Книга чародеяний

Арман заставил себя улыбнуться с благодарностью, хотя прямо сейчас согласиться не мог никак, даже как брат. Он, конечно, рад… очень рад, что сестрица сдержалась, пригодилась и всё такое, но усталое сердце не могло больше вести себя благородно — ему было больно и обидно за себя самого, которому прилетали все шишки. Но признаться в этом сейчас — загубить все их шансы и испортить будущее сестры. Арман понимал, что его обида пройдёт наутро, как однажды пройдёт ожог, и вообще он ещё не до конца перестроился с мышления ребёнка. Это не повод подставлять Адель перед человеком, от которого во многом зависит их судьба.

— В свою очередь счастлив, что мы вам полезны. Правда, до этого я был уверен, что ты нам лгал, — Арман не осторожничал, чувствуя, что в этом разговоре нужна прямота. — Наш дар, наши способности, польза для общего дела… или слежка за Гёльди? Сколько из этого было правдой?

— Вы должны понимать, что мало в каком решении есть однозначные мотивы, — моментально ответил Берингар. Он точно готовился к этому разговору. — Ты прав, когда говоришь, что я пригласил вас — мы пригласили — для наблюдения. Я прав, когда говорю, что это шанс для вас восстановиться в глазах хотя бы одного сообщества. И, что касается меня лично, я совершенно точно не лгу, когда говорю о пользе, которую могут принести ваши способности. У вас с сестрой действительно сильная магия — глупо пускать дело на самотёк и глупо не использовать её вовсе.

— То есть, правды не будет, — пробормотал Арман. Он ошибался, и Берингар не преминул на это указать:

— Всё это — правда, и ты волен выбирать, какой придерживаться. Лично у меня нет предубеждений против вашей семьи, и это такой же факт, как то, что твоя сестра — убийца.

Он сказал это негромко, и только прямота прозвучавших слов заставила Армана поморщиться. Очевидность, которую так часто прячешь от себя, в чужих устах причиняет боль.

— Мне жаль, если я выбрал неподходящее время для этого разговора, — добавил Берингар, глядя ему в глаза. Арман кивнул — он знал, что ему жаль, потому что в обратном случае тот бы ничего не сказал. Ему и самому было жаль многого, но оттягивать разборки не имело смысла. Армана не порадовал неоднозначный ответ, однако он на месте Берингара рассудил бы точно так же — и это позволило спокойно принять услышанное, вместо того чтобы сразу колотить посуду, как сестра.

Одновременно с воспоминанием об Адель сверху спустился Милош. Он сел обратно на скамью и пожал плечами.

— Ну, что там?

— Тишина, я не стал стучать.

— Почему? — хором удивились Арман и Берингар.

— Сразу видно, милые мои, что вы не живёте с женщинами, — укорил Милош. — У меня в доме три ведьмы, и, если у них тихо и закрыто, я ни за что не стану туда входить. Себе дороже!

— У нас просто нет дверей, — оправдался Арман. — Если Адель делает что-то… нехорошее, я вижу это сразу.

Поднимались они втроём, а потом, опасливо посовещавшись перед дверью, тихонько толкнули её и вошли. Вопреки ожиданиям, комната не напоминала поле боя. По центру вновь стояла ширма, призванная разделять мужскую и женскую половину, на спальном месте по правую руку свернулась калачиком Лаура, по левую — Адель. Убийства не было: ведьмы просто спали.

— И без ужина, — пробормотал Арман, гася одну из ламп. — Только как они так легли…

— Чтобы друг друга не видеть даже во сне, — хмыкнул Милош. — Ну что, давайте наведём порядок.

— Надо разбудить их.

— Ни за что! Сами разберёмся.

— Но это неприлично, — возразил Берингар.

— Зато безопасно, — настаивал Милош.

Арман представил реакцию дам на то, что они проснутся на соседней лежанке с любым из них. Положим, Адель не удивится, увидев брата, но остальные рискуют головой. Лаура вряд ли убьёт кого-нибудь спросонья, но испугается и расстроится как пить дать, а испуганная и расстроенная ведьма вполне может оказаться чуточку сильнее, чем обычно. Немаленькую такую чуточку.

Пока они с Берингаром пытались решить проблему по-рыцарски, Милош отставил в сторонку трость и смело прошёл за ширму. Там он склонился над лежанкой, бережно поднял на руки Лауру и перенёс её туда, где изначально была определена женская половина. Девушка не проснулась, только промычала что-то тоненько и улыбнулась, словно ей приснился чудесный сон.

— Удачная стратегия, — шёпотом одобрил Берингар. Милош покосился на Лауру, как будто хотел что-то сказать, но промолчал, и они тоже начали собираться ко сну. Ведьмы спали так крепко, что не проснулись от возни своих неуклюжих спутников.

Что ещё принесла эта ночь, Арман не знал, а утром он проснулся одним из первых. Внутри тела всё скручивалось и болело — последствия обращения в ребёнка, вдобавок нестерпимо зудел локоть, на котором он пролежал полночи. С трудом поднявшись со скрипучей лежанки, Арман накинул вроде бы свою рубаху и, выходя, поглядел на соседей: Милош спал с пистолетами под подушкой, а Берингар с головой закутался в одеяло, оставив снаружи один нос. Несколько сбитый с толку таким раскладом, Арман повёл плечом и вышел.

Заглядывать в женскую половину он побоялся, а зря — Лаура уже встала, и они неловко столкнулись на пороге. Девушка спросонья улыбнулась ему, потом, вспомнив что-то, насупилась и резко вышла в коридор. Опять! Теперь Арман не сомневался, что в чём-то провинился перед ней. Ему было лень выяснять, особенно после разговоров с Берингаром, но когда ещё представится случай поговорить с Лаурой без чужих ушей? Вздохнув, Арман последовал за ней.

— Не надо за мной ходить, — вскинулась Лаура уже на лестнице. Растрепавшиеся во сне косы едва не заехали Арману по лицу, и он послушно отступил.

— Прости, я тоже собирался вниз. Может, объяснишь, почему ты…

— Если тебе неприятно общаться со слабой ведьмой, можешь не заставлять себя, — гордо выпалила Лаура. — Я это точно переживу! Не впервой…

— Почему? — невпопад переспросил Арман. Он настолько не чувствовал себя выспавшимся и бодрым, что соображал непростительно туго. — Ты не перепутала меня с моей сестрой?

— Не перепутала! — видимо, у девушки порядком наболело, и она высказала всё сама, не дожидаясь наводящих вопросов Армана. — Или ты думал, я ничего не замечу? Ты всю дорогу избегал даже прикасаться ко мне, а теперь считаешь, что хватит парочки извинений, только потому что я оказалась полезна? Ч-чёрта с два!

Она почти плакала, но держалась, потому что гнев был сильнее. Глядя на расстроенную и злую Лауру, Арман отметил про себя с горечью, что не у него одного болезненный страх оказаться лишним. Адель не в счёт, пожалуй, один только Милош подобным не страдал.

— Лаура, — осторожно заговорил он и замолчал. Многолетний опыт метаморфоз и общения с людьми подсказал Арману, что слова сейчас не помогут. Что он ей скажет — соврёт, что не обращал внимания на её волосы? Скажет глупый ожидаемый комплимент в адрес амулетов? Заверит без всяких доказательств, что ему вовсе не неприятно её трогать? Любому человеку, который закусил удила, подобные доводы покажутся пустыми, а если этот человек — женщина и ведьма, нужно быть в разы осмотрительнее. И умнее.