Книга чародеяний

Милош скептически хмыкнул и мотнул головой, но, кажется, успокоился. Ещё раз рассмотрел амулет, пол, коленки Лауры, шляпу Армана и писаря, а после заявил:

— Так это дрянной наместник нам устроил? Дайте-ка мне сюда эту скотину.

— Милош, не надо, — попросила Лаура и вскочила на ноги, поскольку Милош уже направлялся бодрым шагом к седельной сумке, где у него лежали пистолеты в ольстрах. — Милош!

— Что Милош? Сейчас будет Никлас, или как его там зовут?

— Пусть будет Никлас, — послушно повторил Арман, который на моменте представления хозяина на что-то бессовестно отвлёкся. — Стойте, стойте, нам надо подождать. Пусть он думает, что мы спим до утра. Так будет лучше…

— Хуже! — заявил Милош. Он не на шутку завёлся, и это было не очень хорошо, но у Армана не нашлось больше аргументов, чтобы удержать разгневанного чеха. К счастью, в этот момент произошло то, чего он втайне ждал: скрипнул ключ, распахнулась вторая дверь, и в недостроенный придел вошли Берингар и Адель. Оба выглядели слегка помятыми, но выспавшимися, а ещё — немало удивлёнными.

Немая сцена длилась недолго: Берингар проверил писаря, окинул взглядом всю команду и остановился на Армане в ожидании объяснений, Адель кивнула брату и уставилась на Милоша. Это был показатель. Милош, узрев вошедших, напрочь забыл о том, что собирался бить хозяина. Не сбавляя скорости, с какой он направлялся к выходу, он размашистым шагом подошёл к Берингару и буквально кинулся на него — Арман успел испугаться и рвануться на помощь, но запоздало осознал, что Милош изобразил объятие, а не попытку убийства.

— …так твою растак, балбес проклятый! Тебя вообще нельзя одного на улицу выпустить? Это обязательно — под камни летучие подставляться? Нет, ну нам же надо всех на уши поставить, да?

— Милош, — Берингар попробовал его перебить и не смог. Потом он попытался оттолкнуть Милоша, сообразил, что это чревато, и очень аккуратно положил ему руки на плечи. Армана от этого зрелища пробрало на смех.

— Никогда больше так не делай, — тем временем Милош подошёл к концу своей тирады, продолжая висеть у Бера на шее. — Ты, конечно, немец, но я всё равно переживал. Повадились тут, понимаешь…

— Я тронут, — сообщил Берингар таким тоном, будто его обрекли на смерть. — Только, пожалуйста, опусти пистолет.

— Ой, — сказал Милош. Всё это время он самозабвенно обнимался, не выпуская оружия из рук, так что дуло целило то в спину, то в затылок Берингара. — Это не нарочно, если что.

На последнее замечание Бер предпочёл не отвечать.

— Мы не успели ни с кем поговорить, — Арман решил, что лучше всего перейти к настоящему докладу во избежание дальнейших недопониманий. — Видимо, хозяева наслали дурной сон, и мы промучились с кошмарами, пока не сработали амулеты Лауры. Господин писарь в порядке, книга не тронута.

— Это странно, — заметил Берингар. Следы лихорадки были последним, что напоминало о вчерашнем. — Впрочем, зависит от целей хозяина. Скорее всего, он решил нас не выпускать и разобраться с артефактом позже…

— Я тоже так решил. Что будем делать?

— Вы завтракали?

Арман ответил, что нет, они даже и не ужинали. Ничего удивительного в вопросе Берингара не было — о своих людях он заботился хорошо, в отличие от себя самого.

— Сейчас вернусь. Будьте добры, придержите дверь, это не самый лёгкий портал, — Бер скрылся в провале коридора своего дома. Адель осталась на магическом пороге: она равнодушно подпирала дверь плечом, словно ей это ничего не стоило.

— А у тебя как дела? — спросил Арман у сестры.

— Неплохо, — Адель посмотрела на него и сказала с нажимом: — Думаю о том, как хорошо, что ты согласился донести Берингара до кабинета Юргена. И как жаль, что вы не успели увидеться с последним.

— Понял, — улыбнулся Арман. — Мне тоже жаль. Невежливо как-то получилось…

Берингар вернулся с корзинкой еды и запер дверь, убрав ключ за пазуху. Обильный, ещё горячий завтрак явно был только что взят с хозяйского стола и очень скоро исчез, оставив после себя только крошки. Остальные с радостью накинулись на булочки и сосиски, у Армана же совершенно не было аппетита, и пришлось заставлять себя есть, чтобы не валиться потом с ног в течение дня. День-то обещал быть долгим…

Он медленно жевал и наблюдал, пытаясь окончательно прийти в себя. То, как они провели эту ночь, не давало Арману покоя: все оказались порознь и наедине со своими проблемами. С другой стороны, его утешало, что Бер и Адель вернулись быстро и без приключений, во всяком случае, так выглядело со стороны. Сестра сказала, что уже позавтракала, поэтому рассеянно медитировала над пустой корзинкой, чуть сгорбившись и вертя в пальцах новую арманову шляпу. Берингар ходил туда-сюда по помещению, периодически выглядывая наружу через щели и к чему-то принюхиваясь.

— Вы не успели поесть, значит, это не отрава, — заговорил он. — Больше всего похоже на сглаз. Похоже, в этой деревне все мастера по части зловредной магии: им не требуется вспомогательных инструментов, кроме собственной воли и слов.

— Заперлись от всего мира и проклинают друг друга по очереди? — ворчливо предположил Милош, чьего дурного настроения не уничтожил сытный завтрак. — Ну и дураки.

— Это не всё, на что они способны. Когда мы с Арманом ходили по домам, видели и знахарей, и зельеваров, звездочётов, певуний и оборотней. Другое дело, что они не пожелали ничего рассказать…

— А в чём разница между сглазом и порчей? — равнодушно спросила Адель. — Вы и то, и то упоминаете.

— В намерениях и в средствах, но в основном — в названии, — не преминул ответить Берингар. — Мы с вами уже сталкивались с тем, что в некоторых областях мага назовут только чародеем, а чародея — только магом, и наоборот. То же самое с ведьмами и колдуньями, магичками и ворожеями… На поверку все они представляют из себя одно и то же, только специализируются на разных сферах колдовства. Человек, который способен творить чародеяния, только и всего.

О перечисленных тобой видах зловредного колдовства: этот вопрос мало изучен по понятным причинам, и вряд ли нам дадут на него ответы, но по моему личному опыту сглаз, порча и проклятие чаще всего означают одно и то же. Суть подобных чар — в том, чтобы вблизи или издалека, при помощи подручных средств или только своею волей причинить зло живому существу. Например, насыл колик на младенца подходит под определение дурного сглаза или порчи, но если те же колики появляются после приёма дурного зелья — это отравление.

Мне доводилось встречать мнение, что проклятие — долгосрочная и трудносводимая порча. Оно может быть родовым, передаваться из поколения в поколение, насылаться на человека, который ещё не родился, и, что хуже всего, не иметь обратного хода. Всё-таки, когда говорят о порче или сглазе, имеют в виду что-то с прямым взглядом или куклами с заговорёнными иглами. Всё путает существование мелких проклятий, когда маг напрямую говорит, что проклинает тебя, и вкладывает в это малую силу. И множество других несостыковок…