Книга чародеяний

Старейшины коротко посовещались и ответили, выглядывая из-за светящегося клинка:

– Да-да. Доверяем.

– Мы вам доверяем, Вивиан дю Белле.

– Хорошо, – теперь мадам смотрела только на Хартманна. В её взгляде не было ни тепла, ни жалости, и Милошу почему-то вспомнился её фарфоровый сервиз, кабинет и сухой голос, которым госпожа посол спорила с Берингаром. – Роберт, если это вы…

Кажется, она не на шутку насторожилась или что-то заподозрила. Все молчали. Хартманн одарил мадам дю Белле долгим взглядом, в котором безошибочно читалась боль. Милош ждал, подспудно надеясь, что посол сейчас ошибётся. Или не ошибётся. Проклятое пламя, он не имел понятия, чего хочет теперь.

Мадам колебалась с вопросом, и Хартманн опередил её:

– О чём мне рассказать им, Вивиан? О театре «Одеон»? О том, что было в Сен-Дени, или, быть может, о наших встречах в венской опере?.. Признаться, я никогда не думал, что придётся вот так… Хотя о чём это я, – старый лис героически улыбнулся, примиряясь с судьбой, – мы, дипломаты, люди циничные и чёрствые, любая тайна становится инструментом в наших руках.

– Какую пьесу мы смотрели? – мадам дю Белле держалась лучше, но и её выдержка дала трещину. Господин посол задумался, наморщив лоб, и ответил:

– Точно не назову, но что-то из Бомарше…

Что бы там ни было, Вивиан дю Белле осталась убеждена. На какой-то миг на её лице даже промелькнуло чувство вины, но то могла быть игра света. Госпожа посол выговорила вполголоса «это он», опустила голову и ушла в тень.

– Что такое? – шепнул Милош, обращаясь к отцу. – Может, они заодно?

– Не думаю, – так же тихо ответил пан Росицкий, он продолжал украдкой присматриваться к остальным. – Полагаю, это у них что-то личное с Вивиан. Знаешь, я ему верю… Вивиан всегда казалась мне немного суровей. Может, потому что у неё детей нет, – тут он должен был печально вздохнуть, но забыл, всерьёз занятый размышлениями.

Милош тоже поверил и выдохнул с облегчением. Берингар не опустил шпагу, старейшины ничего не сказали, Хартманн не стал развивать разговор с мадам дю Белле, отвернувшись от неё и снова изучая книгу с атрибутами. Всё было решено, и у старейшин не осталось никакого повода снова отменять церемонию. По всему выходило, что Хартманн сделал всё правильно, но просчитался в конце – незачем было руку резать, и этот жест явно менял всё… Однако сам посол вовсе не выглядел проигравшим. Он выглядел удовлетворённым, и это совершенно не вязалось с тем, будто его в чём-то разоблачили.

– Позвольте мне сказать пару слов, – Хартманн коротко откашлялся и снова обвёл взглядом толпу; не всех, ближайших. – М-да… забавная вышла ситуация, но скоро вы убедитесь, что это было необходимо. Что до крови, господа, вы настолько уверены в своих словах? Не стоит забывать о том, что в последние столетия колдовскому сообществу не пристало покидать свои… невидимые границы, скажем так. Я, конечно, копался по юности в своей родословной, но не могу быть уверен в том, что не имею каких-то неопознанных родственников.

На это никто не ответил. Милош снова услышал папино бормотание:

– Тоже аргумент… – но выражение лица пана Михаила свидетельствовало об обратном. – Или оправдание…

– Или объяснение. Ты же сказал, что веришь ему.

– Я не знаю, Милош. Я не замечал ничего необычного… до этого момента, – когда папа сосредотачивался и говорил серьёзно, он был совсем на себя не похож, но Милош одинаково любил обе ипостаси. Разумеется, не в тех случаях, когда нашкодил он сам. – Сейчас как будто произошла ошибка. Но он не похож на человека, который ошибся, верно?

– Думал об этом только что.

– У меня вопрос! – снова вылез Свен. – Чёрт с ним, мы и так собирались отдать книгу Роберту, а вот вы, старейшины, опять темните! Кто вообще знал об этой… печати? Что за дела с кровью?

– Нам не сказали и половины! – влезли другие, и Милош мысленно зааплодировал, хотя разозлился больше. Молодец, Свен, молодцы все! Только сейчас они додумались задать правильные вопросы! Ладно – он сам, стариков охранял да стенку подпирал, а старики должны были всё это время соображать и думать всякие умные мысли. И вот, пожалуйста. Старейшин прижали к ногтю только тогда, когда всё уже случилось.

– Знали те, кто должен был знать, и посол Хартманн среди них, – парировал Мерлин, покосившись на толпу. – С этим порядок. Не кричите! Печать для овладения не нужна, вы же сами видели! Эта вещь служила в ту пору, когда…

– Тогда какая разница, что там с кровью? – перебил Хольцер, гневно тряся бородой. Удачно: старейшина пустился бы в рассказ о группе и полномочиях Берингара, а оттуда рукой подать до правды. Наверняка отчёт о происшествии в деревне Кёттевиц был точен до последней запятой, других Бер просто не писал. – Взял и взял уже, ну и хватит!

– А такая, что книга почему-то позволяет послу Хартманну приказывать и выполняет его приказы, – прошелестел капюшон за спиной Мерлина, вроде бы женским голосом. – Признаться, мы удивлены. Конечно, в своё время на книгу влиял более широкий круг людей, но почему она изменила своим привычкам именно теперь…

Пошуршали и поругались ещё минут пять, снова потребовали подтверждения Вивиан. Мадам дю Белле ничего не оставалось, кроме как повторить свои слова. То ли свет виноват, то ли ещё что, но сейчас Милош увидел в ней просто уставшую старушку, которая, между прочим, старше пани бабушки… И ей было крайне тяжело поверить, что близкий человек может оказаться кем-то другим. О, это Милош понимал прекрасно! И упорство Вивиан, пусть и ошибочное, было удобно… для этого обмана.

– Так и пускай! – рассудил Хольцер и неожиданно снискал поддержку толпы. – Мы же решили Роберту довериться, что это меняет? Что он её… – «съест, что ли» повисло в воздухе, и дед Лауры смущённо заткнулся.

– Удивлены! Они удивлены! – Свен был настолько ошарашен, что даже не орал. – Мы-то ладно, по сравнению с вами – чародеи-любители, но вы хотя бы иногда думаете, что делаете?

– Да чтоб вам брови опалило проклятое пламя! – сорвался старый Мерлин. – Конечно, мы удивлены, потому что никто не мог этого знать – слышите, никто! Сказано ж вам было сто раз! Смотрим, изучаем, проверяем! Книга меняется! Артефакт нестабилен! Свойства переменчивы! Берингар, да опустите вы уже эту штуку!

– Это шпага, – уточнил Берингар, как будто ничего важнее сейчас не было. – Полагаю, теперь вопросы о дальнейшей судьбе книги касаются только её владельца. Вы ведь и сами пришли к выводу, что герр Хартманн её понимает.

– Благодарю вас, – со слабым смешком перебил Хартманн. Казалось, он просто устал от поднявшегося вокруг скандала. – В самом деле, опустите шпагу; я уверен, что наши уважаемые старейшины не станут противоречить сами себе и отбирать книгу силой, не так ли?

После такого старейшинам, много веков противоречащим самим себе, пришлось проглотить языки и отступиться. Берингар опустил клинок, не сводя глаз с Хартманна. Пан Росицкий тихонько охнул и как-то неуклюже взмахнул рукой, будто пытаясь дотянуться до Милоша, но ничего не сказал.