Книга чародеяний
Шрифт:
— Да, хозяйка, — громко ответил Берингар, знаком велев остальным молчать.
— Спешили, небось? Мчались на полном ходу? — ведьма была больше всего заинтересована в их путешествии, но при этом пожирала взглядом Адель. Между ними вот-вот грозили промелькнуть первые искры.
— Именно так.
— А не было ли там кого на дороге?
— Кто-то был, — невозмутимо ответил Берингар. — Но мы не обратили внимания, поскольку сначала искали трактир, а потом — заблудших друзей.
Заблудшие Милош и Лаура возмущённо переглянулись, но промолчали. Адель не понимала, почему Берингар подкармливает ведьму полуправдой, потом догадалась — лгать было не в его духе, а так он не произнёс ни единого лживого слова, при этом дав старухе интригу. Сомнений нет, она причастна
— А ну, посторонись! — снедаемая нетерпеливым ожиданием, ведьма на удивление резво проскочила мимо них и, не обращая внимания на придержанную Берингаром дверь, выскочила наружу. Адель затаила дыхание: кажется, куст не пострадал и куклу не выдал. Либо она оказалась сильнее, что лестно, либо… как же сильно она жаждет мести! Почему именно мести? Мыслей Адель не читала, но и предположений не делала. Померещилось что-то на дне живых немного безумных глаз.
Какое-то время они не двигались со своих мест: Берингар велел всем стоять и сидеть неподвижно, пока он не осмотрится на предмет следов. Это ведь, очевидно, ловушка, раз другие члены группы оказались связанными. Оказалось, нет: Милош увидел пустой дом, соответствующий его ожиданиям, и решил подать сигнал, чтобы не тратить время зря. А дом оказался не пустым — вполне естественно, что хозяйка испугалась пальбы.
— Это был не очень умный поступок, — Берингар сказал то же, что пришло на ум Адель, в десять раз вежливее.
— А я и не обещал делать что-то умное. Я обещал стрелять, — вскинул брови Милош. Никто не решился с ним поспорить.
В общем, ведьма их приструнила, но не собиралась ни травить, ни убивать — все её помыслы были заняты ребёнком. Она и не скрывала этого, не заподозрив, что молодые маги могут не одобрить подобной затеи. Пока остальные трое добирались, ломая ноги, через мокрый лес, Милош и Лаура выслушали душераздирающую, но сумбурную историю о том, как ведьма мечтала об обычной человеческой жизни и особенно — о ребёнке от человека. Увы, мужчина её мечты узнал истину, перепугался насмерть и сбежал, пообещав взамен никому не выдавать чужую тайну. Вскоре у него появился ребёнок от другой женщины, и хозяйка странного дома возненавидела их обоих.
— Она медленно отравляла его жену пять лет, — содрогнулась Лаура. — Конечно, люди не могли понять, в чём дело. Это ужасно!
— Смелый ход, — заметила Адель с уважением. На неё посмотрели косо.
Что произошло дальше, они выслушали также из первых уст: сведя в могилу супругу некогда любимого человека, ведьма вознамерилась убить и ребёнка. Увы, только страдание того мужчины могло смягчить обиду, а иного способа, кроме как лишить его всех близких, она не видела. Остальное казалось слишком мелко… Адель предпочла промолчать: она считала эту тактику наилучшей для мести, но остальные вряд ли разделяли её мнение. А жаль! Ведь в отрыве от жизни и смерти ведьма всё провернула блестяще, и её до сих пор не наказали за это!
Поняв, что она восхищена, Адель содрогнулась и заставила себя мыслить иначе. В ней говорил не столько её собственный характер, сколько территориальная близость ведьмы — казалось, она всё ещё видит перед собой этот взгляд, читает его насквозь, пропуская через свою мятежную душу.
— Я не чую здесь ничего, что могло бы навредить непосредственно нам, — сделал вывод неизменно внимательный господин Клозе. — Можете шевелиться.
Берингар поспешил на выручку Лауре, которая и сама почти развязала путы; Арман помог выбраться Милошу, которого почему-то связали крепче — видимо, потому что мужчина и стрелял. Адель не участвовала в спасении товарищей, продолжая рассматривать комнату. Сколько же здесь всего — и сколько из этих ингредиентов можно сотворить! Её образование в зельях заключалось в памяти матери, природном чутье и парочке трактатов на латыни, которые с большим трудом однажды раздобыл Арман. Один из трактатов
оказался фальшивым — скорее отсылался к Богу, чем говорил о настоящем колдовстве, а второй ей немало помог. Здесь, однако, знаний хранилось больше, чем Адель могла себе представить.— Где кукла? — спросила Лаура, с мольбой глядя на Берингара. — Если она найдёт…
— Спрятана неподалёку. Я предполагаю, что чары госпожи Гёльди сильнее, — зануда-немец, видимо, почувствовал вражду между ними и добавил: — Если бы вы были с нами, фройляйн, наверняка оставили бы охранный амулет.
— Мальчишку жалко, — отметил Милош, растирая запястья и возвращая всех в реальность. — В конце концов, невинное дитя раздора. Или в нашу миссию не входит спасение человеческих отпрысков, а, пан Берингар?
— Может, мы и не совсем люди, но человечность нам не чужда, — ответил тот. — Разумеется, мы не оставим это просто так: колдовство совершается с очевидно злым намерением… Нельзя же позволить делу пойти по заветам Крамера…
Адель хмыкнула: у него явно был болезненный пунктик на «Молоте ведьм», даром что сам не ведьма. Ей была безразлична судьба ребёнка, а вот то, что старая ведьма оказывалась теперь врагом, немало расстраивало. Одной из причин заняться книгой, которую Адель до этого момента скрывала не только от брата, но и от самой себя, была надежда на знания, на знакомство с такими сильными чародейками, которые смогли бы помочь ей… Положим, ей ничто не поможет, кроме шабаша, но хотя бы научиться лучше владеть своей силой! Это было бы так к месту…
— Получается, эту госпожу мы не будем расспрашивать, как собирались? — как можно беспечнее вмешалась она, садясь за стол и кладя подбородок на скрещенные пальцы.
— Сначала её нужно обезвредить, — Лаура впервые заговорила с Адель.
— Если обезвредим, она нам ничего не расскажет — мы ведь будем ей враги, — сухо ответила та, глядя только на Берингара. Кажется, он колебался, но по лицу не поймёшь.
— Судьба всей магии или жизнь одного ребёнка? — подбавил драматичности Милош. — Такой выбор не по мне… Впрочем, это ведь не последняя, а всего лишь первая ведьма на нашем пути.
— Я согласен! — неожиданно воскликнул Арман, не поясняя сразу, с кем именно он согласен. — В смысле, согласен с Адель… Нам не надо ни бороться с ней, ни обезвреживать. Зачем, если можно пристрелить сразу двух зайцев? Пусть убивает мальчика — потом она наверняка расскажет, как…
— Да как вы можете! — ужаснулась Лаура, прижав руки к груди. Адель внутренне возликовала, но на самом деле не поняла, чем вызвана кровожадность брата — казалось бы, ему следовало занять нейтральную позицию.
— Тихо-тихо, — Милош перебил нарастающее возмущение, помахав своей неизменной тростью, и с интересом поглядел на Армана: — Кажется, я понимаю, к чему он клонит.
Теперь догадалась и Адель — сразу после его слов. Братец озирался в поисках необходимых инструментов, а сообразительный Милош уже с головой нырнул в ведьмин сундук и вытащил оттуда зеркало. Мрачного вида рама, с черепами и костями из драгоценных камней, пришлась всем по вкусу.
— Видите? — Арман кивнул на стену, где висели многочисленные портреты мальчика, по подобию которого делалась кукла. — Думаю, у меня получится… Адель, ты заколдовывала куклу, сходи за ней — мне понадобится эта одежда.
— Только не умри по-настоящему, — посоветовал Милош, помогая ему закрепить зеркало перед старым ржавым умывальником. — Мы ещё даже до Безансона не доехали.
Не без гордости за смышлёного брата, Адель сбегала на улицу, убедившись, что за ней не следят, проделала все необходимые действия с куклой и вернулась в дом с одеждой. За это время Арман успел объяснить всем свой план: он обращается в мальчишку и позволяет ведьме «убить» себя, тем самым спасая настоящего ребёнка от верной гибели. Поскольку Арман был взрослым волшебником, у него гораздо больше шансов выжить, пусть даже он будет в чужом теле. После этого ведьма, пребывая в прекрасном расположении духа, поделится с ними своей историей и вряд ли убьёт коллег по чарам, раз они не помешали её коварному замыслу.