Книга чародеяний

— А зачем нам книга? — внезапно спросил Милош. — Бер и так всё знает. Может, ты сам её допишешь, без всяких вредных никласов?

— Ценю это признание, но тогда книга будет лишена смысла. Это должны быть голоса многих магов, а не мои субъективные наблюдения, — объяснил Берингар и снова прильнул к щёлке в двери. — Хозяин идёт сюда. Как вы сказали, Никлас?

— Верно, — Арман окинул взглядом импровизированный стол. — Нам прибраться?

— Не стоит. Ведите себя естественно.

В дверь вежливо постучали, Берингар вежливо открыл. Поклонился даже. На лице Никласа застыла любезность, как пролитое вино, замёрзшее на зимней улице. Он определённо не ожидал увидеть своих жертв целыми и невредимыми, бодрыми и жующими, включая тех, кого потерял из виду ещё накануне.

— Приятного аппетита, — криво улыбнулся хозяин и поднял глаза на Берингара. — Отлучались?

— Искали? — в тон ему ответил Берингар.

— Да, хотелось обсудить пару вопросов. Понимаете ли, ваши люди так умаялись, что уснули ещё до ужина, и разговора не вышло.

— Вы были так любезны, что поддержали их крепкий сон самыми гостеприимными чарами, — отметил Берингар. Арман вытянул шею, чтобы видеть лица говорящих, и понял, что не зря: сейчас что-то будет. — Очень жаль, что вы не нашли нас. Насылать дурной сон гораздо проще, когда смотришь жертве в лицо.

— Не понимаю, о чём вы, — криво ухмыльнулся Никлас. Во дворе позади него маячили парни с вилами самого беззаботного вида. Что вилы, что парни…

— Хорошо, что не понимаете, — заверил его следопыт. — Возможно, в этом ваше счастье. Но, кажется, вчера вы меня отлично поняли и даже согласились.

— Вот ведь баран упёртый! — не выдержал старик и снова сплюнул. — Сколько можно повторять, не буду я ничего про нас выбалтывать! Так хорошо жили, послав к лешему этих треклятых старейшин, и тут опять поминать! Вам, что ли, словами непонятно? Не умеете принимать отказы, да? Ну так я делом… сколько б вы домов ни обошли, вам больше ни одна самая замшелая старуха двери не откроет. — Никлас сдержанно бесновался, Берингар терпеливо слушал. Видимо, это и довело хозяина до ручки, и его лицо побелело от гнева. — Терпеть не могу таких, как вы… упрямы, назойливы, что твои мухи, и ради чего? Сразу видно солдатова сынка! Есть приказ — надо выполнять, а зачем, а кому это нужно?! Вбили в одну голову какую-то светлую надежду, и пошло-поехало. Нет, любезный, со мной это не сработает. Я тоже упрям! И рожа твоя каменная меня не запугает!

Берингар пожал плечами, не перебивая, и подождал, пока старик наберёт ещё воздуха. Арман почувствовал, что у него самого кулаки чешутся, и обернулся на остальных: что Милош, что девчонки — все трое побледнели и кто с возмущением, кто с обидой смотрели на Никласа. Им уже доводилось сталкиваться с неприятием книги, самой идеи, с неверием в пророчество, с попытками отравления и просто нерадушным приёмом, не говоря уж о прекратившихся преследованиях вооружённых людей. По-настоящему мерзко стало лишь сейчас.

— Именно так! — Никлас возобновил свою речь, тыча пальцем в грудь Берингара. Тот не отступил, хотя даже у Армана возникло желание отодвинуться, а после тщательно вымыться в реке. — Раз вы такие стойкие солдатики, так уж и быть, проваливайте на все четыре стороны, можете даже в книжку свою что-то записать, но от жителей — ни-ни. Мы ничегошеньки не скажем, ни одного секрета не выдадим, хотите — пишите по памяти, от нас не услышите ни слова. Думал я вас запереть, но ведь с ума сведёте, ненормальные, — прошипел он. — В самом деле, сведёте с ума! Или явятся за вами другие такие же фанатики… передайте своим старейшинам, что клал я на них и класть буду, у нас своя община, своё сообщество! И никаких дурных пророчеств! Может, вы свою магию просрёте, благо с людьми якшаетесь, мы — нет!

— Грубо, — заметил Берингар. — Сдерживайтесь при женщинах. Что касается успеха закрытой общины, в перспективе он весьма сомнителен: вам рано или поздно грозит вырождение, с магией или без.

— Да тебя вообще ничем не пробрать! Глыба ты каменная, придурок, солдафон…

Сбросив маску обманщика, хозяин Никлас опять превратился в обычного склочного старика, который поносил всех подряд. Правда, он нацелился конкретно на Берингара, и группе пришлось не менее пяти минут выслушивать огромное количество разнообразных гадостей, которые были адресованы непосредственно их лидеру. Тот молча слушал, а на лицах остальных, особенно Милоша и Адель, проступал гнев попеременно со стыдом: как ни крути, они довольно часто шутили про доходящую до абсурда холодность Берингара и его способность кого угодно загнать в гроб своими долгими речами. Одно дело — самим и в шутку, и совсем другое…

— Он меня достал, — почти одновременно сказали Адель и Милош и встали. Арман шикнул на них; сели. Лаура на всякий случай придвинулась поближе к писарю — наместник пугал её. Арман понял, что она видела своего дедушку во сне примерно таким.

— Хватит, — очень спокойно велел Берингар. Замолчали почему-то все; хозяин тяжело дышал. — Я вас услышал.

— Это ненормально, — повторил Никлас, сплёвывая. — Совсем… отмороженный… людей такими не делают… Монстров выращивает ваша прусская армия!

— Вы можете бесконечно долго оскорблять меня, моего отца, мать, прадеда, уважаемых старейшин и прусскую армию. Вряд ли это на что-то повлияет, — Берингар пустился в объяснения своим привычным тоном, но Арман был абсолютно уверен. что он зол. Ничто не выдавало эмоций, хотя с его места не было видно лица — только вытянувшаяся физиономия Никласа, которая разом потеряла всю свою рисованную спесь. — Как вы совершенно верно заметили, я солдат, пусть и бывший, и вырос в семье солдата. Что немаловажно — солдата высокопоставленного. Какие мы из этого можем сделать выводы, господин Никлас? — Он подождал, словно ментор на уроке, и продолжил сам: — Самые неутешительные. Вы должны понимать, что я способен выдержать многое, но не потерплю угрозы в адрес своих людей. В ваших землях, господин Никлас, мы постоянно подвергались опасности, исходящей непосредственно от вас и ваших подопечных. Как бы вы ни ненавидели старейшин и всё сообщество, сообщество о вас прекрасно помнит и может вас найти, чтобы провести дальнейшее разбирательство. Наша группа подвластна структуре, которая, как бы вы ни старались, обладает большим влиянием, и в лице меня вы идёте наперекор ей. Если случится что-то ещё, нас будут искать, и нас найдут. Сообществу не составит труда направить сюда несколько инспекций…

Последовало подробное описание расследования, которое грозило господину Никласу за прямое и косвенное причинение вреда книге, группе, подконтрольной старейшинам, собранию послов и кому-то там ещё. Хозяина всего перекосило, и он заорал:

— Убирайтесь, ради духов, просто убирайтесь! Молча! Я извиняюсь, мне, мать вашу, очень жаль, только исчезните и никогда не возвращайтесь!

— Вы должны гарантировать нам беспрепятственный выход из деревни и отсутствие погони, — безмятежно добавил Берингар и посторонился, позволяя хозяину войти. — В письменном виде.

С документом Никлас справился очень быстро, хоть руки у него дрожали. Он вышел, не попрощавшись, и из недостроенного придела было слышно, как он велит своим ребятам обеспечить свободный выезд. Убедившись, что это не спектакль и дорогу уже расчистили, а карету — подготовили, Берингар прикрыл дверь.

— Собирайтесь, — ровно сказал он. — Мы уходим.

— Ты был великолепен, — не выдержал Милош. — Я бы его уже ударил, было бы проще…

— И я, — вздохнул Арман.

— И я, — застенчиво сказала Лаура. Адель предпочла грязно выругаться, но все её отлично поняли.

— Я тоже хотел бы, — признался Берингар. Арман наконец разобрал, что его выдало: пульсирующая венка на лбу. — К сожалению, именно этого он и добивался. Нельзя дарить противнику такое преимущество… Если бы я поддался гневу и ударил его или сделал что-нибудь ещё, у Никласа было бы полное право объявить себя оскорблённой стороной, и он бы не постеснялся обратиться в столь нелюбимый им общечародейский совет. Мы оказались бы виновны, а так он сам нас отпустил, хоть и с пустыми руками.

— Но он же напал первым!