверял прямо на месте… – Арман внимательно посмотрел на Берингара. – Спасибо, что поддержал меня. Давно ты знал?

– Сейчас окажется, что с самого начала, – пробормотал Милош.

– Если говорить именно о знании – только с того момента, как получил письмо, – возразил Берингар. – До этого были одни подозрения, но я не мог не обратить внимания, что раз за разом мысленно возвращаюсь к господину послу. О содержании письма я решил сообщить при всех, потому что мы ничего не теряли, и заодно понять твою реакцию – если это, разумеется, был ты.

– И что ты понял?

– Что это произошло против твоей воли. И ложная смерть, и всё остальное, – теперь пришлось объясняться Берингару. – Я подозревал… ладно, это уже неважно, с вашего позволения я буду говорить «знал». Я знал почти всё, кроме главного, где ты, кто ты и чего добиваешься, поэтому не мешал. Единственное, что оставалось неясным до последнего – что посол управляет тобой, а не ты им.

Арман не сдержал удивлённого возгласа, и Милош тоже, хотя в его исполнении прибавилось несколько чешских ругательств.

– С ума сошёл?! – добавил он в конце тирады. – Ты мне клялся, что ни в чём Армана не обвиняешь!

– Не забывай, сейчас нам всё известно, а тогда – не было, – напомнил Берингар. Видимо, после разломанного стула его уже ничем нельзя было задеть. – Я допускал, что Арман затеял что-то сам, разумеется, без вреда для нас… допускал и то, что они с послом заключили взаимный союз, ведь о самом Хартманне я знал недостаточно. То, что вы в обратных отношениях, мне пришло в голову после Лукки. Я не нашёл ни одной причины, по которой ты решился бы разыграть свою смерть – для тебя, именно для тебя, в этом нет никакой выгоды, и ты бы не заставил всех нас пройти через эту боль.

– Я не хотел…

– Я знаю.

– Мы знаем, – горячо заверил Милош. Ещё утром он думал иначе, но утром он не знал и десятой доли того, что услышал.

– После той новости ты явно разволновался, но потом всё равно кивнул, дав понять, что всё идёт по плану… – Берингар умолк ненадолго и устало спросил: – Моя очередь узнать кое-что, возможно, неприятное. Ты ведь контролировал ситуацию… в тот момент?

– Конечно, – не понял Арман. – Конечно, я был в ужасе от того, что он сделал, но не мог не кивнуть… иначе бы поставил под угрозу остальных. Почему ты спрашиваешь?

– Потому что я считаю, что ошибся, и ошибся жестоко, – взгляд Берингара скользнул по его рукам, бледным и тонким, выхватывая едва заметную глазу дрожь. – Если бы я знал о твоём состоянии, я бы никогда так не поступил. Нужно было остановить это, а я подыграл, причём не тебе, как мне хотелось верить, а самому Хартманну.

– Да, так он и сказал, – усмехнулся Арман, и его лицо преобразилось до неузнаваемости. – Вы не представляете, друзья мои, скольких вещей можно добиться без помощи магии. Звучит абсурдно, не так ли? Задним числом да в моём пересказе, как будто читаешь слабенький авантюрный роман, но нет… Надо уметь рисковать, чтобы добиваться своего, это куда ценнее прочих качеств, которые так принято превозносить. Кто сказал, что бесстрашие – черта исключительно благородных людей? Нет никого более храброго, чем уверенный в себе мерзавец.

Ответом ему было подавленное молчание. Он говорил, как Хартманн, но выглядел, как Арман, повзрослевший лет на десять. Вид этого человека, длинноволосого, бледного, исхудавшего, изрекающего одну изысканную насмешку за другой, был им незнаком.

– Простите… – Арман заметил за собой что-то не то и прекратил улыбаться, хотя голос его оставался непривычно жёстким. – Бер, ты не ошибся, и ты тоже, Милош. Если бы кто-то из вас что-то заподозрил или сделал так, чтобы меня раскрыли, нам всем было бы хуже… так я считал.

– Спорим, пани бабушке ваш посол на один зуб? – буркнул Милош. – Вот когда родичи нужны, их никогда рядом нету.

– Тогда я не знал, насколько опасна книга. Вы действительно друг друга?..

– Да, да. Я пострелял, Бер отбился, всё в порядке. Нет, это бред какой-то, – продолжал Милош, – бред, да кто он вообще такой?

– Вот именно, – негромко заметил Берингар. Он не стал поправлять Милоша и напоминать о вмешательстве Пауля, потому что Арман уже слышал историю целиком. И потому что это уже не имело значения. – На этом строилась часть моих подозрений. Арман, как ты уже знаешь, совет старейшин решил довериться мне на время собрания. Им был нужен послушный глашатай, мне – возможность узнать больше о создателях книги, и это принесло свои плоды.

– А я думал, они хотят держать тебя при себе, как в своё время приняли в команду Адель.

– Не сомневаюсь, это тоже было одной из причин. Не забывайте, что это круг очень разных и очень старых людей… И те, что помоложе, не могут между собой договориться, а среди старейшин уже несколько столетий нет единого мнения. Кто-то поддерживал меня, кто-то верил в вину отца, – в словах Берингара слышался отголосок разочарования: совет старейшин никогда не был непогрешим, но поначалу казался таковым. Любой человек в конце концов оказывается всего лишь человеком, и чем тяжелее взваленная на плечи ноша, тем масштабнее последствия. – В конце концов они приняли решение Армана с лёгкостью, потому что и сами зашли в тупик. Возвращаясь к тому, что мне удалось узнать. Разное, но для нас имеет значение совсем немногое…

– Ты тоже знал о крови? – спросил Милош. – Я поздновато додумался, но Свен-то дело говорит – о печати никто до последнего не вспоминал.

– И не должны были, печать вообще не имеет отношения к предмету нашего собрания. Что касается списка магов, повязанных кровью с книгой, не все из них прошли через печать – только Арман и я, и господин писарь. Имел влияние кое-кто из них самих… не те, кого вы видели и слышали чаще прочих: простите, я поклялся не называть имён. Мастер по зачарованным чернилам, разумеется, а также все ближайшие кровные родственники…

– Адель тоже? – уточнил Милош.

– И Юрген? – Армана больше интересовало другое.

– Насчёт отца не знаю, старейшины не пришли к единому мнению. Они не могли понять, что важнее: то, что он мой родитель и я не могу передать ему часть своей силы, или то, что мы во всех смыслах одной крови. Проверить, как вы понимаете, не удалось.

– Так на тебе проверяли… – Милош запнулся, подумал и до чего-то дошёл. – На твоей крови, верно? Но если ты тоже имел такое влияние на книгу, почему она позволила тебе… в смысле, не только мне, но и тебе сойти с ума?

– Кто знает, – равнодушно отозвался Берингар. – Возможно, сыграло роль то, что в тот момент моей крови, свежей крови, на печати не было; возможно, она стала и могла стать ещё опаснее, чем мы думаем. Позвольте, я продолжу то, что хотел сказать. Мой отец отвечал за защитные чары, и ему помогал герр Хольцер: как оказалось, в нём теплились зачатки боевой магии. Мадам дю Белле как гипнотизёр приложила руку к чарам для отвода глаз, чтобы книга не попала к людям раньше срока, госпожа Моргана защитила её от угрозы огня, но, честно говоря, мне так и не удалось узнать, какова была роль Хартманна. Он составил несколько статей, некоторые – анонимно, он участвовал в подчинении писаря, превратил его глаза в зеркала для наблюдения, но даже там его воля не была решающей.